- Да уж в ругательствах разбираюсь побольше некоторых, - самодовольно заулыбался Грег, откидываясь на подушку.
- Ну-ну, - подначил мальчика Тони, оттопыренным от напряжения ухом прислушиваясь к тишине за закрытой дверью своей комнаты. Мама ещё спала. Когда не было необходимости собирать сына в школу, Дейзи после рабочей смены позволяла себе поваляться в постели подольше и нередко спала до обеда.
Но в любой момент она могла проснуться и не дай бог услышать, о чём непринуждённо беседуют мальчики в спальне её сына. Тони непроизвольно боязливо поёжился. Тогда им обоим влетит по самое не хочу, это уж как пить дать. Но уж больно хотелось узнать новое ругательное слово! Непонятно где, но Грег впитывал их, как губка и всегда охотно делился с другом.
- Как тебе такое словечко – ПРОШМОНДОВКА?
У Тони остекленели глаза. Грег с превосходством довольно посмеивался, наслождаясь пришибленным выражением на физиономии Тони.
- Э-э-э… А ты уверен, что ЭТО слово ругательное? – осторожно поинтересовался Тони. – Уж больно оно заумное какое-то, не находишь? До сих пор все ругательства выглядели попроще. Да и запомнить их было легче. А тут язык можно сломать!
- Чувак, вспомни, что нам говорят в школе: нужно постоянно повышать уровень собственных знаний.
- Вот уж не думал, что миссис Мёрдок имела в виду ругательства! – фыркнул, едва не рассмеявшись, Тони. – Ты хоть сам знаешь, что значит эта твоя пр…прош…прошма, короче! А?
Грег несколько приуныл и вынужденно признался.
- Если честно, то не совсем… Как-то на днях дедушка смотрел телек, увидел клип Шакиры по MTV, и сказал вот это самое слово! Сказал, что она какая ни есть, а про-ш-мон-дов-ка. Мама подняла крик, чтобы он прекратил выражаться при детях (это она обо мне, прикинь!) и я догадался, что это ругательство.
- Крутой у тебя дедушка, - задумчиво протянул Тони.
- Угу…
- Но я думаю, что на счёт Шакиры он всё же не прав. Она красивая…
- Вот и я о том же…
- Ага…
____________________________________________________________________
А ведь этот чёртов шут не соврал, потрясённо признал Уолтер Харрис, когда они на пару с клоуном вошли в затемнённое чрево шатра. Кунсткамера была освещена по самому минимуму, лишь бы только посетители не натыкались на спины впереди идущих и на выставленные на стендах экспонаты. В прочих же закоулках шатра вполне вольготно себя чувствовала первозданная тьма, съедая очертания стен и детали неброской обстановки. Тысячи зыбких, дрожащих в неверном свете теней стелились там и тут, бросаясь под ноги идущих и облизывая странные и подчас пугающе -жуткие предметы, находящиеся в недрах этого импровизированного неуютно-молчаливого аттракциона ужасов…
Уолтер пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Тут определённо было, на что посмотреть и что поснимать. Увиденное вгоняло в трепет, поражало и пугало. Казалось невероятным, что в нашем таком для большинства привычном и обыденном мире может водиться подобная доводящая до слабости в коленях жуть.
- Откуда ВСЁ ЭТО? – почему-то шёпотом спросил Уолтер, не в силах оторвать глаз от разместившегося вокруг них погружённого в формалин царства страха. – О половине аномалий мне даже и читать не приходилось, не то, что видеть. Вы уверены, что ЭТО всё настоящее? Невероятно…
- Наш цирк существует с оче-ень давних пор, - в тон доктору шёпотом ответил Бинго. – Где только не приходилось нам выступать… На земле осталось ещё достаточно белых пятен, док, чтобы там не думали по этому поводу некоторые учёные умники. Директор Старжински, насколько мне известно, с самой юности помешан на всяческой сверхъестественной чуши. И просто души не чает в этих уродцах!
- Так всё это… Все эти СУЩЕСТВА собраны им, я правильно понял?
- Да, мистер, цирковая кунсткамера по сути является личной коллекцией нашего директора. Знали бы вы, как он гордится своими экспонатами!
