— Конечно.

— И ради этого ты готова чем-то пожертвовать?

Пожертвовать? Штеффи не совсем поняла, но ответила:

— Да.

— Тогда у меня есть предложение, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Я поговорила с ректором, и он, так же как и я, считает, что твоих отметок и способностей хватит, чтобы перепрыгнуть через один год обучения в гимназии. Тогда тебе остается проучиться только два года, всего на один год дольше, чем если бы ты училась до выпускного экзамена в школе, и на этот компромисс комитет помощи мог бы согласиться. Естественно, ты должна пройти материал первого курса гимназии по всем предметам за лето и сдать вступительный экзамен до того, как начнется осенний семестр. Это будет нелегко, но у меня есть идея, к которой я скоро вернусь. Что ты скажешь?

— Фрекен Бьёрк, вы правда думаете, что я справлюсь?

— Иначе я бы не предложила. Есть еще одно условие.

— Какое?

— Ты сама позвонишь в комитет помощи и выложишь им наш план. Речь идет о твоем будущем. Ты уже достаточно взрослая, чтобы нести за себя ответственность.

Штеффи кивнула.

— Теперь я возвращаюсь к моей идее, — продолжала Хедвиг Бьёрк. — Итак, ты должна пройти программу первого курса по всем предметам за лето. Думаю, тебе понадобится помощь. Ты не знаешь, твои приемные родители уже сдали на лето комнаты?

— Не думаю.

— Тогда я хочу, чтобы ты спросила, можно ли нам с подругой снять их, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Пару часов в день я буду заниматься с тобой математикой и биологией. Моя подруга — из Англии, она может давать тебе уроки английского языка. Кстати, вот она на фотографии. Ее зовут Дженис. Она тебе понравится. Немецкий язык ты уже знаешь, а что касается шведского — я прослежу, чтобы ты получила список литературы.

— Неужели вы не хотите летом отдохнуть?

— Летом дни долгие, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Да и большую часть работы ты, разумеется, будешь делать сама. Не слишком-то веселые летние каникулы. Не пожалеешь?

— Нет.

— Тогда вот что, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Ты сейчас же позвонишь в комитет помощи. Я выйду в кухню на время, чтобы не смущать тебя.

Штеффи села за письменный стол, а Хедвиг Бьёрк вышла и закрыла за собой дверь. Сначала нужно позвонить тете Марте и узнать у нее телефон своего опекуна в комитете помощи.

— Ты будешь звонить и надоедать? Не стоит этого делать.

— У фрекен Бьёрк есть идея. Я расскажу позже, если все получится.

Штеффи дождалась подходящего момента и спросила, нашла ли тетя Марта квартирантов на лето. Оказалось, что нет.

— Фрекен Бьёрк хочет снять комнаты вместе со своей подругой, — сказала Штеффи. — На все лето.

— Тогда я предложу ей хорошую цену, — сказала тетя Марта. — Попроси ее позвонить мне, мы наверняка договоримся. Кстати, слышала? Нашли «Волка».

Нет, об этом Штеффи не слышала.

— В прошлый вторник, — рассказала тетя Марта. — Их обнаружила рыбацкая лодка из Хэльшё, они думали, что сели на мель, а это оказался «Волк». Туда приехали военные моряки с водолазами. Сказали, что виновата мина. Все, кто был на борту, погибли. Это ужасно. Большинство — совсем мальчишки.

Закончив разговор, Штеффи еще некоторое время сидела с телефонной трубкой в руке. Во рту пересохло. Она взяла чашку и глотнула остывшего чая. Затем набрала записанный номер.

Она знала, что дама, которой она звонит, это та самая женщина, что провожала их с Нелли с железнодорожного вокзала на корабль, когда они приехали в Швецию. Но они с ней с тех пор ни разу не встречались. Штеффи не помнила ее лица, только желтый костюм.

— Добрый день, — сказала она. — Это Стефания Штайнер.

Язык словно распух во рту. Она быстро глотнула еще чаю.

— Стефания, — сказала дама. — Как у тебя дела?

— Простите за беспокойство, — сказала Штеффи, — ведь сегодня воскресенье…

— Ничего страшного.

Теперь нужно собраться. Сказать, что хотела, как взрослая.

— Это касается моей учебы, — сказала Штеффи. — В гимназии. Мне бы очень хотелось учиться дальше.

