– Какого черта, Джим! – вдруг прервал молчание Маккой. – Что, черт возьми, с тобой происходит? У всех есть дни рождения. Почему твой мы справляем как поминки?

– Именно за этим ты и пришел? – огрызнулся Джим. – Мне не нужна твоя лекция.

– Тогда что же тебе нужно? Что ты делаешь здесь, сидя совсем один, в День рождения? Только не неси снова всей этой чепухи об играх для юнцов!

Ты просто вымотался и сам это отлично понимаешь. Дело ведь совсем не в возрасте. Все это от того, что ты играешь с компьютером вместо того, чтобы управлять космическим кораблем!

– Мне бы твое чувство поэзии, я бы многое сделал.

– Вот ведь бык упрямый! Тебе бы не следовало уходить с «Энтерпрайза» после «Вояжера».

Джим снова отхлебнул эля, желая чуть продлить первое оживление.

Теперь он вспомнил, почему пристрастился тогда к этому напитку.

Возбуждение эля оправдывало депрессию, к которой приводил. Хотя не вполне.

Он горько усмехнулся.

– Да, я кажется занимался пиратством, старина.

– И это – чушь. Если ты и позволил себе парочку смелых выходок, то им пришлось сместить тебя.

– Вряд ли во всем Звездном Флоте найдется адмирал, который будет пересылать байты из одного банка данных в другой с большей охотой, чем мечтать.

– Мы говорим не о каком-то там адмирале Звездного Флота. Речь идет о Джеймсе Т. Кирке.

– Который имеет дурную славу. Так что, вполне справедливо использовать это.

– Джим, этика – это одно, но ты же занимаешься самоистязанием.

– Есть правила и инструкции…

– За которыми ты прячешься.

– Да ну? И от чего же я прячусь?

– От самого себя – адмирала.

Джим сдержал готовый сорваться резкий ответ. После долгой паузы он произнес:

– Мне кажется, ты еще что-то хочешь посоветовать независимо от того, хочу ли этого я.

– Джим, не знаю почему, – то ли как доктору, то ли просто как другу мне кажется это очень важным. Верни свой корабль. Верни его, пока ты еще не стар. Пока ты еще не стал одним из экземпляров своей коллекции.

Джим взболтал остатки эля на дне кружки, поднял глаза и встретился взглядом с Маккоем.

Ветер буквально сбил Чехова с ног, когда тот вышел из-под защиты транспортера. Альфа Цети VI была одним из самых мерзких, негостеприимных мест, где ему когда-либо приходилось быть. На Альфа Цети VI было еще хуже, чем зимой в Сибири.

Вздымаемый ураганным ветром песок скрипел на скафандре. Перед Чеховым вдруг возник капитан Террелл. Он осмотрелся и попытался связаться с кораблем.

– Террелл вызывает «Уверенного».

– «Уверенный». На связи Бич, капитан.

Передатчик качало из стороны в сторону, как на волнах.

– Очень плохо слышно, сэр.

– Все нормально, Стоуни. Мы высадились. Никаких признаков жизни или чего-нибудь еще.

– Вас понял, сэр.

– Послушай, я не хочу весь день слышать этот писк. Я выйду на связь, ну скажем, через полчаса.

– …Да, сэр.

К разговору подключился Кайл:

– Помните, что вы должны оставаться на открытой поверхности, капитан.

– Не волнуйся. Кайл. Сеанс связи окончен.

Он выключил передатчик и включил свой трикодер. Чехов вытянул руку; она почти совсем исчезла в вихре песка. Даже если те существа, которых они ищут, макроскопичны, не говоря уже о микроскопичных, они ни за что не смогли бы их разглядеть. Чехов тоже начал искать источник того сигнала, который, собственно, и привел их на эту несчастную планету.

– Нашел что-нибудь, Павел?

Чехов едва разбирал слова капитана, и вовсе не из-за плохой связи, а из-за песка и ветра, в шуме которых тонул голос капитана.

– Нет, пока не нашел, сэр.

– Ты уверен, что координаты верные?

– Вы помните, капитан, то цветущее местечко, о котором Вы говорили: это оно и есть.

