— Ты делал это когда-нибудь? — прошептала она, поднимая на него глаза, до краев полные лунным светом.

— Нет, — неохотно признался он. — Все мои знакомые девушки страдают от гипотермии и находятся в пограничном шоковом состоянии.

Она легко рассмеялась и погладила его грудь.

— А все мои знакомые парни слишком хотят быть похожими на тебя.

— На меня?

— Ты от природы сильный и спокойный. Они так стараются это изобразить, но не могут перестать болтать, когда видят хорошенькую девушку. Они носят темные очки, чтобы казаться опасными, а ты и так опасен.

Он целовал ее плечи, шею, изгиб груди.

— Разве так важно, что я опасен? Его волосы заглушили ее смех.

— Бухгалтеры не приглашают меня на свидания второй раз.

— Значит, я должен быть рядом с тобой и не бояться?

— Ты и так это можешь.

Он взглянул на нее и потерялся в ее глазах.

— Я так мало о тебе знаю.

Спина Индиго очаровывала Укию: тонкий позвоночник под тонкой кожей… Девушка перекатилась на спину, и ему открылось еще более захватывающее зрелище.

— Что ты хочешь узнать?

Он рассмеялся, водя пальцем по ее маленькой груди, так не похожей на бесформенные выпуклости Барби.

— Все. Ты родилась в Питтсбурге, — так утверждали ее документы, — жила тут какое-то время. Твой акцент едва различим, но он есть. Ты сама захотела вернуться или тебя откомандировало Бюро?

— Я попросила. Здесь живет моя семья. Я начала скучать по ним, пока училась в колледже, а потом в Академии. Возможно, дело в том, что в Вашингтоне у меня не было друзей.

— Отец, мать, братья, сестры?

— Да, и есть еще другие родственники. Они живут в районе Саут-Хиллз. Когда я вернулась в город, родные хотели, чтобы я жила дома, но я отказалась.

— Они боятся за тебя из-за работы. Тебе пришлось бы лгать им каждый день, живи ты с ними.

— Да. — Она вдруг улыбнулась ему своей чудесной улыбкой. — У папы ресторан, там работают почти все родственники. Они не понимают, что со мной не так.

— Все с тобой так. Ты хочешь спасать невинных жертв, наказывать преступников, бороться со злом и вершить справедливость.

— Ты все обо мне знаешь. Теперь засмеялся Укия.

— Нет, просто в чем-то ты похожа на меня. Какой твой любимый цвет?

— Синий, фиолетовый, индиго. А твой?

Он подумал немного.

— Зеленый, как у листьев и травы. Она слегка потянула его вниз, к себе.

— Любимая еда?

— Индийская, японская, китайская… Я люблю национальную пищу, как и ты.

Индиго снова рассмеялась.

— Откуда ты знаешь?

— Твое дыхание шептало об этом при каждой нашей встрече. Тайская, японская, корейская кухня…

Они затихли, снова став одним.

Они заснули очень поздно, крепко обнявшись, и проснулись, как только рассвет окрасил восточный горизонт. Оба замерзли, все тело затекло от лежания на досках. Пока Индиго потягивалась, Укия искал трусы. Часы на его телефоне показывали пять тридцать утра.

— Макс просил меня приехать в контору к семи тридцати. — Он надел рубашку и стал оглядываться в поисках брюк. — Мы забросили все дела.

Индиго застонала.

— У меня сегодня брифинг в восемь. Если я сейчас уеду, то успею принять душ в спортивном зале и просмотреть заметки.

— Вряд ли я сегодня смогу думать о чем-то, кроме тебя.

Когда Индиго потянулась поцеловать его, в ее глазах светилась тихая радость.

Укия снова взглянул па часы. Без десяти шесть. Он проводил ее до мотоцикла. Когда юноша наконец смог отпустить ее, Индиго выглядела взъерошенной, но счастливой. Агент скатила мотоцикл с холма и завела мотор уже внизу, чтобы не нарушать утреннюю тишину.

В доме все еще спали. Укия тихо прокрался наверх и принял душ, не переставая думать об Индиго, его сероглазой Индиго… Он быстро оделся и взглянул на часы. Она выехала раньше него на пятнадцать минут, но не знала здешние дороги так, как знал их он, и мотоцикл у нее был поменьше.

