Для работы там у меня были серьёзные преимущества. Во-первых, французский – это фактически мой второй родной язык. Во-вторых, я находился в прекрасной физической форме и был готов работать с любыми тяжестями. В-третьих, помогли специфические навыки ловкости, инициативы и хватки бывшего предпринимателя.

В Брюсселе мне удалось подрабатывать на мелких ремонтных халтурах. В отличие от многих «наших» я никогда не клянчил деньги по церквям, не воровал пиво и продукты в супермаркетах, не «работал» платным педерастом для местных гомиков, не стоял с кружкой на улице, не ходил с аккордеоном по метро.

Главное, что нужно гастарбайтеру, так это чтобы у него сразу после приезда «поехала крыша». Нужно думать только о работе, дружить только с людьми, которые ищут работу, разговаривать только о том, как найти работу. Искать её день и ночь, в том числе разовую, на несколько часов, в любое время суток, сколь угодно грязную и тяжёлую. Полностью отрешиться от всего, что не имеет отношения к работе, забыть про развлечения, пиво, кофе и женщин. Должно появиться субъективное ощущение, что ты как голодный волк бежишь зимой по тундре и ищешь добычу и если не находишь её в течение нескольких дней – конец. Только с таким настроением можно пробиться в бешеной конкуренции с себе подобными.

Мои предки работали когда-то подобным образом на юге Российской империи, так что ничто не ново под луной. Правящая тогда в России тупая власть полагала, что «чернь надо держать в узде», и мой прадед по материнской линии был совершенно неграмотен. Хотя он жил в достаточно крупном городе, Таганроге, но искренне полагал, что «учиться – это только керосин жечь». Но колесо истории повернулось, и в двадцатые годы из следующего поколения моих предков вышли руководящие инженерные и иные кадры. Снова колесо истории повернулось, и опять большая часть нового поколения попало в категорию «черни», «быдла» и «совка». Снова у нас на Украине половина детей, якобы закончивших школы, не умеет толком ни писать, ни читать.

Когда у меня друзья спрашивают: «А почему на Западе хорошо живут?», я рассказываю им, как там бегают бегом в туалет, чтобы не отстать от ритма работы. Как работают даром, стажёрами, без оплаты и только для стажа работы. Но тем не менее многие из друзей и родственников продолжают верить не мне, а гламурным сериалам, которые они смотрят каждый вечер по российскому телевидению.

Итак, Брюссель в канун нового, 1999 года. После нескольких месяцев у меня начала появляться своя клиентура, и среди прочего, я работал с перерывами у одного турка. Он с женой сравнительно недавно приехал в Бельгию и служил где-то курьером, но по договорённости со своим домовладельцем за вознаграждение взялся превратить чердак над верхним этажом в относительно пригодное для жизни помещение – в Турции он работал как квалифицированный строитель. Ему нужен был помощник и подвернулся я. Но поскольку в будние дни он был занят на основной работе, мы с ним работали над обустройством чердака только по его выходным, праздникам или отгулам, предварительно созвонившись о встрече.

Работа на этого турка имела как свои отрицательные, так и положительные моменты. Официальная минимальная ставка в то время в Бельгии была 200 бельгийских франков в час, но все старались сэкономить на гастарбайтерах и платили им обычно из расчёта 150 франков, но этот турок соглашался только на 110 франкав в час (около 3 евро); это было мало даже для гастарбайтера. Но с другой стороны, работа у него имела и ряд плюсов.

Во-первых, работа была не разовая, на несколько часов, а её было на много недель вперёд.

Во-вторых, можно было вкалывать по 12 часов в день, таким образом, дневной заработок оставался в норме.

В-третьих, работа была нетяжёлая, под крышей и в относительном тепле.

В-четвёртых, на что особо напирал турок при нашем споре об оплате, он предоставлял хороший горячий обед, который этажом ниже готовила его жена. Стряпала она действительно сытно и очень вкусно, так что отпадала необходимость питаться продуктами из супермаркета, где моё типичное меню выглядело так: булка, банка марокканских шпротов, литр молока, плитка шоколада и апельсин.

