Наплыв в Европу драгоценных металлов разрушил существовавшую в ней систему обращения. Это привело ко всеобщему росту цен, разорению массы крестьян и ремесленников, сосредоточению земли и других средств производства в немногих руках. Оставшиеся без традиционных источников существования вчерашние крестьяне и ремесленники искали приложение своим силам и становились наемными работниками у хозяев отчужденных от них средств производства. Образовавшийся разрыв между ценами всех товаров и ценой труда (рабочей силы) определил выгодность использования наемного труда для извлечения из него доходов.
Разница была достаточно велика, чтобы наниматель, присваивая созданную трудом работников стоимость и выплачивая им тот минимум, за который они были согласны работать, получил возможность жить и обогащаться за их счет тем больше, чем меньше им заплатил. И чем глубже становилась нищета на одном полюсе, тем больше росло богатство на другом полюсе возникшего гражданского общества, состоявшего из разобщенных индивидов (буквально: неделимых, атомов), в котором богатые вели и ведут с тех пор непрерывную войну против бедных, регулярно закрепляя свои победы над ними демократически. Это, собственно, и составляет истинную цель и суть демократии. Так же, как суть рыночной экономики – постоянное сведение к минимуму цены ее наиболее массового товара — рабочей силы — для извлечения максимальной прибыли из ее использования.
Но главное зло и бесчеловечность капиталистического распределения состоит даже не в его несправедливости, а в отчуждении. Считается, что если работнику не принадлежит ни сырье, которое он обрабатывает, ни орудия его труда, то ему изначально не принадлежит ни продукт его труда, ни сам его труд, воплотившийся в этом продукте. Пока с этим соглашаются все, в том числе и сам работник, его труд — это не его, чужой для него труд. Отчужденный от него в пользу нанимателя. Он и относится к нему, как к чужому. Поэтому наемного работника к труду надо принуждать — постоянным контролем, штрафами, угрозой увольнения. Наемный труд принудителен и не может быть иным. Работник в его результате не заинтересован, потому его надо искусственно заинтересовывать: в количестве продукции — премиями за количество, в ее качестве — премиями за качество, в экономии сырья — премией за экономию и т. п. стимулами, заранее вычтя их из основной суммы заработной платы. Кстати, стимулом в древней Греции называли заостренную палку, которой погоняли быков.
Одним из важнейших оснований, на котором изначально строилась Западная цивилизация, стала отмена соблюдавшегося до этого в Европе с античных времен религиозного запрета на ростовщичество. Первым предпринимателям для извлечения прибыли из наемного труда нужен был оборотный капитал. Деньги для этого можно было тогда взять только у ростовщиков — главным образом иудеев, на которых христианские религиозные запреты не распространялись. В услугах ростовщиков нуждались и прибегали к ним не только купцы, простолюдины, мелкие дворяне, разного рода авантюристы, но и владетельные князья. Поэтому тяжкий грех ростовщичества, которое неизменно оборачивалось экономическим людоедством, отчего и запрещалось на протяжении многих веков («у вора взыщи вдвое, у ростовщика — вчетверо»), был не только узаконен, но и стал преподноситься ими как благодеяние и впоследствии оформился в финансовый капитал.
Полнейшая бесчеловечность, снятие моральных запретов на любую подлость, насилие и обман, разобщение людей и разжигание беспощадной войны каждого против всех — именно это было необходимо нарождавшемуся капиталу. Именно это и обеспечивала новая религия, воцаряя в душах людей кромешный мрак одиночества, ожесточения и отчаяния. Христианскую любовь к ближнему она заменила холодным эгоистическим расчетом, общинность — индивидуализмом, жажду стяжания Святого Духа — неразборчивым в средствах материальным стяжательством, милосердие — бессердечием и жестокостью. Конечно, к христианству и христианскому Богу все это никакого отношения иметь не могло. Скорее, — к князю мира сего, столь близкому ростовщикам, наследникам тех, кому Спасителем было сказано: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Ин.,8,44).
