Сестра Грания вынырнула из боковой дверцы, приблизилась к Кедрину, прошуршав, и взмахом руки отослала кешитов.

— Пусть нас оставят, Ярл. Я желаю переговорить с принцем наедине. Ты тоже ступай, Бедир Кайтин. Я пришлю его к тебе, когда мы закончим.

Кедрин веселился, глядя, как Владыки Тамура и Кеша покорно отступили перед крохотной женщиной. Он последовал за ней. Она захлопнула дверь и предложила ему сесть. Она вела себя как тот, кто привык к безоговорочному повиновению. Принц уселся на простой деревянный стул. Грания стала выбирать горшочки с мазями из тех, что стояли вдоль трех стен простенькой беленой каморки. Сестра велела ему снять рубашку, размяла побитое плечо и крякнула, когда он дернулся, втирая мазь в поврежденную мышцу.

— Тебя сюда ранило?

Кедрин коснулся места, где в плечо вошла стрела. Там теперь осталось только маленькое бледное пятнышко. И ничуть не болело.

— Так я и думала. Я чую магию.

И стала втирать мазь в это пятнышко, непрерывно говоря:

— Я не целительница, но твои синяки от этого заживут. И, возможно, ослабеет колдовство. Но он коварен, Посланец. Он станет тебя искать. Так что будь поосторожнее, твой отец прав. Хаттима тоже остерегайся: он не из тех, кто прощает или забывает, а на твоих плечах сейчас лежит слишком многое.

— Ты о писании? — только и удалось вставить Кедрину между потоками ее слов.

— О писании. Ты именно тот, чей приход предчувствовала Алария. Но не спрашивай меня, что тебе делать, потому что я не знаю. Ступай на север и бейся. Конечно, ты в любом случае поступишь именно так, не нужно мне это говорить, но остерегайся, насколько сможешь. Я подозреваю, что он ищет тебя. Так что берегись засад и стрелков. Ибо, думаю, он пустит псов по твоему следу. Дарр в течение нескольких дней соберет войско Андурела, и мы поплывем на север. У меня окажется больше возможностей, когда мы доберемся до крепостей, так что, наверное, тогда я смогу дать совет получше. А пока что держись подальше от Хаттима, избегай также новых поединков. Тебе предстоит траджеа поважнее любой, на какую можно нарваться здесь.

— Меня вообще не привлекает траджеа. — возразил Кедрин, воспользовавшись тем, что Гранин понадобилось перевести дух. — И я не жаждал сражаться с Хаттимом, но не смог этого избежать.

— То было суждено, — сказала малышка-Сестра. — Госпожа вложила слова в твои уста. Хаттиму требовался урок.

— Ты умеешь читать будущее? — спросил Кедрин.

Грания улыбнулась, ее круглое личико сморщилось, как зимнее яблоко.

— Возможно.

— Но ты не скажешь мне, что я должен делать.

— Ты должен делать то, что считаешь нужным, — твердо сказала она. — Настолько, насколько я могу прочесть твое будущее.

— То же сказала и Сестра Уинетт, — не сдавался принц. — Я думал, что больше узнаю в Андуреле.

— А ты бы хотел, чтобы обе все расписали подробно? — сейчас Грания сидела лицом к нему с отрешенными глазами. — Что у нас была бы за жизнь, если бы мы знали, как делать каждый шаг на протяжении всей дороги своей жизни? Свободная воля — это все Кедрин!

— Итак, ты подтверждаешь, что писание упоминает обо мне. Но все ли это? — он был раздражен.

— Это все, — улыбнувшись, согласилась она.

— Не очень много в твоих словах помощи, — пробурчал принц.

— Тебе нужна была помощь, когда ты вызвал Хаттима Сетийяна?

— Нет, — признался он. — Но я говорил, не думая.

— Иногда лучше говорить, не думая. Иногда это честнее. Иногда через нас говорит Госпожа.

— Но я не из Эстревана.

— А ты думаешь, Госпожа говорит только через посвященных? Нет. Мы учимся в Эстреване, как толковать ее премудрость, мы учимся лучше понимать наши дарования, мы учимся применять их. Но Госпожа связана не только с Эстреваном. Ее воля вершится повсюду.

— Но чтобы применять свои дарования, вы остаетесь целомудренными, — решился произнести он.

