Дверь магазина отворилась, и на улицу вышел Джек Сорбро – хозяин похоронной конторы, неказистый ничем не примечательный мужичок средних лет, нагруженный двумя раздутыми пакетами. Мистер Сорбро неодобрительно покосился на Стивена и не удержался от нравоучительной нотации:
- Всё тунеядствуешь, Стив? А я же предлагал тебе одно время поработать у меня.
- Нет уж, благодарю покорно, - нагло осклабился Диксон. – Но я предпочитаю иметь дело с живыми. Уж простите, но покойники меня как-то не возбуждают.
- Дурак ты, Стив, - в сердцах сплюнул Джек и поспешил прочь, к припаркованному неподалёку старенькому «шевроле».
- Вали, вали, доктор Франкенштейн, - учтиво напутствовал хозяина похоронной конторы юноша. – Тоже мне благодетель хренов выискался…
Стив медленно пошёл вдоль улицы, как бы нечаянно задевая локтями встречных прохожих. Настроение так и не улучшилось. Следовало что-нибудь придумать. Но что? Или плюнуть на всё и всех и вернуться домой? Да завалиться поспать до вечера? Не самый худший вариант, вынужден был признать молодой человек. С Мишель он не виделся уже четыре дня. Она настойчиво названивала, добиваясь встречи, и недоумевала, что с ним происходит. Ничего, пусть побесится, может, полегчает. А вдруг эта белобрысая сучка конкретно забьёт на него и найдёт себе другого хахаля? От такой крамольной, кощунственной мысли Стивен аж споткнулся. А ведь с этой дуры вполне станется отмочить такой номер! Да пусть только попробует подцепить какого-нибудь козла, он ему вмиг ноги повыдёргивает. Со мной лучше не шутить, мрачно подумал Стивен, вынимая из мятой пачки очередную сигарету, тошно будет…
Стивен Диксон никого не боялся и, не раздумывая, ввязывался в любую драку. За что его, кстати, и выперли из команды. Помниться, тогда он жестоко избил одного чудика, который решил, что Стив играет не по правилам. Бедный несчастный идиот, не сообразивший вовремя, что у Стива СВОИ правила. Да и Мишель тогда ТАК на него смотрела. Как на племенного жеребца. Он усмехнулся и присел на нагретую ласковыми солнечными лучами деревянную лавочку в центре небольшого городского скверика. К слову сказать, Стивен никогда не проигрывал в кулачных потасовках. Был, правда, недавно один случай, о котором он не очень любил вспоминать. На школьной вечеринке. И всё из-за долбаной собачонки Мишель. Тупая шавка сдуру набросилась на какую-то девчонку, вознамерившись попробовать на вкус нежного девичьего филе. На беду собачки рядом оказался братец этой девчонки, который действовал быстро и оперативно, ударом ноги катапультировав собаченцию в заросли шиповника. Мишель увидала всё это безобразие, разоралась как потерпевшая и потребовала у Стивена восстановить попранную справедливость. Диксон глубоко затянулся ароматным дымом. Он тогда здорово набрался и, не раздумывая, кинулся в бой…. Что произошло дальше, юноша помнил плохо, списав временную потерю памяти на пинту выпитого пива.
Тощий, долговязый (с виду совсем не опасный!) молодчик так ему вломил, что все просто ахнули. Стив и сам ни хрена не понял. Этот волосатый придурок оказался нереально силён. Может, «колёсами» какими закинулся? Стивен терялся в догадках. Но факт оставался фактом. Он тогда выгреб будь здоров.
______________________________________________________________
Дейзи Хилл подставила грязную тарелку под кристально прозрачную струю горячей воды. Некоторое время стояла, не двигаясь, наблюдая, как весёлые капельки воды разбиваются вдребезги о керамическую поверхность. Затем, словно очнувшись от забытья, девушка провела по тарелке жёсткой губкой. Она устало вздохнула. Везде и всюду одно и то же. Грязная посуда дома и грязная посуда на работе. Слаба богу, что в баре она только официантка, а не, скажем, судомойка. Дейзи не то чтобы взахлёб жаловалась сама себе на нелёгкую жизнь одинокой, ДАЛЕКО не старой женщины, вовсе нет. Просто… Просто её достало многое. И многие. Она не очень любила мыть посуду и часто благодарила провидение за то, что она всего-навсего официантка. Но, знаете ли, в должности разносчицы тарелок и бокалов то же имеются свои длиннющие минусы. Как же ей надоело уворачиваться от покровительственных (вроде бы вполне дружеских) шлепков по заднице, как она устала от навязчивых разговоров (я тоже одинокий мужчина, Дейзи!), и как ей становилось обидно, что многие воспринимают её именно, как самку. Молодую, красивую, но самку, с которой можно закрутить лёгкий романчик, а потом скупо распрощаться, не обращая внимания на слёзы в зелёных глазах.