В Англии знать, сменившая рыцарство на коммерцию, духовные (или, лучше сказать, антидуховные, богоборческие) начала капиталистической цивилизации закрепила кровавой экспроприацией крестьян при огораживании земель под пастбища для овец. Ради прибылей от продажи шерсти у крестьян отнимали возделываемые ими земельные участки, разрушали стоявшие на них дома, а затем их самих, бездомных и гонимых, продавали в рабство и вешали вдоль дорог по закону о бродяжничестве. Всего при этом только казнено было более 70 тыс. человек. По закону. На то и правовое государство! Как раз в это время в Англии крепла, обретала смысл и значение та парламентарная демократия, которая сейчас навязывается всем в качестве совершеннейшего образца политических отношений. Тогда же философ Т. Гоббс вложил в работорговлю деньги, заработанные теоретическим обоснованием гражданского общества.
Демократия, гражданское общество, правовое государство — это политическая поверхность общественных отношений западной цивилизации. Ее глубинное экономическое основание (соответствующее ее метафизическому основанию — отступлению от христианства) — это отступившее от естественного, специфически капиталистическое распределение результатов труда, при котором собственник средств производства присваивает всю созданную работниками стоимость, весь валовой доход предприятия, и затем из этого результата их труда, уже как из своей собственности, возвращает работникам стоимость их рабочей силы, их заработную плату. Все, что осталось, — законная добыча нанимателя, его прибыль.
Чем меньше зарплата, тем больше прибыль. Заплатить работнику поменьше, чтобы самому получить больше. Вот этот разделяющий и сталкивающий людей принцип капиталистического распределения и стал с начала XIX века активно применяться в России взамен традиционных трудовых отношений, хотя вызревание предпосылок к этому началось намного раньше.
Ни один народ, даже большой, не может полноценно жить и развиваться в изоляции — все за всех найти, изобрести, создать невозможно. Ремесла, искусство, технические усовершенствования всегда перенимались у соседей, близких и дальних, были, как их ни прячь, общим достоянием. Многие умения и находки заимствовала у соседей и Русь. К примеру, задолго до Петра I, «прорубившего окно в Европу», итальянскими мастерами был построен Московский Кремль. И войну в Прибалтике Иван Грозный начал из-за того, что Ливонский орден воспрепятствовал проезду большой группы подобранных и приглашенных на Русь мастеров разных специальностей. Орден решил помешать развитию русского государства, с чем Грозный царь категорически не согласился.
Но одно дело связи и обмен, другое — преклонение перед чужим в ущерб своему. Поначалу западниками у нас были представители русской знати. Восхищаться на Западе им и впрямь было чем. На Руси, как бы высоко кто ни стоял, он всегда был в неоплатном долгу перед отечеством и перед царем. Слуга тому и другому. Плюс к этому суровая вера, строгие нравы. Все по христовым заповедям, не расслабишься! А на Западе заплатил — и никому ничего не должен! Религия щадящая — никаких постов. Даже от грехов можно откупиться. А о нравах и говорить нечего. Свобода! Цивилизация!
И в общественных отношениях полная определенность: знать — так знать, быдло — так быдло. И по одежде, и по языку, и по всему — небо и земля. Закон и порядок. Не то, что на Руси — все в кафтанах одного покроя.
Первым русским, щеголявшим по Москве в европейском платье, стал князь Андрей Курбский. Был при Иване Грозном на первых ролях, но склонить царя к западным порядкам не сумел и потому, сбежав в Литву, пошел оттуда на Москву во главе польских войск. Многие западники повторили затем этот путь — от преклонения перед чужим до прямой измены. В Смутное время поляки преподали русской знати наглядные уроки не только шляхетской вольности и свободы нравов, но и сословного эгоизма и презрительного отношения к простому люду.
