Позади американцев карабкались Кэни и Мити. За ними следовало пятьдесят человек, которые вели ослов, груженных пустыми мешками. Кэни решил вместе со всеми совершить восхождение на огненную гору, которая, как утверждали по традиции, «наблюдала» за его поместьем и хранила его от беды. Он сказал о своих намерениях Кацуми, и тот не посмел перечить отцу. Мити настояла на том, чтобы и ее тоже взяли. Брат только молча пожал плечами. Дюваль все время наблюдал за ней, хмуро ожидая, когда она споткнется, но Мити не подавала никаких признаков усталости. Стрейкер вновь повернулся к Хорсу.

— Теперь расскажи мне, что ты слышал.

— Не сейчас.

Неожиданно к ним присоединился Яо Вэньюань.

— Трудно дышать… Воздух становится все хуже и хуже. Здесь мало кислорода.

— Да. У меня болит голова, — ответил Дюваль, быстро переходя на японский.

Он с восхищением взглянул на фантастический ландшафт под облаками.

— Что, если кислород вообще исчезнет? — забеспокоился Яо.

— Кэни-сан начал уставать.

— Ватару-сан говорил мне, что мы не первые, кто поднимается по этой тропинке. Она трудная, но по ней можно добраться до вершины. Почему вы не срезали посох для Кэни, когда мы проходили мимо деревьев?

— Это не сделает склоны менее крутыми.

Дюваль молча похлопал своего спутника по плечу. Он знал, что все помыслы Яо сосредоточены на лаборатории. Китаец без конца выяснял у Дюваля детали. Каким должен быть радиус прицела? Сколько серебра понадобится для замедлителя? Достаточно ли только химического замедления? Дюваль успокоил его, размышляя про себя, что из их разговора понял Хорс.

Стрейкер испытывал стыд перед товарищем за свой тайный сговор с даймё. Но он по-прежнему пытался сложить в уме обрывки сведений, которые слышал об Уюку.

Джон скитался по Зоне. Он захватил несколько дюжин маленьких торговых кораблей с рудой, приказав им отключить двигатели. Он отобрал у них все сколько-нибудь ценное и устроил «праздничный салют» с помощью сверхоружия, подорвав несколько кораблей. Он никогда не скрывал своего имени, наоборот, он стремился к известности. Джон всегда исчезал с орбиты так же внезапно, как и появлялся.

Когда Яо отстал, Дюваль возобновил прерванный разговор с Хорсом.

— Он попытался выкупить нас, Стрелок. Уюку попытался сделать это в Ниигате. Представляешь себе? Другие забыли про нас, а он — нет! Я знал, что он вернется. Я верил в это!

— Это правда? — разволновался Дюваль.

— Да! От Гуама до Ламбока японцы предостерегают друг друга: «Берегись Черного Дракона!» — вот как они называют нашего капитана Джона!

— Тебе не добраться до него.

— Я хочу попробовать.

— Сумасшедший, неужели ты надеешься с ним встретиться? Если ты сбежишь, тебя наверняка схватят!

— Нет! Я хочу домой. У меня есть план…

— Сделай Садо своим домом.

— Пропади ты пропадом, Стрелок! — зашипел Хорс.

— Я хочу домой и доберусь до дома, чего бы мне это ни стоило! Мне здесь все осточертело. Все! Я хочу зарабатывать деньги там, где смогу потратить их в свое удовольствие. Пропади ты пропадом, ты мне все испортил!

Дюваль на мгновение плотно сжал губы, а потом вытащил из складок кимоно маленький черный инструмент.

— Хорс! У меня есть для тебя работа.

Тот сплюнул и нехотя взял инструмент.

— Иди ты к чертовой матери! Лучше выведи меня отсюда. Я ведь сказал тебе, что у меня есть план!

— О чем ты говоришь?

— Послушай, — продолжал Хорс, не ответив на вопрос Дюваля, — у меня дома четверо детей. Что ты на это скажешь?

— Если ты все-таки попадешь домой, тебя за пиратство по головке не погладят!

— Но я все равно попытаюсь!..

Когда объявили привал, Дюваль присоединился к Кэни. Он сел на валун рядом с Мити. Холодный ветер трепал его одежду, но гораздо неприятнее было чувство, тяготившее его совесть.