— Это так, — согласилась Грания. — Я не знаю наверняка, для чего это. Разве что подобное состояние помогает сосредоточить скрытые силы, которые утрачиваются, когда мы предаемся плотским утехам. Подозреваю, что иначе силы просто распыляются.

— Я… — и Кедрин замолк в смущении.

— Ты еще невинен? — улыбнулась Грания. — Здесь нечего стыдиться. Со временем ты станешь другим. Или, возможно, не станешь. Сам решишь. Это неважно.

— Но если я тот, о котором речь в писании, то я, разумеется, должен беречь целомудрие?

Грания распознал сомнение в его голосе, разразилась пронзительным смехом и пылко покачала головой.

— Это ты решишь для себя сам, — произнесла она. — Когда придет время, ты поймешь, что для тебя правильно.

— Значит, я могу жениться? — пробормотал он наполовину сам себе.

— Ты можешь гулять с любой девкой в Андуреле, хотя сомневаюсь, что это сильно тебе понравилось бы. У тебя есть кто-то на примете? Может, наша принцесса?

Кедрин почувствовал, что его лицо заливает краска, но кивнул.

— Она стала бы великолепной парой для тебя. Если согласилась бы.

— А согласится? И пойдет за меня?

— Возможно, — Грания улыбнулась ему, темные глаза заблестели. — Единственный способ узнать — это спросить.

— Я едва с ней знаком, — пробубнил Кедрин.

— Но думаешь, что любишь ее?

— Я… — он постарался тщательней выбирать слова. — Я не уверен. Она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Но я хотел бы лучше с ней познакомиться.

— Ты уже выказываешь здравый смысл, — похвалила его Грания. — Одно дело — затащить в постель девицу, которая приглянулась, и другое — поймать королевскую дочь. Хотя Высокая кровь унаследована тобой от матери, да и род Кайтинов не хуже любого другого.

Кедрин с минуту тщательно размышлял, решив, что привычка Грании говорить бойко и без обиняков допускает откровенные вопросы и что Сестра не хуже кого угодно знакома с делами при дворе.

— Меня сочтут подходящим женихом?

— Кто именно? — спросила она с резкостью, которая его приятно успокоила. — Дарр или Эшривель?

— Оба. В конце концов, принцесса не может выйти замуж без дозволения короля.

— Не может, — признала Грания. — Хотя эта девица все решает по-своему, как некогда ее мать. И не позволит навязать себе ту партию, которая ей не понравится. Это уже усвоил Хаттим Сетийян.

— Он собирается на ней жениться? — Кедрин нахмурился. Эта новость обеспокоила его. Эшривель в паре с этим, как его назвал Ярл, грубияном? — Она действительно благоволит к нему?

— Не более чем к любому из прочих соискателей, — Грания закудахтала, видя его омрачившееся лицо. — Послушай, или ты думаешь, что ты первый, кому приглянулась наша принцесса? Хаттим находит ее невероятно привлекательной. Не только внешне, но еще и потому, что такой союз вознес бы его, соединив род Сетийянов с Андурелским. И такая же мысль приходила в другие головы, уверяю тебя. У Ярла есть сыновья, и он не огорчится, если один из них займет верховный престол.

— У меня таких мыслей не было, — признался Кедрин. — То есть, у меня нет желания стать королем.

— Ты станешь однажды Владыкой Тамура, — напомнила ему Грания. — Это почти то же самое.

— Нет, — его горячее желание вызвало на ее лице одобрительную улыбку. — Тамур служит Королевствам. И ни мой отец, ни я не жаждем заполучить Андурелский престол. Дарру предстоит избрать себе наследника с одобрения трех властителей.

— Но кто бы ни добился руки Эшривели, дело заметно склонится в его пользу, — сказала Грания. — Как ты думаешь?

— Полагаю, — признал он. — Но это… Но я об этом не думал.

— Охотно верю. — Сестра убрала свои мази и знаком разрешила ему надеть рубашку. — Ну, а когда ты увидишь, что осуществились твои мечты, что ты сделаешь со своей невестой?

— Заберу ее домой в Твердыню Кайтина, — Кедрин пожал плечами, заметив при этом, что в правом больше не подергивает. — А что еще?

— А теперь еще один вопрос. — Грания устроилась на стуле с подрезанными ножками, приспособленным к ее малому росту. — Допустим, Эшривель не пожелает жить в Тамуре. Что, если она захочет остаться здесь, в Андуреле?