Она положила в сумку лекарства и вручила ему, при этом их пальцы соприкоснулись. Кедрин боролся с искушением взять ее за руку. Вместо этого взвесил в руке сумку и улыбнулся.

— Эти снадобья также охранят меня от колдовства Посланца?

Лоб Уинетт омрачился при упоминании о Посланце.

— И они, и расстояние. Здесь я всецело согласна с твоим отцом. Пока твой путь не станет тебе ясен, несомненно, мудрее всего держаться подальше от порождения Ашара.

Кедрин кивнул, затем спросил:

— А ты? Что ты будешь делать, когда Орда встанет у ворот?

— Заниматься своим делом, — бесхитростно сказала она. — Я Старшая целительница Высокой Крепости. У меня хлопот хватает.

— Высокая Крепость может пасть, — произнес Кедрин, слова с трудом сошли у него с языка. — Что тогда?

— Тогда, вероятно, варвары убьют меня, — ответила она с фатализмом, достойным Тепшена Лала.

— Мне бы этого не хотелось, — вспыхнув, промямлил Кедрин.

— И мне, — откликнулась Уинетт, прежде чем он сказал что-то еще. — Но я не могу уйти оттуда, где нужны мои умения, поэтому я сделала такой выбор.

— Надеюсь, войска короля Дарра прибудут до того, как случится худшее, — пробубнил он.

— Я тоже, — улыбнулась Уинетт. Затем махнула рукой в сторону стола с бумагами. — Но пока суд да дело, мне надо готовиться, так что нам, наверное, следует проститься.

— Я бы хотел, — Кедрин запнулся, боясь оскорбить ее, но не смог умолчать о своих чувствах, — чтобы… о, если бы ты не носила это голубое… тогда возможно…

— Но я его ношу. Я его выбрала, — Уинетт с теплом и пониманием заглянула в его глаза. — Но, будь все иначе… Что же, ты очень красивый мужчина, принц Кедрин. Сверху донизу.

Он почувствовал, как жар поднимается из его горла, чтобы поглотить лицо, затем увидел ее улыбку и начал давиться смехом. И подумал, а не знак ли это наступления зрелости? Он способен наиучтивейшим образом поклониться, совершив положенное прощание так, что это, без сомнения, восхитило бы Сестру Льяссу. И еще подумал, покидая мирные больничные покои, где правили Сестры-целительницы, сколько еще раз ему потребуется попрощаться, прежде чем жизнь опять пойдет своим чередом? Если она вообще куда-то пойдет.

Он отнес сумку к себе и сложил среди своего имущества. Лук и колчан лежали на месте, как прежде. И меч, который он еще не пускал в дело. Приготовлена чистая одежда для путешествия по Идре: нижнее белье и три рубашки. На верхней, сделанной из мягкой кожи, — герб Тамура. Штаны, сапоги с прошитыми жесткой бечевой кожаными подошвами, чтобы лучше удерживаться на палубе, а также плащ, отстиранный дочиста после ночей, проведенных на земле в Белтреване. Кедрин нашел свой пояс с кинжалом и после нескольких попыток сумел закрепить его на талии. Вынул длинный тамурский кинжал. Наточенная сталь гибельно-ярко полыхала на солнце, заполнившем теперь ущелье Идре и льющимся в высокое окно, словно бросая вызов маячившей на севере тьме. Он осматривал оружие, вспоминая уроки фехтования, полученные у Тепшена Лала: одним кинжалом или в паре с мечом. Гибельная красота оружия была предельно практична: лезвие с долой, заточенное с обеих сторон, плоская гарда, защищающая руку владельца и слегка выгнутая, чтобы можно было зацепить и выкрутить кинжал противника; рукоять крест-накрест оплетена ремнями, чтобы прочнее сидела в руке, а яблоко достаточно тяжелое, чтобы нанести оглушающий удар. Он вернул клинок в простые кожаные ножны, думая о словах Уинетт и обещая себе приложить все усилия, чтобы придерживаться ее совета: как и кинжал, он останется в ножнах, пока не поймет, что пришла пора.

Он приблизился к окну в дальней стене и выглянул посмотреть на Идре. Ропот реки по-прежнему наполнял тишину, но теперь внизу была видна вода, над ней не больше поднимался туман. Огромная сине-серебряная лента тянулась вдоль ущелья, точно артерия, пульсируя и гоня кровь к сердцу Трех Королевств. Над ней вздымались стены Высокой Крепости, там сновали солдаты, проверяя состояние катапульт и баллист, пока другие подносили к орудиям боеприпасы: большие камни и кожаные мешки с зажигательной смесью. Через ущелье он видел частые вспышки на сторожевой башне Низкой Крепости: оттуда летели послания сюда, на западный берег. Кедрин обмер при мысли, что сделали бы огромные линзы, если направить их на реку. Или, как предположил Браннок, это только прибавило бы силы огненному Посланцу?

