"О следующих особенностях ибиса я слышал в египетских рассказах. Спрятав шею и голову в перья под грудью, он представляет подобие изображения сердца. Что он очень враждебен животным, гибельным для людей и плодов, я уже сказал выше. Соединяется клювом, также и рождает детенышей. Египтяне рассказывают и меня с трудом убедили, будто занимающиеся бальзамированием животных и сведущие в этой премудрости признают, что внутренности ибиса длиной в 96 локтей. Слышал я также, что ходит он, делая шаги длиной в локоть. При затмении луны закрывает глаза, пока богиня снова не засияет. Говорят, что он любезен Ерме, отцу словес, так как по виду подобен природе слова: черные перья можно сравнить с умалчиваемым и внутри обращающимся словом, белые же – с произносимым и слышимым, слугой и вестником, так сказать, внутреннего. О том, что животное это весьма долговечно, я уже сказал. Анион рассказывает и приводит в свидетели ермопольских жрецов, которые показывали ему бессмертного ибиса. Это кажется и ему весьма далеким от истины, да и для меня совершенно ясно было бы, что это ложь, если он даже и был такого мнения. По природе ибис весьма горяч и прожорлив; ест гадость: питается змеями и скорпионами; но одно переваривает легко, из другого выбирает более удобное для еды. Весьма редко можно видеть ибиса больным. Всюду ибис запускает свой клюв и не обращает внимания на грязь, ходя по ней, чтобы и там что-либо подстеречь. Идя же спать, моет предварительно и чистит ложе. Вьет гнезда на финиковых пальмах, избегая котов: нелегко этому животному взобраться и вскарабкаться на финик, будучи постоянно отталкиваемым и отбрасываемым выступами ствола". Плутарх [3]сообщает нам со слов египтян, что "ибис, только что вылупившись из яйца, весит две драхмы, сколько сердце новорожденного. Расстоянием ног между собою и клювом образует равносторонний треугольник" [4]. "Египтяне" узнали и стали подражать клистирю ибиса, промывающегося морской водой [5]. Жрецы при омовениях пользуются водой, из которой пил ибис: если вода отравлена или вредна, он не подходит… Ибис, убивая смертоносных пресмыкающихся, впервые научил пользованию врачебным промыванием… Пестрота и соединение черных перьев с белыми представляет подобие серповидной луны" [6].

Но действительно ли таковы были причины, сделавшие из ибиса всеегипетское божество? Судя ex eventu – да, но нельзя забывать, что древние сами объясняли зоолатрию весьма различно и что представления о животном царстве были у них далеко не те, что в наше вооруженное наукой время. Но причины, приведенные нами, настолько просты и естественны, настолько вытекают из наблюдений природы и настолько подтверждаются последующим, что едва ли есть возможность сомневаться в их действительности. С другой стороны, воззрения на животное царство и сказки о нем являются большей частью уже результатом некоторой культуры и часто сами покоятся на зоолатрии. Что касается последнего обстоятельства, то приходится считаться с обычным в истории религий фактом: последующим поколениям кажется слишком простым и естественным то, что действовало на их предков; они подыскивают другие, более глубокомысленные объяснения. Конечно, чем позднее, тем они делались курьезнее и произвольнее. Ибис и Тот были часто синонимами во все времена египетской истории. "Явись мне, Тот, почтенный ибис", восклицает один из его почитателей времен Рамессидов [7]. "Я – великий ибис, вышедший из чрева Мут, я – образ Осириса Онуфрия, Тот – имя мое", – говорится в заупокойных папирусах еще более позднего времени. Но как египтяне этих эпох объясняли себе это сочетание или, другими словами, какие представления соединяли они с ибисом? Мы не будем здесь долго останавливаться на тех местах, где проявилась во всей силе этимологическая страсть или, вернее сказать, ненасытная потребность аллитераций и игры слов древних египтян, особенно в магических текстах, где на сочетания звуков обращалось преимущественное внимание и смысл оставался нередко неясен даже для самих произносивших; к числу таких мест относится, например, известный и повторяющийся в нескольких магических сборниках стих, которому понравилось созвучие имени ибиса с корнем посылать: "Тот послал царей – отсюда имя его ибис" [8]. Очевидно, из таких аллитераций нельзя заключать о религиозных представлениях. Точно так же и те сведения о происхождении зоолатрии, которые сообщает со слов египтян Диодор (1, 86-87), могут указывать только на представления его современников. Первое из них – будто боги под видом животных укрывались от насилия и варварства – было, по-видимому, довольно распространенным; Ovid. Metam. V, 325 sq, очевидно, – вариант его: Меркурий в нем превращается в ибиса из страха пред Тифоэем. Вторая причина, приводимая Диодором, имеет основание в гербах номов, особенно распространенных на стенах птолемеевских храмов; третья, пожалуй, ближе всех к настоящему положению дела. Гораздо важнее в этом отношении те места, где говорится о понятиях, соединявшихся с ибисом. Так, один гимн нового царства в честь Ра, после восхвалений этого верховного все наполняющего божества, продолжает: "созерцаю я тайны его в ковчежце ибиса. Он создал землю для одеяния тела его, повесил небо для души своей, родил мать свою, наводнил потоки, совершил все сущее, вырастил древо жизни" [9]. От времени Горемгеба сохранилась в Турине статуя, в надписи на которой говорится о царе, что "планы его это походка ибиса Тота" [10], т. е. имеется в виду мерность и важность, качества, на которые мы уже указывали. Затем и распространенный в массе экземпляров более поздний заупокойный текст, известный под условным заглавием "Да процветает имя мое" [11], также дает нам несколько указаний на роль ибиса в представлениях древнего египтянина. "Я ибис, голова которого черна, живот бел и спина голубая [12]. Дай мне сиять, как ибису великому, вышедшему из чрева Мут. Я – образ Осириса Онуфрия, Тот называют меня по имени, я – ибис в 5 локтей, спина моя из серебра южного, я – великий бог, вышедший из барки секти, я – серебро, вышедшее из горы восточной" [13]. "Да буду я жив, о владыки жизни: я ибис, повторяющий жизнь" [14]. Если первая цитата рисует нам тот род ибисов, который еще и теперь возбуждает внимание путешественников, хотя большей частью и не в собственном Египте и который был действительно священным [15], то две последних, по-видимому, вводят нас в сферу религии солнца. "Происшедшим из чрева Мут" был Хонсу – лунное божество Фив, с которым, как мы увидим ниже, был сопоставлен Тот еще раньше времени составления этого папируса; "серебром, вышедшим из восточной горы", также вполне прилично называться лунному божеству; что же касается "возрождения к новой жизни", то это обычный эпитет месяца. Наконец, что касается различных сравнений ибиса с сердцем, которые мы встретили у греческих писателей, то они, очевидно, являются результатом некоторого недоразумения: египтяне, действительно, по крайней мере, в поздние времена, говорят о связи ибиса с сердцем. Например рар. Rhind в изд. Бругша pi. III, 10, где говорится о покойнике: твоя душа – феникс, твое сердце – кобчик и ибис. Феникс (бенну) назван в Филе (Wilkins. III, 349) "душой Осириса", а следовательно и покойного; что касается ибиса, то подобное же сопоставление его с сердцем понятно само собой, а также и в виду наименования Тота "сердцем Ра".