Ностальгия по былым временам? От Смитти этого ожидать не приходилось.

Римо поместили в эту палату по той простой причине, что она оказалась свободной. Если бы единственным свободным помещением оказалась бойлерная, Римо провел бы ночь у топки.

Это была обыкновенная больничная палата: белые стены, одна койка, один стул, одна тумбочка, одно окно. Впрочем, окно было непроницаемым для взгляда снаружи.

Смит вернулся с двумя сигаретами.

— Вы — должник медсестры из вестибюля. Я обещал ей, что вы вернете долг. Она сказала, что это необязательно, но я сказал, что завтра вы вернете ей две сигареты. Между прочим, она считает, что ваша фамилия Уилсон и что Чиун — ваш слуга.

— Только ему этого не говорите, — предупредил Римо и выхватил у Смита обе сигареты. Одна упала на пол.

Римо сунул сигарету с фильтром в рот. Смит вынул из коробка с двумя спичками одну спичку и зажег ее. Иногда Римо начинал сомневаться, человек ли он вообще. Две сигареты, две спички... Смит был способен потратить час на вылавливание в коридоре человека, который согласился бы отдать ему свой коробок с двумя оставшимися в нем спичками.

Пока Смит поднимал упавшую сигарету и клал ее вместе с оставшейся спичкой в тумбочку, Римо сделал первую могучую затяжку — и закашлялся.

Неужели курево всегда имело такой мерзкий вкус? Он знал, что так оно и было. Еще будучи курильщиком, он часто бросал и держался неделями. Первая затяжка после длительного воздержания всегда вызывала душащий кашель: этим способом организм делал ему последнее предупреждение, прежде чем сдаться. Вторая затяжка была куда лучше; докурив сигарету до половины, он уже чувствовал себя так, будто никогда не бросал, даже на час.

Сейчас он испытывал те же ощущения.

— Добудьте мне пачечку, ладно? — попросил Римо. — Включите это в счет.

— Постараюсь, — ответил Смит и кратко поведал Римо о событиях в Бостоне.

Жертвы множились. Полицейские застрелили одну особь человеко-тигра.

— Домохозяйка! На беду, она умерла, поэтому ее не удалось исследовать, чтобы попробовать получить противоядие.

— Какая неприятность! — посочувствовал Римо.

— Теперь они требуют массированного федерального вмешательства. Раз вы с Чиуном больше в этом не участвуете, то другого выхода действительно не остается. Кстати, что произошло с вами?

— Я сидел в машине с одним из них — с одной. Думаю, это была сама крошка Шийла, хотя выглядела она по-другому. Она разодрала мне глотку и попробовала вырвать желудок. Она почти добилась своего.

— Что стало с ней?

— Я немного ее проучил, но ей удалось сбежать.

Смиту стало нехорошо. Римо был его лучшим оружием — и даже он едва избежал смерти. На что в таком случае могут надеяться остальные? Шийла Файнберг могла производить людей-тигров в неограниченном количестве. Любой новичок в стае становился источником генетического материала для продолжения программы. Единственный выход заключался в том, чтобы истребить всю стаю, а главное — саму Шийлу Файнберг. Без ее научных знаний геометрическому прогрессированию напасти будет положен конец.

Но кому это под силу? Кому, если не Римо? Введение военного положения вряд ли спугнет Шийлу и ее людей-тигров. Ведь на вид они — обыкновенные люди. История с агентом ФБР Галлаханом — наглядное тому свидетельство.

Днем, перед попыткой убить Римо и Чиуна, он прилежно трудился за своим рабочим столом.

Если их не остановить, причем скоро, угроза перекинется с Бостона на другие города. На автомобиле или самолете они способны добраться куда угодно, и не только в стране, но и во всем мире. Нельзя же объявить военное положение на всем земном шаре!

Даже если бы это было осуществимо, это вряд ли дало бы результат.

Главное — обезвредить Шийлу Файнберг. Тогда появлению новых монстров будет положен конец. Существующих на данный момент можно будет извести нескоро, но до последней твари.

— Вы собираетесь возобновить преследование? — спросил Смит у Римо. — Вы в состоянии это сделать?

— Что?

