Факт организации указанных терактов Новиковым у следствия в настоящее время не вызывает никаких сомнений. Более того, в сентябре 1996 г. в заброшенном помещении, примыкавшем к офису Новикова, был обнаружен склад оружия: карабины, автоматы, гранатометы, мины направленного действия, оптические прицелы — ассортимент все тот же, но снова это оказалось никому не нужным, хотя я обращался к руководству прокуратуры г. Москвы и в справке в УУР ГУВД указывал на наличие связи с Новиковым. Однако все безуспешно. Страшно подумать, сколько людей могло погибнуть от приведения в действие данных устройств, подготовленных для Родионова С. С. Но увы, никто этим не занимается. Это при том, что все известно. Вместе с тем бросают огромные силы впустую. А сколько говорится о борьбе с организованной преступностью? Что может быть более опасно, чем теракты? Какой шум поднял “МК”, но никто из его руководства после вызова Погонченкова в прокуратуру у следователя не поинтересовался, а как же все обстоит на самом деле и какова роль их сотрудника в этом вопросе. А она далеко не безобидная. Вместе с тем руководство прокуратуры г. Москвы после гнусных публикаций “МК” не поинтересовалось существом вопроса, а только законностью моих действий, и не больше. Это при наличии всего материала и тяжести совершенного преступления. Более того, мне две недели трепали нервы, и никто не принял мер по организации работы по делам о терактах. Зам. прокурора г. Москвы Росинский В. В. открыто заявил, что нет необходимости отменять постановления о приостановлении производства по этим делам.
Когда я расследовал указанные дела в СУ ГП РФ, то в ГУУР МВД РФ за подписью заместителя Генерального прокурора РФ Гайданова О. И. направлялись письма об оказании мне высококвалифицированной оперативной помощи, а из следственного управления ГП РФ шли устные указания не оказывать такой помощи, которая выразилась, в конечном счете, в помощи сержанта милиции и оперуполномоченного УР районного отделения милиции. Это против 40 человек охраны Новикова — бывших сотрудников КГБ.
В процессе расследования данных дел был установлен факт покушения на убийство самого Новикова А. Е. весной 1994 года, организатором чего явился четырежды судимый Михайлов В. Д., а так как киллер Малютин В. К., сдавшись Новикову, задания не выполнил, он был убит в мае того же года. Это после обращения за помощью в ФСБ, куда он передал заявление на 13 листах, где указал преступные связи Михайлова, пообещавшего ему дать много аналогичных заказов. Несмотря на полностью собранные доказательства вины Михайлова, привлечь его к уголовной ответственности не дали ни в следственном управлении ГП РФ, ни в прокуратуре г. Москвы. Прокурор района полностью поддержал меня, но после звонков из охраны президента РФ и посещения Вас адвокатом Михайлова дело у меня в соответствии с указанием Герасимова С. И. забрали и передали в прокуратуру ЦАО г. Москвы, где оно и было прекращено, вопреки закону. 4 дела: убийство Лавровского, убийство Гольцова, убийство Малютина и покушение на убийство Новикова — никак нельзя было разъединять, так как они тесно взаимосвязаны. Но Михайлов не просто мафиози, он — акула российской мафии со связями в Кремле, и, в соответствии с логикой теперешней жизни и всего происходящего в обществе и государстве, его не дали привлечь к уголовной ответственности. Возникает вопрос, если вина Михайлова не доказана, за что же тогда пытались привлечь к уголовной ответственности сотрудника УФСБ по г. Москве и Московской области Савина В. А., который скрыл собранный материал по данному факту? Почему все силы были брошены Катышевым именно на дело Савина, тогда как нужно было доказать вину Михайлова, и становилась ясной и понятной роль Савина. Однако все шло наоборот. Когда дело Савина было направлено в суд и Катышев стал зам. Генерального прокурора РФ, остальные дела тут же были направлены в район для захоронения.
