Нет. И без того все происходящее было достаточно безумным, а подобное стало бы просто сумасшествием! Что, если кто-нибудь войдет? Риккардо начал поспешно снимать с нее платье. Никто не посмеет войти, предварительно не постучав. А он не мог больше ждать…

Энджи задрожала, когда его губы переместились с ее шеи и нашли ее губы. А когда она жадно ответила на этот дразнящий поцелуй, то почувствовала, как он начал стаскивать с нее колготки.

— Стоит ли… стоит ли нам делать это? — с трудом произнесла она.

—  Si, —прорычал он, отшвыривая ее колготки в сторону.

— О!

— Расстегни брюки, — потребовал он дрогнувшим голосом.

Энджи, дрожа, подчинилась. Она легко справилась с мягким кожаным ремнем, а потом осторожно опустила «молнию» вниз.

— Пожалуйста, Риккардо, — умоляющим тоном произнесла Энджи, когда он начал раздевать ее дальше.

— Мне остановиться? — вкрадчиво спросил он.

Взглянув на него, она увидела, что его насмешливый тон совершенно не соответствует выражению его черных глаз. И тут вдруг Энджи стало безразлично все, кроме него. Как всегда и было…

— Нет, не останавливайся, — прошептала она. — Просто займись со мной любовью.

И хотя Риккардо совершенно не мог согласиться с тем, что она произнесла, — в их поспешном соитии не было никакой любви, — он не был в силах сказать что-либо. Все, что он мог сделать, — это навалиться на нее. И все, что он мог почувствовать, были ее податливость и то, как она вцепилась в него.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем он почувствовал, что разум вернулся к нему. Энджи крепко обнимала его, словно не собиралась отпускать.

Она довольно потянулась — и Риккардо с неохотой, которая удивила его самого, медленно начал высвобождаться из ее объятий.

— Ты бы привела в порядок свою одежду, — резко бросил он.

Его бесцеремонные слова вывели Энджи из того мечтательного состояния, в котором она пребывала, и она открыла глаза. Если она и рассчитывала, что услышит страстные признания после выплеска такой страсти, то, увы, ее ждало полное разочарование. А она-то размечталась, что не безразлична Риккардо… Как можно так ошибаться? Разве хоть один надменный аристократ может когда-нибудь увлечься женщиной, с такой беспечностью позволившей ему овладеть ею прямо на полу его кабинета?

Энджи медленно села и, все еще чувствуя головокружение и легкую пустоту, схватила свои отброшенные колготки. Ее щеки горели от стыда.

— Мне надо… освежиться, — сказала она и нетвердыми шагами, босиком, направилась к ванной комнате, примыкавшей к кабинету. И здесь, оставшись одна, она постаралась привести в порядок чувства и себя саму. К счастью, Риккардо со своим европейским воспитанием позаботился о том, чтобы ванная была оборудована всем необходимым.

Энджи была уверена, что Риккардо ушел из своего кабинета, пока она отсутствовала. Разве так не было бы проще для них обоих? Он мог уйти, а потом вернуться, словно ничего не произошло. Сделать вид, что такого бурного и эротического эпизода вообще никогда не было! Но он не ушел. Он все еще был там, хотя, слава богу, встал с пола и привел в порядок свою одежду. Стоя около огромного стола с видом монарха, взирающего на одного из своих верноподданных, он лишь взглянул на Энджи, когда она с высоко поднятой головой снова вошла в его кабинет.

Но она же только что занималась с ним сексом, таким невероятно возбуждающим, какого и представить себе не могла! Так что Энджи совершенно не собиралась делать вид, что ничего не произошло. Произошло и ей было необходимо понять, что будет теперь.

— Ну и что теперь, Риккардо?

Прищурившись, он снова посмотрел на нее. Вернее, на ее спину, потому что Энджи стояла, наклонившись, чтобы надеть туфли. А потом она выпрямилась. И это было… поразительно. Он сглотнул. Если не считать ее слегка порозовевших щек и более яркого блеска глаз, никто никогда не подумал бы, что она только что занималась каким-то значительно более утомительным делом, чем набор текста письма под диктовку. И воспоминание о том, с какой готовностью она изгибалась под ним, снова начало возбуждать его. Как могла эта чертова серая мышка так возбуждать его?!

