Возьмем другую часть света – Японию. У них была самая суровая за всю историю зима. Тайфуны, сильные неурожаи – все у них было плохо.

С другой стороны, в России климат, похоже, становится мягче. Сибирь уже не так скована морозами. И, разумеется, за всеми этими переменами климатических условий последуют еще большие перемены, ибо если нагревается какой-либо участок суши, воздух над ним поднимается вверх и образует кучевые облака. Вполне возможно, что многочисленные атомные взрывы создали экран, препятствующий попаданию солнечной радиации на Землю и обратному излучению с Земли в космос, в результате чего произошло смещение температурных зон во всем мире. Так и сбывается предсказание о том, что в не столь отдаленном будущем на нашей планете произойдут большие перемены.

Задумывались ли вы когда-нибудь над этим? Если растают снежные шапки Северного и Южного полюсов, то уровень моря на всей планете поднимется по меньшей мере на 180 метров. Подумайте о том, что если даже растают снега только вдоль северного побережья России, то вызванный этим потоп сотрет с лица земли Нью-Йорк или Монтевидео. В сущности, понадобится не такой уж высокий подъем воды, чтобы затопить весь Уругвай. Но на случай, если уругвайцы вздумают хвататься за купальные костюмы и виндсерфинги, позвольте добавить, что согласно предсказаниям эта часть суши поднимется и не только не скроется под водой, но и окажется довольно высоко над уровнем моря. Нью-Йорк уйдет на дно океана – так гласит предсказание. А в южной оконечности Аргентины возникнет огромный разлом, который отделит хвост этой страны от материка, так что в результате образуется остров и откроется более удобный проход в Тихий океан. Это само по себе вызовет некоторые потрясения, ибо воды Тихого океана более солены, чем воды Атлантики, и мы окажемся перед лицом весьма своеобразного парадокса. Тихоокеанская вода окажется теплее, но тяжелее и потому уйдет в донные слои холодных, но не таких соленых и, следовательно, более легких вод Атлантики.

Русские вовсю занимаются изменением климата в собственных интересах, манипулируя Гольфстримом, в результате чего его теплые воды, которые обычно должны омывать берега Европы, будут направлены к берегам Сибири. Сибирь начнет оттаивать и станет открытым для освоения краем России. Но при таком резком смещении климатического баланса Англию может ожидать второе оледенение, да и большая часть Европы тоже может покрыться льдом.

Земля обычно окутана многочисленными слоями воздуха, и некоторые из них перемещаются в виде воздушных потоков, похожих на морские течения. Обычно количество космических лучей, проникающих в атмосферу и достигающих земной поверхности, более или менее постоянно. Но теперь из-за того, что верхние слои атмосферы постоянно повреждаются ракетами и взрывами бомб, эти воздушные потоки оказались нарушенными и повернутыми вспять. Отсюда и возникают температурные отклонения, при которых нагретый воздух не может подняться вверх, и земля выгорает из-за недостатка влаги и избытка тепла. Во всем мире происходят смещения температурных зон, главным образом, к худшему, и если только человечество не возьмется как следует за тех, кто жаждет войны, то прежде чем дожить до счастливых времен, человечеству придется перенести неисчислимые беды. Впрочем, мы и живем сейчас в веке Кали, в веке боли, страданий и отчаяния. Но скоро уже забрезжит заря, когда человек снова сможет надеяться, зная, что он продвигается к великим свершениям, большему счастью, большей духовности и большей вере в своих собратьев-людей.

Огромное дерево возвышалось до самых небес, слепо вытягивая ветви к Подателю Света. Его черная тень во всю длину простиралась по земле, становясь все длиннее, по мере того как солнце плыло своим извечным путем по предвечернему небу. Дерево благоденствовало и процветало в его животворных лучах. Скрытые густой листвой птицы порхали и перекликались в ветвях, время от времени стремительно перелетая на другие деревья по своим птичьим делам. Откуда-то из укромного уголка в гуще листвы внезапно донесся резкий, недовольный вскрик птицы, возмущенной появлением нахальной обезьяны. Крики не умолкали и достигли своего апогея, когда мимо пронеслась целая стая обезьян, перепрыгивая с ветки на ветку. Вдруг, словно по сигналу, на обитателей дерева обрушилась напряженная тишина. К дереву приближались ЛЮДИ!