После проведения по делам комплекса оперативно-технических мероприятий и получения дополнительных доказательств вины Новикова в организации убийства Лавровского он был задержан по Указу N 1226 на один месяц. По истечении месяца я подготовил обвинение и хотел согласовать его в прокуратуре г. Москвы, согласно установленному порядку. Несмотря на то, что я там потратил весь день, меня не только никто не принял, но и не захотел даже слушать. Исключением был зональный прокурор, изучивший дело, но лишенный возможности принимать решения. На мое обращение к Росинскому В. В. последний заявил, что он может только мне посочувствовать.
Во-первых, если это руководители, то они обязаны брать на себя ответственность и участвовать в решении по делу. А вдруг я ошибаюсь, или, как утверждает Новиков, стремлюсь ему отомстить, и при этом в деле нет доказательств его вины? Внаглую никто не захотел заниматься данным вопросом.
Во-вторых, в прежние времена такое отношение работников прокуратуры г. Москвы к следователю прокуратуры района рассматривалось бы как ЧП, и кто-то бы за это ответил. Сейчас это стало нормальным явлением — чванство, высокомерие, брезгливость в общении с районными следователями, что особенно выражено в поведении Росинского и начальника отдела управления по надзору за следствием в прокуратуре Леонтьева, в котором сосредоточено все самое отрицательное, что встречается в милиции. Как он оказался в прокуратуре? Самое страшное, что молодых сотрудников приучают к такому поведению, как к норме, хотя это никогда не было свойственно аппарату прокуратуры г. Москвы, где всегда присутствовал, первым делом, дух рабочей атмосферы и высокой ответственности при всех имевшихся недостатках. Мнение следователя всегда ложилось в основу при принятии решения по делу. Ибо он и только он, и никто другой, знает всех тонкости по делу, которые не всегда изложены на бумаге.
По истечении четырех месяцев содержания Новикова под стражей я вышел с ходатайством о продлении срока следствия и содержания под стражей, и тут все, забыв мое обращение к ним, не зная материалов дела, бросились в один голос утверждать то, что хотел услышать Росинский: вина Новикова не доказана, он необоснованно сидит под стражей. Когда я стал перечислять доказательства, в числе которых были материалы, полученные путем проведения оперативно-технических мероприятий, Росинский заявил, что это кухонные разговоры. Это говорит зам. прокурора г. Москвы, для которого Закон об оперативно-розыскной деятельности не существует. Когда я зачитал показания одного из свидетелей, изобличающих Новикова в совершении им убийства, Росинский, узнав, что его допросил я, сказал, что это не является доказательством. Это все было заявлено в присутствии таганского прокурора, его заместителя, прокурора-криминалиста, зонального прокурора и других сотрудников прокуратуры г. Москвы. Росинский проигнорировал то, что я в следствии работаю 20 лет и расследовал самые сложные дела различных категорий, которые успешно проходили в суде, за что неоднократно поощрялся прокурорами г. Москвы, РСФСР и СССР.
Обсуждение у Росинского сопровождалось прямыми открытыми оскорблениями в мой адрес и требованиями поставить меня на место. Таганскому прокурору и его заместителю Росинский указал на то, что не они руководят в прокуратуре, а Жук, хотя я оснований для этого не давал. Более того, неясно, что обсуждали больше — меня или материалы дела. Ни одного слова не было сказано о том, что нужно для скорейшего окончания данного дела.
После такого предметного обсуждения дела у Росинского последний распорядился освободить Новикова из-под стражи, хотя это в данном случае должен был решить лично Герасимов и подписать отсрочку.
Ряд свидетелей, с которыми я длительное время работал и которые хотели и должны были дать изобличающие показания в дополнение к имевшимся доказательствам, после освобождения Новикова из-под стражи отказались являться в прокуратуру вообще.
Невольно возникает вопрос: а как же могут противостоять этой вакханалии молодые специалисты, кто их поддержит, кто даст добрый совет? Сейчас уже в органах прокуратуры таких людей нет. Ты предоставлен полностью сам себе в решении вопросов человеческой судьбы и того, что называется интересами государства.