— Ты хочешь найти другую работу? Не желаешь больше работать со мной?

— Нет, — солгала Энджи. — Хочу.

Он улыбнулся:

— У меня к тебе предложение, которое, как мне кажется, устроит нас обоих, — медленно произнес он.

Энджи знала Риккардо достаточно хорошо, чтобы почувствовать опасность.

— П-предложение? — встревожено спросила она.

— Тебе известно, что я уезжаю в Тоскану на свадьбу моей сестры?

— Конечно.

Его черные глаза сверкнули.

— Так вот. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Сбитая с толку, Энджи уставилась на него:

— Ты шутишь?

— Нет, — мрачно покачал он головой. — Вовсе не шучу. Я хочу, чтобы ты поехала в Тоскану со мной.

Энджи не хотела ехать. «Я не хочу ехать» — эти слова все крутились и крутились у нее в голове, как заклинание. Но слова, какими бы разумными они ни казались, ничего не меняли. Не могли они ничего изменить, когда ей противостояли сила и решительность Риккардо Кастеллари.

Энджи уложила последнюю аккуратно сложенную шелковую блузку и захлопнула свой чемодан. Взглянув на часы, подумала, что с минуты на минуту за ней заедет Марко, чтобы отвезти ее в аэропорт.

Это был подкуп. Шантаж!

— Ты поедешь со мной в качестве моей личной секретарши, — объяснял Риккардо свой план. — Но мы оба знаем, что ты будешь выполнять и другую роль. Роль моей любовницы.

— Но, Риккардо…

— Хватит! Не говори ничего больше… потому что я не приму никаких твоих возражений. Это идеальное решение, — произнес он. — Моя мама никогда бы не потерпела, чтобы я привел в дом любовницу, но никто не обязан знать, что ты так успешно играешь двойную роль. С твоей помощью я с удовольствием отвлекусь от всех дурацких деталей предстоящей свадьбы.

— Но почему, Риккардо? — выдохнула она. — То есть, я хочу сказать, почему я?

Он пристально посмотрел на нее, и в этот момент Энджи поняла, каким холодным может быть черный цвет глаз.

— Потому что ты пробудила необъяснимый голод во мне и его необходимо утолять до тех пор, пока мы оба не будем удовлетворены. Ты уже решила, что уйдешь с работы, так давай убедимся в том, что, когда ты сделаешь это, ни с одной стороны не будет сожалений.

Риккардо произнес это так равнодушно, словно говорил о чем-то,а не о ком-то.Словно речь шла о какой-то сделке, которую он провел на совете директоров. Дух противоречия в Энджи поднял голову.

— А если я буду возражать?

Он надменно притянул ее к себе и почти небрежно поцеловал в губы. Энджи тут же охватила дрожь.

— Не будешь, — хвастливо заявил он. — Тебя слишком сильно влечет ко мне, чтобы ты осмелилась возражать.

А она ведь пыталась. О, как она пыталась! Преодолевая яростный протест своего тела, Энджи покачала головой и прошептала: «Нет». И тут хитрый Риккардо вытащил свою заготовленную козырную карту. Если она согласится на эту поездку, он отпустит ее с работы, как только они вернутся в Англию.

— Но я еще не подыскала себе места, куда могла бы перейти! — возразила Энджи.

— А как ты посмотришь на то, что я дам тебе полугодовое выходное пособие, и мы назовем это премией за твою усердную работу?

Энджи заколебалась на мгновение, инстинктивно почувствовав что-то неладное в такой сделке. Может, ей не стоило соглашаться? Но с другой стороны, вдруг это позволит ей, наконец, сохранить душевное равновесие? К тому же разве она не заслужила награду за все те дни и часы, которые пожертвовала ему в течение стольких лет? В конце концов, она пожала плечами и согласилась, а он опять поцеловал ее, дразня и доказывая, как ей трудно устоять перед ним…

Взяв свой чемодан, Энджи пристально посмотрела в зеркало на свое бледное лицо и поджатые губы. Это было правдой. Ее действительно страстно влекло к нему, но ее желание не было таким примитивным, как его желание. Ее желание осложнялось сильными чувствами, которые, похоже, не угасают, каким бы высокомерным и злобным он иногда ни бывал. И ей, безусловно, необходимо было работать над собой — пытаться излечиться от своей безответной любви.