Вскоре меня и моих спутников размещают во дворце. Мне достаются огромные апартаменты с высокими потолками, затейливой лепниной и тяжёлыми портьерами на окнах. Я, не раздумывая, заваливаюсь на мягкую перину широкой кровати, по которой можно было бы кувыркаться вчетвером. Выходит, в гости к Павлинарху я могу ездить с тремя жёнами или избранницами, хех.

Лежу, смотрю в потолок, думаю: скоро явится принц Герпес. Конечно, он будет не в духе после гибели своих патрульных. Ну да не беда — сам виноват, принц.

Пока я переворачиваюсь с боку на бок, ко мне по мыслеречи стучится Светка. Блондинке не терпится показать новенькую колыбель. Лицо её светится довольной улыбкой.

— Смотри, Даня! — говорит бывшая Соколова, вся на радостях, — вот сюда будем укладывать нашего Славика. Вот так его положим!

Она берёт плюшевого мишку и с торжественной заботливостью укладывает его в колыбель, поправляет одеяльце, показывает, как удобно будет малышу. Я замечаю, что рядом с кроваткой между тем трудятся двое альвов-сканеров. Светка позвала их специально, чтобы обследовать артефактную колыбель. Уж она-то ничего на авось не оставит.

Пока Светка, оживлённо расписывая достоинства покупки, показывает, как будет спать малыш, она посылает мне многозначительные сигналы. Намёк очевиден: она бы не прочь родить пораньше.

Я никак не реагирую на эти намёки. Конечно, я уверен, что Лакомка — та ещё мастерица и ничего плохого блондинке своими ускоряющими роды лекарствами не сделает. Но всё же — зачем рисковать? Пусть природа идёт своим чередом.

Вскоре прибывают тавры с Маврой во главе. Пышногрудая воевода средней дружины, конечно, принарядилась — в белой, вызывающе декольтированной блузке и обтягивающих кожаных штанах. Лицо сильно накрашено, глаза подведены тёмными линиями, а рога намазаны каким-то блеском и переливаются на солнце. Таврская версия парадного выхода, видимо.

Мавра, склонив голову, произносит с хрипотцой:

— Конунг, приветствую.

Потом оборачивается к Айре, тоже удостаивает поклоном:

— Дроттнинг Айра.

Я замечаю, как у ликанки краснеют щёки, да и глаза заблестели. У тавров нет понятия «избранница» — слишком сложно для их прямолинейных нравов. А вот «дроттнинг» — супруга конунга — звучит просто и понятно. Для них Айра, по сути, уже не просто спутница.

Я не возражаю.

Вслед за таврами прибывает принц Герпес со своей свитой. Я, прихватив Айру и Ледзора, вместе с Павлинархом выхожу во двор встречать вульфонгов. Солнце садится, длинные тени ложатся на гравий, пока вульфонги в кожаных доспехах спрыгивают с шестилапок.

Герпес, заметив меня, широко улыбается, показав акульи зубы, и восклицает, как старый приятель:

— О, король Данила, и вы здесь! И милая принцесса Айра! Как же я рад вас видеть, моя дорогая подруга детства!

Айра обходится сухим «здравствуйте, принц». Павлинарх, как положено гостеприимному хозяину, вежливо приветствует гостя. Свои претензии насчёт нарушения границ патрульными король выскажет принцу потом, в частном порядке, ибо не лишён такта.

Принц Герпес продолжает:

— Король Данила, Павлинарх, позвольте преподнести вам подарки.

Он кивает своим помощникам:

— Ламан, Нитол, передайте.

Те выносят охотничьи копья — тяжёлые, с толстыми древками из полированного дерева и массивными наконечниками. Я беру врученное оружие. Неплохо сбалансировано, но слишком уж тяжёлый наконечник для простого охотничьего копья.

— Интересный подарок, принц Герпес.

Вульфонг расплывается в довольной улыбке:

— Чистое совпадение, но по дороге мы видели золотого оленя. А вы сами понимаете, что это значит. Боги велят нам отложить все дела и посвятить время охоте. Такая традиция у шакхаров.

Айра скрещивает руки на груди, с лёгким вызовом говорит:

— Вы не шакхар, принц Герпес.

