Джулия подошла к Саммер, чтобы обнять и похвалить ее, и, присев к ней на кровать, прижалась своей забинтованной головой к такой же голове девочки. Блеснула вспышка фотокамеры, Джулия обернулась и увидела, как отворачивается женщина-репортер, ставшая буквально тенью Вэнса. У той хватило наглости подмигнуть ей и слегка помахать рукой.

Джулия с недовольным видом посмотрела ей вслед, потрепала Саммер по плечу и, оставив ее под присмотром Донны, отправилась разыскивать Вэнса.

— Ладно, ребята, — сказала Офелия операторам и звуковой группе, как только Джулия вышла из комнаты. — Неприятно напоминать вам, но вы не в том месте. Сейчас мы снимем в коридоре. Пошли.

Выйдя из здания, Джулия завернула за угол и едва не столкнулась с женщиной, выбежавшей ей навстречу. Женщина вскрикнула и отпрянула, потом нервно рассмеялась:

— Я не хотела сбить тебя с ног, Джулия.

Джулия подошла к замершей на месте Аннет.

— Думала, что будет иначе. С тобой все в порядке?

Аннет рассеянно кивнула:

— Съемки закончены? Мне сказали, что Саммер работает, и я захотела поприсутствовать.

— Боюсь, ты опоздала. Но можешь помочь разбинтовать ее, бинты, конечно, фальшивые.

— Ты испугала меня на минуту. У меня голова совсем другим занята, и я почти забыла сюжетную линию.

Аннет была бледна, ее волосы были не уложены и казались безжизненными. Лицо без косметики выглядело смазанным, под глазами залегли тени, свидетельствующие о нездоровье. Это ей надлежало находиться в больничной палате, если не в отделении интенсивной терапии.

— Саммер — молодец, — сказала Джулия и затем продолжила, увлеченная мыслью, пришедшей ей в голову еще накануне вечером: — Скажи, Аннет, то, что рассказывал Вэнс, правда? Ты действительно выступала в стриптизе с питоном?

Аннет застонала.

— Опять эта история. Я готова убить Вэнса или себя за то, что проболталась ему об этом.

— Неужели все было так ужасно?

— Я едва не умерла от унижения. Я не хотела, чтобы люди когда-нибудь узнали, что я пала так низко. Мне просто повезло, что бульварные газетчики не разнюхали об этом. Они-то уж обязательно бы написали, что Саммер — наполовину змея!

В другой ситуации Джулия рассмеялась бы, но сейчас не была уверена, что Аннет так уж ошибается.

— Значит, это правда?

— Отчасти. Это был человек, с которым я встречалась, и вовсе не на стриптизе. Я сделала это только один-единственный раз, потому что не могла выносить эту гадину на себе, такую сухую и одновременно скользкую и так крепко… обнимающую.

Ее передернуло от отвращения, так четко сохранившегося в ее памяти.

— Я не хотела вызывать плохие воспоминания. Простое любопытство.

— Да, конечно, человеку многое приходится делать, чтобы заработать на жизнь, тем более, когда нужно кормить ребенка и нет никакой надежды на будущее. Но тебе этого не понять. Хотя для тебя может настать такой день. И если это произойдет, может, ты вспомнишь меня с питоном.

— Думаю, да, — тихо ответила Джулия.

Аннет пристально посмотрела на нее, не понимая, почему она так спокойна, потом пошла дальше и скрылась за дверями в больницу.

Наконец, Джулия нашла Вэнса, собирающегося подправлять грим. Он участвовал в съемках в коридоре вместе с Мадлин. Хотя это была небольшая сцена, она считалась важной. Жан-Пьер должен был сказать своей жене, что он сдается, что она победила — он больше не будет пытаться удержать их дочь и не попросит свою жену вернуться к нему, — а тем временем Мадлин в роли Доротеи начинает понимать, чего она лишилась.

— Ты отлично сыграл в той сцене с Саммер, Вэнс, — сказала Джулия, идя рядом с ним.

— Благодарю, — он слегка пожал плечами, словно это само собой разумелось. — Все дело в девочке, но я тоже постарался.

— Я тоже так считаю, — согласилась Джулия, хотя в глубине души была удивлена, что такой актер, как Вэнс, вызывающий столько эмоций своей игрой, сам, очевидно, привык обходиться без них.