По едва заметной тропинке сквозь заросли, то и дело спотыкаясь, медленно пробирался согбенный старец. Сжимая шишковатыми пальцами крепкий посох, он упорно шел вперед. Двое шедших за ним юношей несли небольшие узелки. Старец остановился и указал на дерево.

– Мы остановимся ЗДЕСЬ! – сказал он. – Мы немного передохнем, а ночь я проведу в медитации.

В поисках места для привала они обошли вокруг могучего ствола. Вскоре они наткнулись на освещенное солнцем место, где из земли выпирала огромная плоская каменная глыба. На камне, лениво почесываясь, нежилась на солнышке обезьяна. При виде приближающихся людей, она испуганно вскрикнула и одним прыжком скрылась в спасительной гуще ветвей.

Младший из двоих Учеников старательно собрал в ближайшем кустарнике немного хвороста. Крепко связав хворостины в пучок стеблем гибкой лианы, он обзавелся вполне подходящей метлой и взялся энергично мести поверхность каменной глыбы, очищая ее от мусора. Другой заботливый Ученик взял острый обломок камня и направился к похожей на травяной газон заплатке ярко-зеленого мха. Опустившись на колени, он вспорол мох острым обломком и принялся вырезать кусок, повторяющий своими очертаниями поверхность каменной плиты. Затем он осторожно приподнял слой мха и свернул его, словно ковер. С помощью младшего юноши он перенес его и разложил на плите, словно мягкую подушку, чтобы старым костям не докучал грубый камень. Подобрав полы потрепанных одежд, старец с неожиданной ловкостью взобрался на зеленый ковер.

Яркие лучи быстро уходящего на покой солнца рассыпали свое многоцветье по поросшей лесом округе, то скользя по верхушкам деревьев, то сочась кровавыми каплями сквозь нижние ветви. Старший из двух Учеников быстро приготовил немудреную еду – немного обжаренного ячменя, горсть риса, небольшой спелый плод манго, искристую воду из соседнего ручья. Вскоре скудная трапеза была закончена, посуда вымыта и уложена в узелки.

– Я буду медитировать, – сказал старец, усаживаясь со скрещенными ногами и расправляя одежды. – Не беспокойте меня, я сам скажу, когда буду готов.

Два Ученика благоговейно кивнули в знак согласия. Повернувшись, они удалились на почтительное расстояние от камня, поплотнее закутались в свои одежды и легли а спать. Солнце стремительно скрылось за краем земли, и кругом воцарилось мягкое пурпурное сияние напоенной ароматами индийской ночи, а Повелитель Ночи пробудил к жизни мелкое ночное зверье. Где-то еще сонная птица пробормотала своей подруге последнее «чирик-чирик», перед тем как, может быть, увидеть во сне жирных гусениц и сочные плоды.

Постепенно ночной пурпур сменился ослепительным серебром Богини Влюбленных, которая взошла в небесную высь и дождем пролила свой свет на мир, погруженный в сон. Ласковые дуновения ночного ветерка унесли прочь дневные запахи, нежно взъерошили уснувшие головки лесных цветов и принесли с собой свежие ароматы для ночных обитателей леса. Часы неторопливо ползли своим чередом. Луна скрылась за дальним горизонтом, и над землей безмятежно поплыли легкие облака. Старец сидел, прям и недвижим, полностью уйдя в себя, медитируя. Из нор выглядывали мелкие зверушки, всматривались в него круглыми немигающими глазами и, не увидев для себя никакой опасности, отправлялись по своим делам.

Все такой же прямой и недвижимый, сидел погруженный в медитацию старец, когда небо прорезали первые проблески рассвета. Все так же недвижим был он, когда узкая полоска зари разлилась по серому предутреннему небу. Где-то одна спящая обезьяна столкнула с ветки другую, и та сквозь сон что-то возмущенно затараторила и запричитала. Стремительно накатывался рассвет, принося с собой волну тепла на остывшую за ночь землю. С деревьев послышались крики и щебет проснувшихся птиц. Несмышленый детеныш обезьяны свалился с дерева и с воплем ужаса полетел вниз, прежде чем оцепеневшие от страха лапы схватились за ветку. Протирая заспанные глаза, поднялись на ноги Ученики, а старец был все так же неподвижен.