Блейз сильно сомневался, что допрос попрятавшихся по самым дальним закуткам рядовых сотрудников цирка принесёт сколь-нибудь ощутимую пользу. Никто ему ничего не скажет и не объяснит. И не укажет единственно верное направление дальнейших поисков. И не потому, что не захотят, а потому, что никто ничего и не знает. Единственный человек, действительно вполне способный реально посодействовать Блейзу, бесследно исчез. Кабинет антрепренёра Рудольфа Старжински был так же пуст, как и остальные подсобки и ниши гигантского шатра.

Смеряя мрачным взглядом заледеневших тёмных глаз рабочий стол директора цирка, Алан покусывал нижнюю губу. На столе царил полнейший беспорядок. Разбросанные бумаги хаотично перемежались с канцелярской мелочёвкой. Тускло светила включенная настольная лампа с покосившимся пластиковым абажуром. Под ногами юноши мягко пружинил расстеленный ворсистый ковёр, усеянный разлетевшимися афишами и красочными листами. На спинке высокого жёсткого кресла висел двубортный пиджак. Насколько помнил Блейз, этот пиджак красовался на плечах Старжински в день первого представления, открывающего начало циркового сезона «Невозможное-возможно» в Хеллвиле.

Создавалось впечатление, что маэстро Рудольф покидал своё гнёздышко в большой спешке. И при этом ничуть не заботясь о последствиях своего стремительного бегства. В углу отгороженного от остального шатра кабинета притулился внушительный приземистый железный сейф с круглой, отполированный сотней прикосновений ручкой-штурвалом. Алан опустился на корточки и провёл пальцем по дверце сейфа, оставляя на поверхности белесый развод. Пыль. Сухая и едкая. Вытерев палец о штаны, Алан не сдержался от могучего чиха. Шморгнув носом, Блейз подумал, что сейф долгое время не открывался. Вдвойне странно, согласны? Старжински слинял, смазав пятки жиром, устроив в кабинете настоящий раздрай, но не удосужившись и одним глазком заглянуть в сейф. Обычно в подобных железных ящиках хранят важные и ценные документы. Врядли директор цирка был исключением из правил.

Так почему он ничего не взял из сейфа? Надеется в скором времени вернуться, будучи уверенным в своей безопасности и ненаказуемости? Очень странно… Тут такая каша заварилась, что уже никакие клятвы и заверения в своей непричастности не помогут Старжински отмазаться. На что он тогда рассчитывает? И главный, по-мнению Алана, вопрос заключался в следующем – а что тогда маэстро Рудольф ВЗЯЛ с собой? И где, чёрт его возьми, он надеется отсидеться? В какую нору способен забиться ушлый директор этого дьявольского балагана? И куда подевались его главные нукеры – Эльвира Леди-нож и лысый каучуковый миляга Джек? Если эти ребята изменились хотя бы наполовину так, как Богарт, то, признаться, Алану совсем не хотелось бы встречаться с ними в узком переулке один на один. Если заурядный цирковой фокусник превратился под воздействием непонятных сил в серьёзного мага, то кем могут стать Эльвира с Джеком?

- Они утащили ребят, - под нос пробормотал Алан, сунув руки в карманы джинсов. – Но куда они направились? Где эти уроды могут зашкериться?.. И… И… И почему я не вижу Бинго? Где этот клоун, мать его?

Блейз настороженно прислушался. Проклятье, а ведь он совсем забыл о нём! Непростительная ошибка. Кто знает, кем мог обернуться придурковатый цирковой паяц? Вот дьявол, да преобразившийся Бинго может оказаться не менее, а то и более опасным, чем его товарищи по рабочему цеху! В мозгу Блейза сразу всплыл колоритный яркий образ кровожадного клоуна Пеннивайза из «Оно» Стивена Кинга. Чёрт, хмыкнул Алан, а почему бы и нет? Блейз всегда недолюбливал клоунов. Не нравились они ему, хоть убей. Нарисованные улыбки паяцев и мимов казались юноше насквозь фальшивыми и неискренними, одним словом, нарисованными. А холодная рисованная улыбка никогда не заменит живой и тёплой…

- И где же ты притаился, дружок? – нараспев сказал Блейз, весь превратившись вслух и оголённый нерв. – Ау, мистер Пеннивайз, отзовитесь! Нам есть о чём поговорить…

Не стоит, конечно, сбрасывать со счетов возможности того, что и Бинго уже давно смылся из цирка, но что-то Алану подсказывало, что нахальный клоун ошивается где-то поблизости. А своим спонтанным предчувствиям юноша с недавних пор доверял больше, чем собственному рациональному мышлению. Иногда не остаётся ничего лучшего, чем положиться на интуицию. Блейз развернулся на каблуках остроносых сапог, собираясь покинуть захламленный кабинет Старжински, как вдруг его внимание привлекла одна штука.