Он сделал несколько шагов вперед. Песок скрипел, забиваясь в складки скафандра. Они не могли долго оставаться на поверхности: такие условия могли разрушить и самый прочный материал. Чехов отлично знал, что произойдет, если скафандр будет разорван или проколот. Окиси, составляющие большую часть атмосферы, отравят воздух и высушат легкие. А он хотел бы умереть более приятным способом и в более отдаленные сроки.

– Я ни черта не вижу, – крикнул Террелл. Он направился к небольшому возвышению, указанному трикодером. Чехов с трудом пробирался вслед за ним.

Ветер подгонял его, заставляя идти быстрее, чем было возможно в этих предательских песках. По лицу струился пот, и у него ужасно чесался нос от песка. Никому пока что не удалось изобрести скафандр, в котором можно было почесать нос.

– Я ничего не вижу интересного, капитан, – прокричал Чехов. – Ничего, только мурашки по коже. Идем дальше? – Ответа не последовало. Он посмотрел вверх: на вершине холмика стоял капитан, пристально вглядываясь вперед.

Его очертания были неясны и расплывчаты в этой песчаной буре, но видно было, что он отчаянно жестикулировал. Чехов пробивался сквозь песчаную дюну, стараясь скользить по гладким, острым крупицам. Он добрался до Террелла и остановился в изумлении.

Песчаная дюна словно щит укрывала небольшую лощину, открывавшую взору нечто вроде оазиса чистого воздуха в самом центре бури. В сотне метров впереди Чехов увидел полузанесенные песком развалины зданий.

Он неожиданно вздрогнул.

– Что бы там ни было, – произнес Террелл, – а это явно не добиологическая стадия.

Он перешагнул через острый как нож гребень дюны и скатился вниз по впалому подветренному склону.

В следующее мгновение Чехов неохотно последовал за ним. Неприятное чувство, мучившее и беспокоившее его с тех пор, как они очутились на Альфе Цети VI, держало его в напряжении, перерастая в ужас.

Террелл миновал первое строение. Чехов оставил всякую надежду на то, что они встретились с причудливыми образователями яростных ветров и чуждой геологии; без сомнений, они нашли обломки корабля.

Чехов готов был держать пари, что это, к тому же, человеческий космический корабль. Его форма казалась знакомой. Чужой корабль всегда кажется нам… чужим.

– Это похоже на грузовой корабль, – заметил Террелл.

Чехов наклонился над иллюминатором, пытаясь заглянуть внутрь. Вдруг он увидел ребенка, выскочившего словно из-под земли, который беззвучно рас смеялся и исчез.

– Господи, – вскричал Чехов, отшатнувшись и падая назад.

– Чехов, какого черта! – споткнулся об него капитан.

– Лицо! Я видел – детское лицо!

Он указывал на иллюминатор, но там уже никого не было.

Террелл помог ему подняться на ноги.

– Пошли. Это проклятое место доконало тебя.

– Но я видел его! – клялся Чехов.

– Смотри – вход в тамбур. Давай все выясним.

– Капитан, по-моему нам нужно вернуться на наш корабль и подыскать другое место для эксперимента, сделав вид, что мы здесь никогда, не были.

Даже Ленин говорил: «Лучшее в доблести – благоразумие».

– Пошли, – сказал Террелл тоном, не допускающим возражений. – И, кстати, это слова Шекспира.

– Да нет же, Ленина. Или, может быть, какой-нибудь другой парень, он остановился, пытаясь вспомнить образец, – или, может, другой парень стащил эти слова.

Террелл рассмеялся, но и это не успокоило Чехова.

Хотя песок почти полностью засыпал корабль, что говорило о давности срока аварии, в тамбуре все было нормально. В данных условиях это означало сохранность и работу всех механизмов.

Чехов чуть отступил назад.

– Капитан, я думаю, нам лучше не входить внутрь. Ведь Кайл предупреждал, что электрические разряды в атмосфере создавали помехи, затрудняя связь и доставляя множество хлопот на транспортере. Кайл сказал, что даже ветви дерева или крыша дома (зная, что им предстоит увидеть оба.

Чехов и капитан рассмеялись) могут деформировать радиосигнал из «вряд ли возможно» в «несомненно».

– Ты знаешь, у Кайла – один недостаток, – сказал Террелл. – Он слишком осторожничает. Ты идешь?

– Я войду внутрь, но вы останетесь снаружи и свяжитесь с кораблем.