9 октября 1932. Мы уже готовы составить список новых сотрудников радио, если мы за ночь придем к власти.

10 октября 1932. Редактор бульварного листка постыднейшим образом задел честь моей жены. Человек из СС явился к нему и бил его плетью, пока тот, обливаясь кровью, не рухнул на пол.

11 октября 1932. Правительство должно подавлять нас так, чтобы это было видно и маленькому человеку, тем скорее и лучше нам удастся объяснить народу наши глубочайшие разногласия с правительством.

6 ноября 1932. Против всех ожиданий очень высокая активность в этих выборах… День проходит в неслыханном напряжении… Каждое новое сообщение означает новое поражение. В результате мы потеряли тридцать четыре мандата. «Центр» также понес некоторые потери, несколько прибавили немецкие националы, немного потеряли социал-демократы… КПГ сильно прибавила, этого следовало ожидать.

Это были пятые по счету выборы в рейхстаг в тот лихорадящий, роковой год, решавший судьбу Германии и всего мира. Миллионы листовок, самолет для стремительного пропагандистского курсирования Гитлера; демонстрация силы – многотысячные марши штурмовиков и нацистской молодежи; невиданная по массированности пропаганда, «лучшие в мире пропагандисты» – все на этот раз не смогло сдержать начавшийся спад популярности нацистов. НСДАП потерпела ощутимое поражение – потеряла 2 миллиона голосов, 34 места в рейхстаге. Коммунисты получили дополнительно 200 тысяч голосов избирателей, а всего – около 6 миллионов.

После выборов в рукописном дневнике за 8 ноября: «Вчера в округе скверное настроение. Я собираюсь с силами после падения… Призыв Гитлера: борьба продолжается. Долой Папена!.. Изучал прессу. Повсюду наше поражение. Только без самообольщений!»

Но и на местных выборах поражение.

Через шесть дней после неудачи на выборах, которую газеты дружно называют поражением, Гитлер получает от влиятельнейшего банкира Шахта ободряющее письмо: «Я не сомневаюсь в том, что настоящее развитие событий может привести только к назначению вас канцлером… По всей вероятности, наши попытки собрать для этой цели целый ряд подписей со стороны промышленных кругов не оказались бесплодными». Этот документ был предъявлен на Нюрнбергском процессе американским обвинителем.

Подписанное Шахтом, Шредером, Круппом и другими послание было направлено президенту Гинденбургу, чтобы оказать на него давление в пользу Гитлера.

Шахт возглавил экономику третьего рейха и отдался со всем своим талантом, знаниями, ловкостью финансированию создания вооруженных сил Германии. И преуспел в этом. Впоследствии он отошел от Гитлера, сблизился с оппозицией. В заговоре 20 июля 1944-го (покушение на Гитлера) он не участвовал, но был арестован, заключен в концлагерь. Освобожден был, как и Гальдер, бывший начальник генштаба, англо-американскими войсками.

В заветной папке Гитлера, где собраны документы, свидетельства его неотложных дел и последних шагов на пути к власти, один лист не помечен, как прочие: «Личный документ фюрера». Вместо этой пометки крупно, размашисто, чернилами: «Конфиденциально». Это копия письма Гитлера от 14 ноября 1932-го фон Папену, еще номинально канцлеру, но уже зашатавшемуся и, по словам Шахта, не оказывавшему уже никакого влияния на дела. Но он близок к Гинденбургу и пользуется его доверием. В эти дни, поддержанный многими из тех, кто вместе с Шахтом представлял реальную власть в расшатанной безвластной республике, Гитлер в ультимативной форме отвечает Папену на его предложение обсудить ситуацию в стране: «Я соглашусь начать такой письменный обмен мнениями о положении Германии и об устранении наших нужд только в том случае, если Вы, господин рейхсканцлер, будете готовы сначала безусловно принять на себя исключительную ответственность за будущее». Угрожающе дает понять, что он-то готов принять ее на себя. Крикливость, самоуверенность Гитлера подавляла таких его противников, как Папен, внушала ощущение силы, стоящей за ним, вербовала. Заявляя, что его искажают, «будто бы я в свое время потребовал всю полноту власти, между тем как я претендовал только на руководство», Гитлер – конфиденциально – бросает фон Папену нить сговора: «Вы сами, как предполагалось, заняли бы в новом кабинете пост министра иностранных дел…» И понятливый Папен внял письму.