— Принцесса Айра, — тут же поправляет её Герпес с тем самым приторным выражением лица, которое мне всегда хотелось стереть, — но раз обсуждаемый вопрос связан с Шакхарией и вами конкретно, да и вы сами здесь, нам стоит проявить уважение к вашим традициям. Ведь у вас, насколько я знаю, так принято: если встретишь золотого оленя — отложи все дела и поохоться на редчайшего зверя.

Айра нехотя кивает, чуть не скрипя зубами:

— Да, у шакхаров действительно есть такое поверье.

Герпес не упускает момента добавить, будто сам себя убеждая:

— А раз уж речь идёт о делах, касающихся шакхаров, мы обязаны следовать их обычаям. Тем более что и в Вульфонгии мы тоже с недавних пор соблюдаем этот обряд.

— Неужели? — Айра ни капли не поверила.

— А как же, — заверяет принц.

Павлинарх переводит взгляд на меня, явно желая переложить решение:

— Король Данила, что думаете?

Думаю, что Герпес тянет время. Но повод принц выбрал на редкость удачный.

— Хорошо. Охота так охота. Но не больше, чем на сутки. В поверье ведь не указан диапазон времени.

Герпес широко улыбается, словно специально демонстрируя ряд клыков:

— Сойдут и сутки. Уверен, что охота сблизит нас с вами, короли.

В этот момент Айра бросает мне по мыслеречи короткий сигнал:

— Герпес задумал ловушку, Даня!

Я без эмоций отзываюсь:

— Абсолютно точно.

Тем не менее отказаться я не собираюсь. Сильно сомневаюсь, что Герпес действительно видел какого-то золотого оленя, но опровергать его слова означало бы обвинить во лжи, оскорбить честь. А раз я согласился с ним вести переговоры, то не буду опускать своего визави раньше времени. Скоро он сам себя опустит.

Усадьба Филиновых, Москва

Светка стояла, поглаживая округлившийся живот, возле колыбели, которую недавно приобрела на аукционе. Массивная, старинная, выточенная из облегчённого магией камня, с плавными изгибами, она была её личной гордостью. Эх, жалко, Даня не одобрил ранние роды — тогда Славик бы уже лежал в кроватке. С другой стороны, Светка хоть и остра на язык, но границы дозволенного знает и никогда не оспорит решение мужа. Как он считает, так и есть правильно.

Светлана спросила:

— Может, чаю, уважаемые?

Колыбель внимательно осматривал уже третий сканер из числа альвов. Пускай и есть сертификат о безопасности от аукционного дома, да и двое сканеров уже проверили артефакт, бывшая Соколова хотела на все миллион процентов убедиться, что с кроваткой всё в порядке.

— Не нужно, Ваше Высочество, — ответила Зела. Воительница прибыла из Шпиля Теней вместе с Гермелем — лучшим сканером, какого удалось найти. — Мы потом попьём на кухне.

У альвов было много Даров. Они жили долго — по меркам людей и других рас их жизнь казалась почти вечной, а потому успевали накопить знания и опыт в самых разных областях. Альвы были мощнейшим кадровым резервом, который созревал под крылом Данилы. Правда, последствия многовекового плена в Обители Мучения до сих пор давали о себе знать: многие альвы ещё проходили реабилитацию, восстанавливали источники силы и душевные структуры, порой почти заново учась пользоваться магией.

Альвы славились не только своим боевым искусством. Среди них были кузнецы, строители, садовники, ремесленники, архитекторы. Сейчас, в ожидании восстановления, многие из них трудились в Шпиле Теней, строя кузницы, мастерские, сады — создавая базу, которая в будущем обещала принести королевству Данилы не только независимость, но и процветание. Светка это знала и не сомневалась: терпение и правильные инвестиции дадут свои плоды.

Зела, стоящая рядом, впечатляла беременную Свету плоским бронзовым животом и вызывала невольную зависть. На воительнице были лишь узкие кожаные ремни, перехватывавшие тело. Одежда была минимальной, открытой, подчёркивая рельеф мышц и плавные линии тела. Зела лениво перебирала прядь чёрных волос и спросила:

— Ну что, Гермель?

Гермель кивнул, всё ещё изучая резные бортики колыбели:

— Это очень, очень полезный артефакт для новорождённых. Его можно использовать сразу после рождения. Энергия будет не вливать силу грубо, как это часто бывает, а мягко поглаживать и щекотать меридианы. Если регулярно заряжать артефакт, он будет помогать младенцу укреплять магический накопитель. Очень хороший старт для одарённых малышей.