Весна наступила раньше срока. Обычно в это время ньюйоркцы еще туже заматывают шарфы и с надеждой просматривают газетную колонку о погоде, ожидая потепления. А сейчас, в середине апреля, казалось, что на дворе уже май.

Пока синоптики гадали, что же является причиной столь ранней весны, горожане просто наслаждались хорошей погодой. В воздухе витало праздничное настроение, прохожие улыбались друг другу, и даже вечно хмурый продавец, стоя за прилавком своего магазинчика, был не так уж и хмур.

– Добрый день, – поприветствовал он вошедшую молодую женщину в бежевом плаще. – Погода-то ого-го какая! Так и хочется выехать куда-нибудь за город, на пикник… Вам как всегда, две французских булки и клубничный джем?

– Да, как обычно, – приветливо отозвалась та, с интересом глядя на неожиданно разговорившегося мужчину. – Вы сегодня в хорошем расположении духа?

Продавец, выкладывая товар на прилавок, насмешливо взглянул на нее:

– Странно, да? Весной и не такое бывает…

Молодая женщина расплатилась, взяла пакет с покупками и, выйдя из магазина, вновь улыбнулась апрельскому полуденному солнцу, щедро поливавшему светом и теплом городские улицы.

Ее имя было Мелисса Уиллис. Она очень спешила домой. Деловая встреча, грозившая затянуться до самого вечера, в последний момент неожиданно отменилась, и теперь она могла посвятить вторую половину дня себе. Себе и Питеру. Специально для него и были куплены французские булки и банка клубничного джема. Это то, что он любил на завтрак. Да-да, он, скорее всего, еще не завтракал, хотя уже полдень. Он – актер. Вчера был на кастинге, пришел поздно, вымотался, и сейчас наверняка еще спит.

Мелисса представила, как придет домой, занесет покупки на кухню, включит чайник, а потом залезет в кровать и прижмется к Питеру – теплому, сонному. Обнимет и тихонько скажет на ухо – милый, пора вставать, ты не должен пропустить такой солнечный день!

До дома было недалеко, и Мелисса решилась пройтись пешком, тем более что погода располагала к прогулкам. Цокая каблучками новых туфель по асфальту, она тихонько напевала себе под нос незамысловатую песенку. Ей двадцать два, она красива и счастлива, а дома ее ждет любимый мужчина – так почему ж не петь? Теплый ветерок трепал ее светлые волосы, и Мелисса с удовольствием разглядывала свое отражение в витринах магазинов. Весна, весна, весна – билось сердце. Все отлично, все просто великолепно!

Во дворе кричали дети, играя с большой рыжей собакой. Кажется, эта порода называется «ирландский сеттер», вспомнила она. Мальчишки бросали псу палку, и он, смешно подбрасывая задние лапы, мчался за ней по лужайке. Хватал зубами и начинал носиться кругами, не желая расставаться с добычей. Детский смех и звонкий лай сплетались с шумом проносившихся по улице машин, создавая неповторимую городскую симфонию… Или это музыка весны, что звучала сейчас в душе Мелиссы?

И вот уже знакомый подъезд, кивок консьержке, лифт, седьмой этаж, дверь, ключ… Где-то там, внутри квартиры, спит Питер. Спит и не знает, какая чудесная погода сегодня!

В прихожей было темно. Стараясь не шуметь, молодая женщина поставила бумажный пакет на тумбочку у зеркала, сняла туфли, повесила плащ в шкаф. Мимоходом поправила растрепавшуюся прическу и тихонько прошла на кухню.

Плотно закрытые жалюзи мешали солнечному свету проникнуть через окно, и Мелисса тут же устранила эту досадную ошибку. Ей хотелось, чтобы весна вместе с теплыми лучами проникла в квартиру.

Включая чайник, она прикоснулась ладонью к его теплому боку. К теплому? Странно, она утром чай не пила, поскольку очень торопилась, следовательно, чайник не включала. Неужели Питер уже проснулся? Взгляд упал на стол, где стояли две чашки. Одна – Питера, другая – гостевая, с нарисованной кошкой, изогнутый хвост которой являлся ручкой. Помнится, эту чашку Мелисса купила прошлой осенью, очень уж забавной она ей показалась.

Хм, две чашки… Две… Кто-то приходил в гости?