Вэнс подозвал гримера и сел в шезлонг. Джулия подождала, пока гример накроет Вэнса салфеткой и начнет пудрить ему лицо, а затем продолжила:

— Ты ведь понимаешь следующую сцену? Необходимо показать непреодолимую разницу между тобой и твоей женой, равно как и тщетность зрительского ожидания, что кто-нибудь из вас способен измениться во благо другому.

— Понял, — произнес он скучающим тоном и закрыл глаза, пока гример подправлял ему брови.

— Это вовсе не означает, что ты больше не любишь ее или что ты ей стал безразличен.

Вэнс посмотрел на нее, его глаза были такими же холодными, как и его голос.

— Правильно, Джулия, я читал сценарий. Я ведь уже сказал тебе, что все понял.

— Хорошо, — согласилась она и решила переменить тему, — Есть еще одно. Скажи своей подружке, чтобы она подальше спрятала фотокамеру, или пусть убирается со съемочной площадки.

Вэнс сдернул с себя салфетку и швырнул ее гримеру, вставая.

— Я старался быть вежливым и слушал все твои наставления, Джулия, но хотелось бы напомнить, что ты здесь больше не командуешь. Так что отстань от меня.

Джулия улыбнулась, протянула руку и коснулась его щёки:

— Ты великолепный актер, Вэнс, но не очень умный человек, хотя я и пыталась найти с тобой общий язык. В общем, дело обстоит так: делай, что я говорю, или… догадываешься? Я пожалуюсь своему папочке на тебя.

Она могла обойтись с ним более дипломатично, но он разозлил ее. Более того, в планы Джулии не входило заставить его полюбить ее. Она повернулась уйти прежде, чем он смог ответить, но, сделав несколько шагов, резко обернулась:

— Кстати, Вэнс, ты ведь знаком с Алленом? Неужели из чувства дружбы ты считал необходимым информировать его, или это просто худший вариант — как сказал бы Булл — подлизывания?

— Откуда ты это взяла, черт возьми, и почему ты так разговариваешь со мной? — крикнул он, сжимая кулаки. — Я покажу, кто «звезда» этой картины! Девчонка, может быть, и ничего, но без меня она была бы пустым местом! Подлизываться! Нет, я вьюсь ужом на сковородке, мне это не нужно! Убирайся с моих глаз, а не то в следующий раз я пристрелю тебя!

— Так, так, — сказала она, приподняв бровь и медленно расплываясь в улыбке, когда обернулась еще раз. — Спасибо, Вэнс.

Она оставила его смотрящим ей вслед. Она шла, а в голове продолжало крутиться его выражение. Виться ужом. Виться ужом. Вдруг она все поняла, эти слова помогли ей расставить все на свои места. С их помощью она догадалась, кто пытался развалить ее картину, кто занимался торговлей наркотиками, кому нужна была смерть Пола и Стэна, кто попытался избавиться от нее и Саммер. Причина не имела; значения, но все остальное подходило одно к одному настолько, что она просто не могла ошибаться.

Ее догадка должна была оказаться верной.

И теперь весь вопрос состоял в том, что она должна делать.

Съемки продолжались. Наблюдая, как Вэнс и Мадлин разыгрывают сцену в коридоре, предпоследнюю перед сценой прощания в больничной палате с Саммер, Джулия невольно подумала: а не новый ли это директорский метод — доводить своих актеров до гениальности с помощью ругани и оскорблений. Вся съемочная группа, даже Саммер в больничном халате, замерев, следили за действием.

Вэнс превосходно изображал истинную натуру Жан-Пьера, тем самым помогая раскрывать характер женщины, на которой был женат. Он говорил со сдерживаемой болью и горечью, но одновременно пытаясь облегчить расставание для женщины, которая была матерью его ребенка. В его голосе звучало признание того, что люди иногда не в состоянии измениться, даже если это в их интересах, что прежние привычки и амбиции часто оказываются слишком сильными, чтобы их переменить, а старые обычаи и проторенные пути — слишком удобными, чтобы отказаться от них.

— А как же любовь? — прошептала Мадлин, и наехавшая камера крупным планом показала ее огромные, влажные, густо накрашенные глаза.

— Любовь — или страсть? — Лицо Вэнса на мгновение исказилось непреодолимым мучительным желанием.