В-пятых, турок был сам по себе приятный и симпатичный парень и, кроме того, у него можно было подучиться многим профессиональным строительным навыкам, что могло быть полезным в дальнейшей работе.

В-шестых, мы договорились, что на следующий раз я возьму спальник и буду спать на чердаке, где было сухо и относительно тепло, порядка 13-15 градусов. То есть несколько дней можно будет вообще не выходить с чердака, там и работать, и питаться, и спать, и это было очень удобно. Отпадали все проблемы, связанные с ночлежкой, а турку в свою очередь не надо будет за мной приезжать каждый день.

Накануне мы договорились: я позвоню 31 декабря ему на мобильник.

- Добрый день, с наступающим Новым годом, что с работой?

- Будем работать на праздники. Приходи завтра, как всегда, на «канал», в 8 утра.

- Да, но этой ночью Новый год! Может быть, перенесём встречу на чуть позже?

- Нет, восемь утра!

- Ну хорошо, буду!

Разговор поверг меня в лёгкое замешательство. Во-первых, турок владел французским неважно, так что у меня остались некоторые сомнения по поводу того, правильно ли я его понял. Во-вторых, у меня на руках уже был пригласительный билет на городской праздник «Ревейон», организованный мэрией большой праздник встречи Нового года в Ботаническом саду Брюсселя, с шампанским, артистами и всем прочим. Работа-работой, но встретить Новый год за границей очень интересно, тем более в стране, где все говорят на французском, который для меня фактически является вторым родным языком. Но гастарбайтер, как известно, не имеет права много рассуждать.

Я начал готовиться. В камере хранения благотворительной организации, где бесплатно хранили вещи бомжей, большинство из которых были, как и я, гастарбайтерами-нелегалами, я взял свой спальник, туалетные принадлежности и книгу, на случай, если будет свободное время на чтение. В один из неудачных для поисков работы дней я долго рылся на полках огромного букинистического магазина Pêle-mêle и купил там биографию Мао-Цзе-Дуна на французском, с приложением – выдержками наиболее значимых работ «великого кормчего», которые позволяли понять, что собой представляют «идеи Мао».

31 декабря, в восемь вечера, когда нас впускали в ночлежку, я показал пригласительный на «Ревейон»:

- Очень хочу туда пойти. Я знаю ваши порядки, что, выйдя из ночлежки, обратно войти нельзя, но можно ли сделать на этот раз исключение, ведь сегодня Новый год?

- Договорились, зарезервируйте себе койку и можете выйти. Мы сегодня тоже организуем встречу Нового года для бездомных, которые ночуют у нас, так что я пока спать не буду и открою вам дверь. Одно условие: приходите не позже двух часов ночи.

Встреча Нового года в Ботаническом саду прошла замечательно. Много света, огней, музыки, но больше бокала шампанского мне пить было нельзя, иначе я не смог бы на следующий день выдать нужную производительность труда.

В два ночи я был в ночлежке, в семь встал, в восемь был на месте, как всегда, без завтрака. Когда работаешь гастарбайтером, не только нет времени завтракать, но это и вредно для поиска работы. Когда с утра приходишь голодным на брюссельский чёрный рынок труда, так называемый «канал», то, как я заметил, становишься более собранным, злым и успешным в конкуренции с толпой своих конкурентов, а завтрак психологически расслабляет. Эту свою фирменную «фишку» для поиска работы я многократно применял в Брюсселе.

1 января турок приехал, как и обещал, и в этот день мы славно с ним проработали вместе все двенадцать часов. Также и на следующий день. За несколько праздничных дней я вышел из чердака только один раз.

После работы и вкусного ужина на турецкий манер я вечерами читал на своём нетопленном холодном чердаке биографию председателя Мао и его статьи на французском языке. Про его великие идеи о том, что винтовка рождает власть, как именно надо инициировать в стране гражданскую войну и бороться против эксплуататоров. Идеи Мао особенно хорошо ложились в мою душу в этом месте. Как говорят экстрасенсы: хорошая аура этого места!