— Там все под завязку набито, — сказал Иссони. После того, что он там нашел, вид у него был просто ошарашенный. — По большей части люди из пограничной стражи, но они, право же, от Чокина такого не заслужили!

Даже самые жестокие из них до конца жизни не смогут забыть заточение в этом карцере.

— Иантайн? Ты взял с собой… а, взял, вижу. Зарисуй-ка их по-быстрому, — сказал Иссони, показывая на двоих узников, которые уже почти умирали, — двое оскопленных за изнасилование. Помочь им уже было нельзя — разве что облегчить страдания вытяжкой из кошачьей травы. — Пусть С'нан полюбуется, если у него еще остались сомнения насчет справедливости нынешнего приговора.

— А Вергерина не нашли? Никаких следов. Поулин, когда все камеры опустели.

— Нет, — мрачно сказал М'шалл. — Новости тебя не обрадуют. — Он показал на бывшего стражника «холодильника», тащившего носилки. — Он говорит, что четырех покойников еще позавчера сбросили в яму с известью. Может, для Вергерина мы пришли слишком поздно.

Поулин еле слышно выругался.

— Ты не спрашивал — может, кто слышал что-нибудь о нем?

— Там, внизу, ни у кого имени нет, — проворчал М'шалл.

Поулин скривился.

— Придется прибегнуть к коллективному управлению.

— Я уже послал всадников за выборными лицами. Они прибудут сюда…

В зале послышался шум и радостные приветственные крики.

— Не могли же они прибыть так быстро, — удивленно сказал М'шалл. Оба пошли посмотреть, что случилось.

Высокий человек, улыбаясь всадникам, которые дружески хлопали его по плечам и спине, высвобождался из изношенных грязных мехов.

— Угадай, кто приехал? — воскликнул Б'нуррин из Айгена, увидев Поулина и М'шалла.

— Неужто Вергерин? — изумился Поулин.

— Оптимист, — пробурчал М'шалл, но, присмотревшись к лицу прибывшего, уже не скрытому меховой шапкой, воскликнул: — Он!

— Да неужто? — поспешил к ним через просторный зал Поулин.

— Да посмотри — семейные брови, — хихикнул М'шалл. — Где вы прятались, Вергерин?

— М'шалл? — Вергерин огляделся по сторонам, и на его обветренном лице засветилась полная надежды улыбка. Он и вправду походил на Чокина — если, конечно, черты лица Чокина утончить и облагородить. — Вы не представляете, как я рад был увидеть драконов на высотах! Я понял, что вы опомнились и решили избавиться от него. — Он ткнул пальцем в потолок. — Вы даже не знаете…

— Где вы скрывались? Где? — Поулин схватил Вергерина за руку и горячо потряс.

Улыбка Вергерина превратилась в кривую ухмылку

— Я подумал, что безопаснее всего будет спрятаться прямо под носом у Чокина. — Он показал в направлении холдов для скота. — Скотину он содержит лучше чем людей, так что от меня по крайней мере воняет только чистым конским навозом. Я зарабатывал на жизнь в хлеву.

— Но ваш холд был пуст…

— Смею вас заверить, я сам это устроил, — сказал Вергерин, приглаживая заскорузлой рукой грязные волосы и виновато улыбаясь. — Я, господа мои лорды-холдеры, очень жить люблю. И когда я понял, что мой племянничек и пальцем не шевелит, чтобы подготовить холд к приходу Нитей, я решил, что лучше бы мне исчезнуть до того, как он соберется меня наказать… и до того, как вспомнит, что я — первая кандидатура ему на замену.

Он сбросил наконец меха и со спокойным достоинством стоял среди тепло одетых всадников и лордов-холдеров. И это врожденное достоинство произвело сильное впечатление на Поулина. И не только на него одного.

— Должен признаться, я страшно сглупил, когда потерял данное мне по крови право на холд, но ведь я должен был знать, что Чокин в тот вечер обязательно сжульничает, особенно при таких ставках. Мне пришлось поломать голову, чтобы понять, как он это сделал, поскольку и я знаю кое-какие трюки, с помощью которых можно обвести вокруг пальца ничего не подозревающего человека. — Он горько усмехнулся себе самому. — Я забыл, как рвется Чокин к власти.

— Но вы все же сдержали свое обещание, — понимающе кивнул Поулин.