Молодая женщина отправилась искать Питера. В гостиной его не было, в кабинете тоже… В конце коридора темнела дверь спальни. На душе почему-то стало нехорошо. Отгоняя плохие мысли, Мелисса старалась ступать неслышно. Семь шагов до спальни, шесть шагов…

Почему же так ноет сердце, будто предчувствуя беду? Ведь все нормально, правда?

Пять шагов, четыре шага…

На полу темнел какой-то предмет. Подойдя ближе, молодая женщина тихонько ахнула. Дамская сумочка. Маленькая, черная, с толстой позолоченной цепочкой вместо ремешка.

Подняв находку, Мелисса на нетвердых ногах наконец-то приблизилась к спальне. Толкнула дверь, ловя себя на мысли, что не очень-то хочет знать, что за ней происходит. Может, развернуться и уйти? Но было уже поздно. Дверь неслышно отворилась, и в полумраке – шторы были плотно задернуты – Мелисса увидела крайне неприятную для себя картину. Перед ней, прямо на их общей кровати, Питер страстно целовал смуглую брюнетку. Да так увлеченно, что не сразу заметил вошедшую Мелиссу…

Сумочка выпала из рук и с легким шлепком приземлилась на пол. Этого звука оказалось достаточно, чтобы целующиеся отвлеклись друг от друга.

Честное слово, если б все не было так драматично, эта ситуация вызвала бы у Мелиссы приступ безудержного веселья. Ведь все происходящее не раз описывалось в анекдотах – супруг или супруга неожиданно возвращается домой, а там… Но сейчас молодой женщине было не до смеха.

Это невозможно, этого не может быть, подумала она. Питер мне изменяет?

Мужчина в разобранной постели казался таким растерянным, словно маленький мальчик, которого застали за просмотром журналов для взрослых. Он хлопал глазами, разводил руками и одновременно отодвигался от брюнетки на другой конец кровати, словно показывая – не подумай ничего плохого, я здесь ни при чем!

Брюнетка же бездействовала первые две секунды, а потом, оценив ситуацию, вскочила, похватала свои вещи, не забыв сумочку, и тихонько выскользнула из спальни, протиснувшись мимо оторопевшей Мелиссы. Та подумала, что уже где-то видела «гостью», но это было, в общем-то, совершенно неважно.

В коридоре послышалась возня – молодая женщина наспех одевалась, – а потом хлопнула входная дверь. На несколько секунд воцарилось тягостное молчание…

А потом Питер шумно выдохнул. Покачал головой, пожал плечами, словно стараясь найти какое-то объяснение происходящему, и не найдя его, вновь уставился на Мелиссу.

Она тоже смотрела на него, но словно не видела. Внешне – само спокойствие. Хотя если бы кто-то узнал, что творилось в этот момент в душе молодой женщины, то он бы, наверное, ужаснулся. Там рушился целый мир. Целый мир, еще пять минут назад наполненный солнечным светом и весенним настроением, теперь рассыпался на тысячи осколков, и каждый осколок, звеня, впивался в душу, причинял немыслимую боль…

– Почему? – еле шевельнув губами, только и смогла произнести Мелисса.

Вряд ли Питер услышал это одно-единственное слово. И все же он понял, что она спросила.

– Послушай, нам надо поговорить, – неуверенно начал он, старательно подбирая слова. – Нам надо о многом поговорить… Ты не так все поняла, дай мне объясниться…

Мелисса почувствовала, как теряет самообладание. Секунда – и глаза наполнились слезами. Не так поняла? Объяснить? Боже, что еще здесь объяснять…

По щеке пробежала слеза. За ней вторая, а следом третья…

– Пожалуйста, не торопись, – продолжал бубнить себе под нос Питер. – И не делай поспешных выводов. Давай я сейчас оденусь и мы поговорим?

Он потянулся к стулу, на котором висел его халат, суетливо начал натягивать его, не переставая твердить что-то про скоропалительные и необдуманные решения, которые нельзя принимать.

Мелисса кивнула и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Прошла на кухню, прислонилась к стене. Солнечные лучи теперь без помех вливались через оконное стекло, с улицы слышались детские голоса и собачий лай. На столе все так же стояли две кружки. Та, что с нарисованной кошкой – очень близко к краю. Так близко, что если ее чуть-чуть подтолкнуть, она упадет и разобьется вдребезги…