Ему еще так много надо узнать, а времени на поиск ответов, кажется, так мало. Он вздохнул и в нетерпении направился к отцу.

Бедир с нахмуренным лицом сидел за грубым столом с пером в руке, склонившись над листом желтого пергамента. Когда вошел сын, он поднял глаза, измученно улыбнувшись.

— Я пишу письмо твоей матери. Добавить что-нибудь от тебя?

— Что она у меня в сердце, что ей не следует обо мне беспокоиться и что я исполню все, о чем бы ни попросила меня Госпожа… — он подумал немного и добавил: — Передай, что мне не хватает ее, отец.

Бедир кивнул, и перо опять замелькало. Кедрин увидел, что отец слишком занят, и решил найти развлечение где-нибудь в другом месте. Когда он повернулся, чтобы уйти, Бедир сказал:

— Тепшен готовится к отбытию. Ты найдешь его на конном дворе.

Дверь захлопнулась, точно поставленная в конце предложения точка. Кедрин с перевязанной рукой неловко заспешил вдоль прохода, забыв о достоинстве принца. Это так похоже на Тепшена Лала: удалиться, не прощаясь. И вовсе не значило, что кьо черств — просто он ставил долг превыше всего остального, и теперь считал главной своей задачей попасть в Твердыню Кайтина как можно скорее.

Кедрин с топотом пронесся вниз по винтовой лестнице, попадая то в свет, падающий из узких бойниц, то в тень между ними, и вдруг сообразил, что письмо, которое пишет отец, должно быть вручено кьо, и, стало быть, Тепшен до тех пор не уедет. И все-таки принц пожелал, чтобы ему хватило времени как следует попрощаться с учителем, ибо в голову пришла мысль, что они с Тепшеном могут не встретиться длительное время. Или вообще не увидятся больше.

Он, запыхавшись, извинился перед капитаном стрелков, которого чуть не сбил с ног, метнувшись сквозь дверь на галерею, и поспешил вдоль длинного ряда колонн, расслышав, как капитан что-то пробурчал насчет принцев и гордости. После этого Кедрин стал несколько осторожней, пробираясь меж людей, наполнивших Высокую Крепость, точно деловитые рабочие муравьи.

Конюшни примыкали к скальной стене, которая образовывала западную границу крепости, это были длинные строения с черепичными крышами, пахнущие сеном и добрым животным теплом. Манеж с утоптанной землей располагался перед крытыми стойлами, окруженный амбарами и жилищами конюхов. Последние соединяла галерея, позволявшая попасть во двор, и Кедрин заспешил по ней к дальним воротам. Там стоял Тепшен Лал, глядя, как тамурский конный отряд седлает скакунов. Его высокий чалый мерин уже был готов в путь. Кьо снял пестрые кожи, которые носил в лесу, и опять нарядился в тамурское платье для верховой езды, длинный меч висел на перевязи через плечо, руки в перчатках уцепились за пояс. Он обернулся, и юноша стал приближаться, замедляя шаг, ибо помнил, какое значение придает кьо правильному поведению.

— Ты уже готов отправиться в путь, — не зная, что сказать, заметил Кедрин.

Тепшен кивнул. Легкая улыбка тронула его губы.

— И ты бы уехал, даже не попрощавшись? — укорил его принц.

— Я знал, что ты придешь, — спокойно возразил кьо. — Если только этому не помещает долг.

— Нет долга важнее, чем прощание с тобой, — отозвался Кедрин, вышучивая правила учтивости, — и молю Госпожу, чтобы она хранила тебя в пути.

— Спасибо, — Тепшен благодарно наклонил голову. — Я тоже молю богов, в которых ты веришь, с благосклонностью следить за твоим странствием.

Кедрин поблагодарил его за это, затем, вспомнив беседу с Уинетт, спросил:

— Тепшен, ты веришь в Госпожу? Ты веришь в Книгу?

Кьо всмотрелся в лицо юноши и пожал пленами.

— Я верю, что в Книге много разумного. Я верю, что она помогает найти дорогу. И это хорошо. Что же до Госпожи, то не знаю.