— Это последнее, чем я мог восстановить уважение к самому себе. — Вергерин коротко поклонился Поулину и остальным. — Смею ли я надеяться, что вы оставите Битра-холд под управлением нашего рода? — Он приподнял черные брови, выражая ожидание. Вид у него был честный и смиренный.

Поулин коротко оглянулся на остальных лордов-холдеров, присутствовавших при разговоре.

— Ваша кандидатура, несомненно, будет рассмотрена Конклавом в конце Оборота, — кивнул Поулин. Остальные зашептались.

Но благостную картину разрушил вопль Чокина, которого повели вниз по лестнице Бастом и Бриджли. Он закричал, что ни в чем не виноват, его жена залилась слезами, а дети заверещали, еще сильнее усугубляя суматоху.

На последней площадке Чокин вырвался от двоих лордов и бросился к Вергерину.

— Ты! Ты! Ты предал меня! Ты нарушил слово! Это все ты подстроил, ты во всем виноват!

Бастом и Бриджли успели перехватить Чокина и оттащить его, прежде чем он набросился на Вергерина с кулаками. Правда, он не особенно испугался племянника. — Это все ты сделал! Это все ты! — визжал Чокин, перекрывая вопли своих отпрысков.

Тот с совершенно непроницаемым лицом медленно отвернулся. Тут Вергерина увидела леди Надона, и вопли ее зазвенели от злобы и ненависти. — Вы забрали моего мужа, а теперь забираете мой холд, наследство моих детей! О, Франко, как ты мог допустить, чтобы с твоей сестрой так поступили? — Она бросилась на грудь лорду Нератскому.

На лице Франко вовсе не было раскаяния, когда он с помощью Зулайи и Лоры Истанской отрывал от себя пухлые руки сестры. Надона была в ночной сорочке поверх которой набросила распашное платье. Ричуд держал за руки двоих мальчиков, а его жена — двух ревущих в голос девочек, которые совершенно не понимали, что творится, но по примеру матери ударились в истерику. Ирена — даже с каким-то удовольствием — надавала Надоне пощечин, которые мгновенно привели ее в себя.

Поулин взял Вергерина за руку и повел к ближайшей двери, за которой оказался кабинет Чокина. Там нашлись кувшин и стаканы, и Поулин быстро наполнил два. Вергерин осушил свой стакан единым духом. Напиток немного привел его в себя, его щеки порозовели. Он глубоко выдохнул.

Поулин, пораженный самообладанием этого человека в нелегкой ситуации, хлопнул его по плечу и крепко сжал.

— Это не могло пройти легко, — сказал он. Вергерин что-то пробормотал, затем выпрямился.

— Труднее всего, — криво усмехнулся он, — было осознавать, каким же идиотом я был. Можно все простить — только не тупость.

Несмотря на каменные стены, крики и визг все равно были слышны, хотя ослабевали по мере того, как Чокина тащили из холда на двор.

Леди Надона решила остаться в стороне. Справившись с истерикой, она довольно быстро сообразила, что нельзя оставлять драгоценных крошек на произвол таких безжалостных людей, так что она лучше принесет себя в жертву и останется с ними, пока Чокин будет отбывать наказание в ссылке. Она прекрасно знала права, дарованные ей Хартией, вплоть до статей и соответствующих подразделов.

Опять крики и противоречивые приказы! Устало вздохнув, Поулин подошел к закрытому ставнями окну и распахнул его — и стал свидетелем совершенно невероятной сцены: пятеро мужчин пытались забросить Чокина на спину дракону, а сам Крайгат', вращая красно-оранжевыми глазами и изогнув шею, вертелся, старался понять, что там позади такое творится. Внезапно Чокин обмяк, и его водрузили на шею Крайгат'у. М'шалл сел впереди, двое других людей из Вейра привязали Чокина к М'шаллу, а затем приторочили к шее дракона кучу мешков и баулов с вещами, которые бывшему лорду позволили взять с собой в ссылку.

Крайгат' могучим прыжком поднялся в воздух и распахнул крылья, а потом исчез в Промежутке.

— На острова его высылаете? — спросил Вергерин, наливая себе еще стакан.

— Да, но не на тот, куда мы отправили его стражников. К счастью, этих островов целая куча.

— Безопаснее всего на Юный остров, — сказал Вергерин, потягивая вино. Затем скривился и заглянул в стакан. — Откуда он такое берет?