- Интересно, - сказал Алан, подходя к простенькому застеклённому шкафчику, сколоченному из покрытых лаком сосновых досок.

Шкаф высился в дальнем от рабочего стола углу, напротив завешанного пологом входа. Алан потянул на себя скрипучую дверцу и, не колеблясь, взял с полки завёрнутый в промасленную ткань продолговатый предмет, неожиданно оказавшийся внушительно тяжёлым. Разворачивая остро пахнущую, шелестящую под пальцами ткань, Алан уже догадывался, что он увидит. И когда в рассеянном свете настольной лампы тускло блеснули вороненые детали огромного револьвера, Блейз не стал корчить удивлённую мину.

Рукоять из потемневшего от времени сандалового дерева удобно легла в ладонь Алана, наполнив руку приятной тяжестью и перерастая где-то глубоко внутри в умиротворённую уверенность. Алану была незнакома система этого револьвера, а вот это уже и впрямь было странным, но даже непрофессионалу было бы видно, что это очень и очень серьёзное оружие. Блейз переломил револьвер – шестизарядный барабан был пуст. Алан открыл вторую дверцу шкафчика с сюрпризами и достал с полки коробку из толстого картона. Патроны. Вроде как Винчестер Магнум сорок пятого. Высыпав на ладонь несколько штук, Блейз невольно залюбовался ими. Вытянутые латунные гильзы, закруглённые литые наконечники. Калибр будь здоров, из этого револьвера можно, как из пушки расстреливать лёгкую военную технику.

Зарядив револьвер, Блейз насыпал в карманы дюжины две патронов и поставил наполовину опустевшую коробку обратно в шкафчик, плотно прикрыв за ней дверцы. Вот так, как будто никто здесь и не хозяйничал. Щёлкнув рычажком предохранителя, Алан поднял водолазку и засунул револьвер со спины за вдетый в джинсы ремень.

Попрыгав на месте, проверяя, не давит ли ствол в поясницу, Алан подумал, что штука оказалась классной безо всяких оговорок. Могучее оружие. Очень старое, но надёжное и безотказное. В памяти Алана шевельнулись какие-то позабытые давние воспоминания. Что-то связанное с этим револьвером, или ему подомным, но… Но появившись, сумбурно и неожиданно, не пойманная мысль, резко взмахнув хвостом, поспешила удрать в самые отдалённые застенки сознания.

- Эй, Пеннивайз! – повысил голос Алан, приподнимая плотную чёрную портьеру и выходя из кабинета Рудольфа Старжински. – Я иду, слышишь меня?

Алан немного побаивался, что поиски вражеского «языка» надолго затянутся. Но, как вскоре выяснилось, опасения юноши были совершенно напрасны. Не успел Блейз пройти и дюжины шагов, нарочито громко топая, по ведущему в главный зал коридору, как слева от него едва заметно колыхнулась тяжёлая плотная занавесь. Алан молниеносно метнулся на шорох и резко сорвал полог, занавешивающий небольшую нишу, заваленную каким-то тряпьём. Или, ежели соблюдать все приличия, то цирковым реквизитом.

Вот только соблюдать приличия и разводить китайские церемонии Блейз вовсе не собирался. Он коршуном наскочил на весьма сомнительного и чертовски знакомого типа, пытающегося в диком ужасе зарыться в груду тряпок. Ага! И кто это тут у нас? Неужели наш старый добрый клоун Бинго? Постой, дружок… Покрепче ухватив чужое плечо, Алан, поднатужившись, одним рывком выбросил заверещавшего как заяц циркача в коридор.

Не останавливаясь, Блейз выскочил следом за упорхнувшим клоуном в коридор и коленом придавил копошащегося на земле бедолагу, с силой надавливая на чахлую грудь. Сжатый до побеления костяшек кулак Блейза застыл в дюйме от носа на смерть перепуганного паяца. Даже в полутёмном коридоре, заполненном пляшущими колеблющимися тенями, было видно, как по лицу Весёлого Клоуна струится грязный пот. Алану показалось, что с циркачом что-то не так. Он тоже изменился, но как-то неуловимо, не бросаясь в глаза.