— Я понимаю, — ответила дама. — Но, как я уже сказала фру Янсон, мы не можем отвечать за образование всех детей. Ты должна понять, кроме тебя еще многие хотят учиться.

— Но еще один год ведь можно?

— Об этом я тоже сказала фру Янсон.

— А два года?

— Два?

— Моя классная руководительница предложила мне пройти за лето программу первого курса гимназии, — сказала Штеффи. — Тогда мне останется только два года.

В трубке стало тихо. Затем дама сказала:

— Интересное предложение. Дай мне подумать. Я не могу решать одна. Как зовут твою учительницу?

— Хедвиг Бьёрк.

Дама спросила телефон Хедвиг Бьёрк, Штеффи продиктовала. Дама пообещала сообщить результат в течение недели. Договорились, что она свяжется с Хедвиг Бьёрк, поскольку у Штеффи не было телефона. Штеффи поблагодарила ее и положила трубку.

«Я справилась, — все внутри нее ликовало. — Я справилась!»

Они прогулялись по тихим воскресным улицам Йоханнеберга. Хедвиг Бьёрк провела Штеффи через парк до Пруда Белых Лилий и вниз по ступенькам до Кошвэген. Она подождала, пока не пришел трамвай Штеффи. Затем быстро чмокнула Штеффи в щеку и сказала'

— Все получится. Я уверена.

Почти все места в трамвае были заняты, но Штеффи нашла, куда сесть. На скамейке впереди нее сидели две девочки, одна — ее возраста, другая — года на два младше. Что-то знакомое было в лице старшей девочки, но Штеффи не знала ее. Во всяком случае, незнакомка не училась в школе для девочек. У нее были русые курчавые волосы, голубые глаза и бледная веснушчатая кожа. Но светловолосая и голубоглазая девочка не была похожа на шведку.

Штеффи села. Девочка с курчавыми волосами повернулась и сказала по-немецки:

— Стефания Штайнер? Ты ведь Стефания Штайнер из Вены?

Память, словно молния, осветила сознание. Она знала эту девочку! Несколько месяцев они учились в одном классе в Еврейской школе в Вене. Тесные кабинеты, переполненные учениками. Голод. Страх.

— Конечно, — сказала Штеффи. — Это я. А ты — Юдит Либерман.

Юдит кивнула.

— Я не знала, что ты тоже здесь, — сказала она. — Когда ты приехала?

— В августе тридцать девятого. А ты?

— В апреле.

Да, Штеффи вспомнила, как однажды весной Юдит исчезла из класса. Никто не обратил на это особого внимания. В Еврейской школе дети приходили и уходили. Внезапно кому-нибудь удавалось эмигрировать. Но семья Юдит принадлежала к числу тех, кто почти не имел шанса выехать из Вены. Польские евреи, многодетные, без денег.

— Где ты живешь?

Штеффи рассказала.

— А ты?

— Я живу в Еврейском детском доме, — сказала Юдит. — Это Сюзи, она тоже там живет.

Штеффи даже не знала, что в Гётеборге есть еврейский детский дом. Но Юдит рассказала. Там жили только девочки, большинство — подростки, но были и помладше.

— Сначала я попала в еврейскую семью, — сказала Юдит. — Ты знаешь, моя семья из ортодоксальных, и папа настаивал, чтобы я жила у евреев. Но его расчет не оправдался, потому что в этой семье не соблюдали религиозных обычаев и никогда не ходили в синагогу. Я была им в тягость, поэтому через полгода они сказали, что не могут оставить меня. Тогда я попала к крестьянам в Дальсланд. Они заставляли меня есть свинину и работать со свиньями на скотном дворе. Я все время плакала, и они тоже отказались от меня. Затем я оказалась в шведской семье в Буросе. Там меня держали за домработницу. Все же это место было лучшим, потому что они оставили меня в покое. Но осенью в прошлом году семья переехала в Стокгольм, а я попала в детский дом.

— Как же тебе не повезло, — сочувственно сказала Штеффи.

— Не повезло? Не знаю! Сюзи жила в пяти разных семьях, прежде чем зимой попала в детский дом, — сказала Юдит.

Штеффи посмотрела на пухленькую Сюзи. У нее было угрюмое личико и грустные глаза. Трамвай замедлил ход.