До квартиры они добрались без приключений. Брагин осторожно открыл дверь и, заглянув в коридор, прислушался. Внутри царила полная тишина. Брагин вошел и осмотрелся. Никаких следов присутствия посторонних он не обнаружил и потому расслабился. Лиза робко вошла следом и уселась на широкий диван. Костя приоткрыл дверцу бара и достал бутылку белого вина. Лиза не возражала, и он налил вино в пузатые бокалы.

– Ты хорошо помнишь свою маму? – спросил девушку Брагин, присаживаясь рядом.

– Не очень, – ответила Лиза, – мне было десять лет, когда мамы… не стало. Я помню только, что она была очень доброй и… Ой, я только сейчас поняла, мама была не из нашего круга! Я вспоминаю, что отца за ее происхождение постоянно укорял его старший брат, дядя Сергей. Однажды они даже крупно поссорились и не общались почти год. А когда мама умерла… Но меня никто не считал полукровкой, и я никогда не боялась, что кто-нибудь об этом напомнит. Наверное, поэтому я и не задумывалась над тем, что мама с папой… разные.

Костя при последних словах девушки насторожился. Он вспомнил, как в тоннеле, перед воротами в хранилище, Эрик спросил, нет ли в глазах Лизы того же выражения, что во взглядах технолога и уничтоженного при помощи трофейной винтовки патруля. Теперь этот простой вопрос подводил под замеченную Костей особенность жителей Зазеркалья какую-то основу. Пока еще непонятную, но уже почти различимую. Костя поднял телефонную трубку и набрал номер Эрика.

– Да, – отозвался сыщик. – Что случилось?

– Ничего пока, – ответил Костя. – Хотел уточнить, что за ребус ты загадал Красавчику?

– О единственном значимом кристалле? – сыщик усмехнулся. – Это твоя идея, между прочим. Помнишь, как ты вычислил, что пленник в тоннеле не солдат, а один из хозяев библиотеки?

– По выражению глаз, – подтвердил Костя.

– Точно. Так вот, исходя из этого я и решил, что троглодиты или свалились-таки с Альдебарана, или знают способ подстегивать творческие способности своих мозгов так, что изобрести импульсную винтовку для них становится, как для нас – сложить два и два. Отсюда и высокомерный взгляд. Или как ты его там назвал? Нечеловеческий?

– Он самый, – глубоко задумавшись над словами сыщика, подтвердил Костя. – Возможно, ты прав. И что тогда должно быть на самом главном кристалле?

– Либо звездная карта с координатами их планетной системы, либо технология массового превращения обычных людей в гениев. Как тебе теория?

– Не знаю, – Брагин помолчал немного, но вдруг вспомнил, зачем, собственно, позвонил. – А Беляев? Ты случайно не заметил в нем ничего подозрительного? Ведь он один из «гениев», а значит, тоже должен иметь похожий мертвый взгляд?!

– Беляев? Вроде бы нет, хотя это же ты у нас физиономист, а я так, следопыт… Впрочем… Постой, постой, не хочешь ли ты сказать, что технолог использовал свою дочурку в качестве источника дезинформации, чтобы сбить нас со следа. И Беляев с компанией не принадлежит к стану жителей Зазеркалья? Тогда кто он и каким образом связан с «гениями»?

Костя покосился на Лизу, но девушка сидела и с отвлеченным видом листала журнал, совершенно не прислушиваясь к разговору. Даже если технолог специально наплел Лизе небылиц о библиотеке и Расколе, она не могла знать, что это ложь. Слишком искренне девушка рассказывала свою историю.

– Надо хорошенько подумать, – сказал Брагин и положил трубку.

Если Эрик прав, то цели противоборствующих сторон – ренегатов и остальных «гениев» – выписывались не столь однозначно, как это представлялось сыщикам. Тайна библиотеки могла быть настолько серьезной, что для ее сохранения «гении» пошли на самые замысловатые ухищрения – от дезинформации до отвлекающих маневров. Технолог, например, заподозрив Брагина в том, что последний приклеился к Лизе специально, снабдил девушку легендой о Расколе. Этакой полуправдой о внутренних неурядицах, по-прежнему поддерживающей убеждение, что «внешний мир» убог и не может угрожать «гениям» и в которую мог поверить любой типичный житель Зазеркалья. Халида же – догадываясь, что ливанец предатель – он подпустил к безнадежному проекту по сборке второго Глаза лишь для того, чтобы запутать Беляева, роль которого так и не прояснилась. Беляев может оказаться на выбор: одним из «гениев», простым смертным или кем-то еще, имеющим претензии к Зазеркалью. Из этого следует, что никакого Раскола в действительности не было, а вся история с Глазом Павлина выдумана лишь для того, чтобы объяснить любопытным, если таковые среди «гениев» найдутся, почему были спрятаны сотни тысяч кристаллов с богатейшей информацией и среди них тот, что для выяснения истины просто незаменим. Главный, изначальный. А на самом деле их, возможно, понадобилось спрятать вовсе не от ренегатов, а… от внешних врагов! Внешних врагов! Черт возьми, ведь если люди для хозяев библиотеки – жители внешнего мира, то вполне возможно, кто-то из них и является врагом. Кто-то, давно раскрывший секреты «гениев», но во избежание излишнего шума решивший справиться с проблемой тайно, не предавая дело огласке. Но зачем ему, или им, понадобились такие сложности? Чтобы прибрать к рукам технологии? Или чтобы выждать время и раскрыть вопиющий факт проживания среди простых смертных расы «сверхлюдей» в определенный час, когда станут известны все их имена? Но как этот «тайный агент человечества» надеялся выявить противника, практически неотличимого от основной массы населения? Загнать всех на профилактический осмотр? Осмотр?! Больница! Костя взволнованно схватил телефон и набрал номер Красавчика.

– Отдел закупок фуража при конной полиции слушает, – буркнул сыщик.

– Это я, – взволнованно сказал Брагин.

– Что тебе мешает спать в столь сокровенный час? – продекламировал в ответ на его приветствие Красавчик и зевнул.

– Ты рядом с больницей?

– На прямой наводке. А что?

– Зайди к врачу, узнай, как дела у больного, – почти приказным тоном посоветовал Костя.

– С чего вдруг? – удивился Красавчик. – Во-первых, это нарушит конспирацию…

– И во-вторых, и в-третьих, ты не пожалеешь! Это долго объяснять, но сделай, как я прошу!