Предстоит встреча Гитлера с Гинденбургом.

18 ноября 1932. Его разговор с президентом может иметь решающее значение. Когда эти двое протянут друг другу руки, немецкая революция обеспечена.

Но покуда этого не происходит, Гинденбург не поддается давлению, хотя фон Папен со своим кабинетом пал.

2 декабря 1932. Канцлером объявлен генерал Шлейхер… Когда он падет, придет наша очередь.

8 декабря дневник взрывается возгласами: «Измена! Измена! Измена!» Новый канцлер Шлейхер вступил в переговоры со Штрассером, предложил ему пост вице-канцлера. Об этом Штрассер сообщил письмом Гитлеру. Это предложение означало, что Шлейхер при помощи Штрассера намеревается осуществить раскол национал-социалистической партии и создать большинство в рейхстаге. Гитлер отреагировал припадком истерии, катался по полу, в неистовстве кусал ковер. Геббельс об этом не пишет, но это широко разошлось, как и приписываемая очевидцу этой сцены Герингу фраза: «Что фюрер вегетарианец, мы знали, но вот что он употребляет в пищу ковер…» Кое-кто из противников Гитлера назвал его тогда в прессе «пожирателем ковра». Чарли Чаплин в роли диктатора в исступлении кусает ковер.

«Штрассер пытается расколоть партию в свою пользу, – пишет дальше Геббельс. – Гитлер: «Если партия расколется, я застрелюсь в три минуты».

По свидетельству очевидцев, в воскресенье 29 января, накануне рокового события, сто тысяч рабочих собрались в центре Берлина, протестуя против назначения Гитлера.

В 1920 году, в дни капповского путча, рабочие, объявив всеобщую забастовку, защитили республику. На этот раз никто не прибегнул к поддержке рабочих.

Подошел к концу 1932 год с вакханалией перманентных выборов в рейхстаг, с камнепадом канцлеров, кабинетов, с нерешительностью ослабленной власти, с серией уступок президента Гитлеру – ему с его массовой партией и сотнями тысяч штурмовиков.

Однако продолжается падение популярности национал-социалистов на местных выборах. Парад СА в память Хорста Весселя не поднял настроения, а несносность его матери, фрау Вессель, и вовсе отрава для Гитлера, да и Геббельса тоже.

Среди нацистов брожение, чреватое расколом партии. «Надо выжечь пораженцев из партии. Больше нет пощады. Фюрер превыше всего! И без компромиссов к власти!» – записывает Геббельс 15 января 1933-го. Все те же боевые призывы, но в партии общая депрессия, усугубленная еще и истощившейся кассой. Жгучая борьба Гитлера против соперника в партии Грегора Штрассера.

А главное – нависшая угроза Гитлера в этих провальных обстоятельствах покончить с собой.

Такая вот выморочная ситуация с парадоксальным завершением.

Еще 27 января Геббельс записал, что не исключено: Папен снова станет канцлером. Но еще спустя два дня:

29 января 1933. Завтра фюрер получит пост канцлера. Одна из главных наших задач – роспуск рейхстага; с его нынешним составом фюрер работать не может.

Парадокс и в том, что президент Веймарской республики ставит во главе правительства человека, который открыто заявлял, что его цель – уничтожение этой республики.

У нас бытует ошибочное представление, будто Гитлер в результате победы на всенародных выборах 30 января 1933 года стал канцлером. Это не так. Он был главой самой массовой партии, получившей преимущественное по сравнению с другими партиями число голосов, но это не означало, что тем самым он становится канцлером. Он получил этот пост из рук Гинденбурга в критический момент, когда выявились спад популярности его партии и кризис внутри нее.