- В принципе, я его понимаю, - несколько рассеяно сказал Уолтер, широко распахнув глаза. Они шли по устланному ковровой дорожкой узкому проходу. По обе стороны возвышались стеклянные колбы и цилиндры всевозможных размеров, заполненные формалином и ДРУГИМ содержимым. На чередующихся с колбами стендах были развешаны чучела совсем уж поразительных существ. Дорожка вела в конец шатра, поворачивала и шла в обратную сторону, меж следующих экспонатов. Харрис прикинул, что, учитывая размеры палатки и количество предоставленных для обозрения уродцев, Рудольф Старжински и впрямь собирал свою жуткую коллекцию не один год.
Самые невероятные и фантастические формы врождённого уродства и последствий наследственных болезней. Существа, облучённые превышающим все приемлемые нормы радиационным фоном, неродившиеся дети заражённых сифилисом и пожранными наркотиками матерей, чудовища, казавшиеся выходцами из самых глубоких бездн ада… Обитателей шатра объединяло одно – все они когда-то были людьми. Старжински интересовали исключительно твари, имеющие отношение к роду человеческому.
- Это. Это поражает и захватывает дух, - Харрис не мог подобрать нужных слов. Обострившийся инстинкт врача и исследователя пробудился в нём и безоговорочно вылез на передний план.
- Смотрю, вы уже не жалеете, что зашли к нам на огонёк, док, - осклабился Весёлый клоун, танцующей походкой следуя за неспешно продвигающимся Уолтером.
Харрис остановился напротив здоровенного аквариума объёмом литров на четыреста. В мутном от старости растворе скорчилось поразительное существо, напоминающее тритона, но с ярко выраженными человеческими признаками. Вполне возможно, что кольчатый хвост и жабры являлись рудиментарным и не играли важной роли в недолгой жизни этого… этой… Харрис замялся, не зная, как классифицировать то, что он видит. И почему, собственно, недолгой? С чего он так решил? Основываясь на том, что с подобными уродствами долго не живут? Но ведь эта страхолюдная амфибия достигала по самым скромным прикидкам четырёх, а то и пяти футов в длину! То есть, размеры совеем не маленькие. М-да…
Едва удержавшись, чтобы не почесать в затылке, Уолтер двинулся дальше. Бинго не отставал. Обычно неугомонный болтливый клоун сейчас молчал, как воды в рот набрал. Лишь нарисованная от уха до уха жизнерадостная ухмылка выдавала его профессию.
Следующим заинтересовавшим Уолтера экспонатом был сравнительно небольшой зародыш, заключённый в продолговатую, вытянутую колбу. Харрис не побоялся вплотную приблизится к сосуду, едва не дотрагиваясь носом до стекла. Зародыш здорово напоминал помесь человека с обезьяной. Доктор затруднялся в точной мере определить возраст сей богопротивной мерзости, но одно мог сказать не задумываясь: зародыш давно перешёл от состояния эмбриона на следующую ступень развития. Пожалуй, месяца два, а то и три, закусив губу, прикинул Уолтер. Что произошло потом? Бог его знает. Скорее всего, у несчастной матери этого зародившегося уродца случился выкидыш, и маленькая тварючка пополнила коллекцию мистера Старжински.
Мутации порой выкидывали кошмарные, превосходящие всякое больное воспалённое воображение, вещи с человеческой природой. Возле стенда с распятым чучелом определённо женской особи Харрис задержался особенно долго. Бинго тихо сопел сзади в затылок доктора, воздерживаясь от комментариев.
Да, первичные половые признаки позволяли с уверенностью утверждать, что перед ними всё-таки женщина. Более ничего, что говорило бы об ЭТОМ, как о женщине, Уолтер никак не мог выделить. Тощее, обтянутое серой кожей костлявое тело с четырьмя лишними рёбрами, шестипалыми конечностями и непропорционально большой головой. Голова чучела венчала длинную шею и таращилась на Уолтера большими миндалевидными глазами с навеки застывшими кошачьими зрачками. Вместо носа была впадина, рот ощерился в мёртвом оскале мелкими острыми зубами. Харрис присмотрелся. Нет, пожалуй, он ошибся, приняв остроту зубов за естественный фактор. Все зубы существа были вручную подпилены под углом, превращаясь в маленькие клыки. Забавно, подумал Уолтер, неужели при жизни эта тварь не брезговала человечинкой? Спутанные хворые волосы чучела серыми колтунами падали на огромный выпуклый лоб и плечи. Харрис передёрнул плечами и пошёл дальше.