Но мне же всего двадцать пять лет, чуть в голос не взвыла Дейзи, ставя задрожавшей рукой вытертую до зеркального блеска тарелку в кухонный шкафчик. Я далеко не самая страшная и не самая глупая баба, так почему же меня никто не любит? Она вытащила из кармашка передника платочек и промокнула увлажнившиеся глаза. Нет, в одном я не права, подумала девушка. Есть на свете один человечек, который любит меня такой, какая я есть. Тони. Маленький смышленый мальчик семи лет, впервые севший за школьную парту в этом году. Тони, с мягкими карими глазами. Тони, с глазами своего отца – Шона…
Шон умер пять лет назад. Его придавило глупое дурацкое дерево! Дейзи впилась в следующую тарелку так, что побелели костяшки тонких пальцев. Дерево! Шон работал лесорубом в бригаде, которая валила лес для хеллвилской лесопилки. Высокий сильный красавец. Он нравился всем. Шон отличался дружелюбным нравом и отменным чувством юмора. Они были красивой парой, поженившись совсем ещё детьми. В восемнадцать лет Дейзи родила мужу сына. Они были на седьмом небе от счастья. Через два года счастье внезапно закончилось. Исчезло, подло растворившись в мутной глубокой пучине горести, боли, тоски и долгих рыданий по ночам. Шону едва исполнилось двадцать два года. Дейзи едва не сошла с ума от горя, проклиная бога и всех святых заодно. Она хотела отправиться вслед за НИМ. И плевать, плевать на всё! Жизнь оказалась штукой дерьмовой, а счастье – лишь зыбкой хрупкой иллюзией. Так зачем тогда жить?!..
Её остановил сын. Зачем жить? А вот ради этого маленького комочка, который смотрел на неё влюблёнными преданными глазками. Глазами Шона. И она решила жить. Это был очень сильный поступок. Решиться на жизнь оказалось гораздо труднее, чем можно себе представить. Иногда проще нажать на спусковой крючок приставленного ко лбу охотничьего ружья. И Дейзи начала новую жизнь.
Она пошла работать официанткой в бар к старому Грэму Лоулесу. Это была нелёгкая, но вполне честная работа, которой Дейзи не стыдилась. У неё остался маленький сын и ей нужны были деньги. Конечно, она получила определённую суму по страховке, после смерти Шона, но…. Но вы сами всё понимаете – для матери-одиночки ни один цент не бывает лишним. На первых порах Дейзи здорово помогали подруги, и именно в тот момент она более всего пожалела, что выросла в детдоме и у Тони нет ни бабушки, ни дедушки. Родители Шона погибли в автокатастрофе, когда он учился в девятом классе… Вот и оказалось, что они одни одинёшеньки в этом огромном, жестоком, несправедливом мире.
Многие видные парни спустя какое-то время начали подкатывать к ней, добиваясь руки и сердца симпатичной вдовы. Но ни у одного из них не было ни единого шанса. Если бы дело только ограничивалось рукой! Ведь сердце Дейзи давно и бесповоротно принадлежало одному человеку. И пусть он умер, но Дейзи глубоко сомневалась, что сможет полюбить кого-нибудь хоть наполовину так, как любила Шона. Спустя ещё два года, летом, она поняла, что сильно заблуждалась.
Она впервые обратила внимание на высокого худощавого задумчивого юношу с длинными, падающими на тёмно-карие глаза чёрными волосами, когда он попросил у неё стакан воды. Её поразила грустная улыбка и затаённая тоска, глубоко засевшая в глазах этого молодого парня. Он настолько сильно отличался от завсегдатаев «Вперёд на ногах – обратно на руках», что казался пришельцем из иного мира. И он смотрел на неё НЕ ТАК, как все остальные. Что-то было в нём неуловимо притягательное, загадочное и странное. Он был странным, этот парнишка.