В свое время Укия выбрал один из самых мощных мотоциклов, справедливо полагая, что в жизни частного детектива бывают дни, когда надо мчаться быстрее ветра. Правда, Укия никогда не думал, что будет мчаться таким образом, чтобы догнать свою подругу. На извилистых сельских дорогах он соблюдал разумную скорость, но перешел за сотню сразу же, как только выехал на шоссе I — 79. Через несколько минут он уже ехал по I-279 и увидел фары другого мотоцикла. Прорвавшись через группу машин, он поравнялся с Индиго.

Укия был так счастлив ее видеть, что даже зеркальное стекло ее шлема не мешало ему. Она покачала головой и послала ему воздушный поцелуй. Движение замедлилось в том месте, где полиция обычно подстерегала тех, кто превысил скорость. Они ехали в обход тормозящих машин, вначале впереди была Индиго, потом Укия. Странное, волнующее чувство — ехать рядом с ней, как будто они вовсе не люди, а два парящих ястреба. Они въехали в город, и Укия сопровождал Индиго до центра, потому что хотел снова заглянуть в ее серые глаза. Она остановилась на разгрузочной площадке у гаража и сняла шлем. Он притормозил рядом и тоже снял шлем.

— Привет.

Ее губ коснулась нежная улыбка.

— Привет.

Индиго погладила его по влажным волосам и покачала головой.

— Ты преодолел звуковой барьер, чтобы догнать меня…

— Я так хотел увидеть тебя.

Она заглянула ему в глаза и прошептала:

— Ты меня видишь.

Он целовал кончики ее пальцев, потом — ладонь, потом обнял ее и целовал до тех пор, пока сзади не раздалось сердитое бибиканье фургона. Девушка неохотно отстранилась.

— Давай поужинаем вместе. Приезжай ко мне в офис к пяти часам.

— Увидимся в пять, — обещал он, надел шлем, завел мотоцикл и двинулся по направлению к Шэйдисайд.

Пятница, 19 июня 2004 года

Питтсбург, Пенсильвания

Укия объехал на мотоцикле здание конторы, открыл четвертый гараж, поднял дверь и завел машину внутрь. Оставив шлем на руле, он закрыл гараж; часы показывали семь двадцать пять, когда юноша отпер заднюю дверь и прошел на кухню. Макс, одетый и готовый к работе, доедал омлет с грибами и сыром.

— Привет, Макс.

Укия открыл морозильник, выудил оттуда замороженные вафли и кинул их в тостер.

— Доброе утро. — Старший детектив сложил газету и взглянул на напарника. — Отчего у тебя такой странный вид?

— Странный вид?

Укия нагнулся и посмотрел на свое отражение в блестящей поверхности тостера. Оказывается, все это время он широко улыбался.

— Ты имеешь в виду улыбку?

— Ее самую.

Он пожал плечами:

— Наверное, дело в том, что я влюбился.

— Влюбился? И в кого?

— В Индиго.

— Это что, новая кассирша в универмаге? Да она страшна, как смертный грех.

— Нет, Индиго — это агент Женг. У нее отличное имя, правда?

Укия достал из шкафа тарелку, бросил на нее горячие вафли и потянулся за кленовым сиропом.

— Когда же ты успел? — Новость сразила Макса наповал. — Ты видел ее всего три раза: в морге, утром того дня, когда тебя похитили, и вчера утром.

— Четыре. — Он залил вафли сиропом. — Вчера она приезжала к нам домой.

— Неужели? — Теперь детектив был очень озабочен. — Как она нашла ферму? Как долго она пробыла и о чем вы говорили?

— Она отследила мои передвижения между сотами мобильной связи, ФБР так испокон веку делало. — Одна из вафель целиком отправилась в рот Укии. — И она осталась на ночь. Мы не так уж много говорили. — Он сказал это не подумав и сразу же густо покраснел. — То есть я хотел поговорить еще, но не жалуюсь на то, как мы провели время.

Макс секунду смотрел на него, потом выбросил газету за плечо.

— Ты переспал с ней! Я думал, ты влюбился издали и хочешь пригласить ее куда-нибудь, а у вас уже вон как! Ну, тогда понятно, отчего она смотрела на тебя, как на конфету в витрине.