Вместо того, чтобы слушать Смита, Римо наблюдал, как поднимается к потолку дымок от тлеющей сигареты, и наслаждался вкусом табака.

— Я говорю, вы сможете опять приняться за Файнберг?

— Не знаю, — сказал Римо. — Я здорово ослаб и, кажется, утратил форму.

Не думаю, чтобы Чиун дал добро. Он сильно напуган одной легендой.

— Чиун всегда встревожен той или иной легендой, — возразил Смит.

— Даже если я ее снова выслежу, ума не приложу, что с ней делать. Один раз мне уже не удалось ее схватить.

— Можете позвать подмогу, — сказал Смит.

Римо сердито уставился на него, словно Смит усомнился в его способностях. Потом он поостыл. В конце концов, почему бы действительно не позвать на помощь? Если он снова повстречается с Шийлой, без помощи ему не обойтись.

— Не знаю, Смитти, — сказал он.

— Почему, собственно, они пришли за вами? — спросил Смит. — Вряд ли они сочли, что вы представляете для них какую-то особенную угрозу, даже после того, как вы ранили Файнберг. Почему бы просто не оставить вас в покое? Если они настоящие звери, они не должны мстить. Месть — занятие для людей, а не для животных. Животные бегут от опасности. Они не возвращаются, чтобы расквитаться.

— Может, я им просто приглянулся? С моими-то замашками! — предположил Римо.

— Сомнительно, весьма сомнительно, — сказал Смит, глядя на Римо, который в последний раз набрал в легкие дыму, понаблюдал за тем, как огонек дошел до пластмассового фильтра, который превратился от смолы из белого и волокнистого в коричневый и липкий, и раздавил окурок в пепельнице.

— А теперь я должен вас покинуть, — сказал Смит.

— Не забудьте про пачку сигарет, — сказал Римо ему вдогонку, но Смит не услышал.

Он размышлял над задачкой, ответ на которую был ему заранее известен.

Просто он не торопился взглянуть правде в глаза.

Он охотится на стаю Шийлы Файнберг, а стая охотится на Римо. Значит, чтобы схватить их, надо использовать Римо в качестве приманки.

Все было ясно и безупречно логично. Альтернатив не просматривалось.

Либо рискнуть Римо, либо поставить под удар всю страну и остальной мир.

Смит знал, что ему делать. Он решил действовать так, как действовал всегда, то есть выполнять свой долг. Ловушкой стало платное объявление в бостонской «Таймс»: «Пациент Ш.Ф. в Фолкрофте, Рай».

Капкан торчал на виду. Стоило одному из стаи показать объявление Шийле Файнберг, как она поняла, что оно значит.

— Ловушка, — сразу определила она.

— Тогда не будем обращать на нее внимания, — сказала другая женщина, пышногрудая брюнетка с узкими бедрами и длинными ногами. — В Бостоне и без того хватает мяса.

Однако вековой инстинкт выживания уступил у Шийлы Файнберг не менее древнему инстинкту — продолжения рода. Она ласково улыбнулась брюнетке, демонстрируя длинные белые зубы, отполированные благодаря частому разгрызанию костей, и ответила:

— Нет, наоборот. Отправимся туда. Он мне нужен.

Римо задрал голову к высокому потолку гимнастического зала санатория Фолкрофт, обвел взглядом переплетение канатов для лазания, напоминавшее паутину телефонных проводов на станции, и провел носком мокасина из итальянской кожи по зеркальному полу.

— Здесь мы впервые встретились, — сказал Чиун.

На Чиуне было желтое утреннее кимоно, и он оглядывал гимнастический зал, как творение собственных рук.

— Да, — ответил Римо. — Тогда я попытался тебя убить.

— Верно. Именно тогда я понял, что в тебе есть что-то такое, что я готов тебя переносить.

— Чего нельзя было сказать обо мне, поэтому ты меня здорово отделал, — сказал Римо.

— Помню. Это доставило мне удовлетворение.

— Могу себе представить!

— А потом я научил тебя приемам каратэ, причем так, чтобы они смотрелись устрашающе.

— Я так и не понял, зачем это тебе понадобилось, Чиун. Какая связь между каратэ и Синанджу?