Он зачерпнул полную пригоршню хрустящего снега и растер его в ладонях, счищая грязь. До него долетали обрывки разговоров. Вскоре подошли носильщики. Все были охвачены каким-то напряжением, неясной тревогой, словно исходившей из-под земли и от гигантских каменных глыб, нависавших сверху. Дюваль погрузился в собственные мысли, не слушая чужих разговоров и не присоединяясь к беседе с Кэни. Он знал с полной определенностью, что надвигается беда.

Внезапно послышался звук скатывающегося камня. Склон горы дрогнул, и всех осыпало мелкой галькой. Никто не издал ни звука. Сердце Дюваля сжалось, он почувствовал, как напряглись все его мышцы. Вдруг наступила полная тишина. Даже ветер стих и перестал трепать их запыленные одежды. Замолкли птицы. Весь мир словно оглох, но тут раздался чей-то крик. Взгляды путников обратились к вершине, когда Кэни указал на зубчатые края кратера. Тонкая струйка дыма кольцами поднялась с вершины и растаяла в воздухе.

— О, Господи, Стрелок, что это? — спросил Хорс, широко раскрыв глаза от ужаса.

— Ничего страшного, просто расстройство желудка, — успокоил его Дюваль, думая про себя, что это горные духи-ками осуждают злобу Хорса и его собственное предательство.

Возможно, изотопист прав, и ему следовало искать пути к спасению. Но не было ли это навязчивой идеей? Как узнать, где находится Уюку? Хорошо бы вновь увидеть Эллиса, но ради чего еще ему возвращаться?

— Что это, Стрелок? — вновь воскликнул Хорс.

— Да это просто живот болит у Фудзи-сан.

— Как бы она не опорожнилась на наши головы, а, Стрелок? Вот это награда за все наши старания!

Когда солнце вошло в зенит, они ускорили шаги и приблизились к самому краю кратера. Здесь поверхность оказалась более плоской и покатой. Путь к вершине проходил через пласт подтаявшего снега, который слепил глаза и причинял нестерпимую боль.

Дюваль заметил, что сильные снегопады проходили здесь регулярно. Он подумал, что выбрал удачное время года, потому что пласты горных пород обнажились, и залежи серы можно было легко обнаружить. Они одолели последний подъем.

Дюваль тяжело дышал, ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся. Наконец он увидел гигантский эллиптический кратер диаметром не меньше чем в полмили и около пятисот футов глубиной. Его дно потрескалось и было усеяно жилками, источавшими зловонные испарения. К счастью, ветер относил потоки газа на восток, к противоположному краю кратера.

Неожиданная мысль поразила Дюваля, заставив его похолодеть от ужаса: возможно, снежный покров так тонок потому, что вулкан горячее обычного. Наверное, Хорс прав: скоро начнется извержение. Покрытое трещинами дно кратера приковало взгляд Стрейкера.

Внезапно на Дюваля нахлынули видения, он задрожал. Перед ним всплыла жуткая картина — окровавленный, неподвижно лежащий брат. Кошмар этот несколько раз преследовал Дюваля и всегда в точности повторялся. Лицо, которое он любил, покрытое почерневшей запекшейся кровью, кривилось от боли. Затем последовал оглушительный взрыв корабля-камикадзе. Дюваль из последних сил прижимается к решетке сточной канавы, задыхается, волна ужаса охватывает все его существо, выворачивает наизнанку…

Дюваль покачнулся, посмотрел назад, на Мити, и с трудом сдержал растущий в его душе страх. Хорс уставился на дно кратера, широко раскрыв рот.

— Что вы думаете об этом? — спросил Стрейкер Яо Вэньюаня.

Тот хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться.

— Это цюэтмэнцюань, огненная дорога в самый страшный ад, — ответил китаец, восхищенно глядя на волнующуюся, пульсирующую раскаленную массу.

Он глубоко вздохнул и плюнул. Раздался сухой треск — несколько горячих камешков вылетели из кратера вверх, а затем упали обратно, оставив в воздухе дымный след.

— Кажется, я погибну здесь первым, — изотопист вздрогнул.

— Думаю, ты ошибаешься, Хорс.

— Не нравится мне все это. Не зря я так не хотел сюда идти.

Самураи подошли к кромке кратера. Ветер трепал их одежду и окутывал удушливым газом, вырывавшимся из трещин. Их завораживало зрелище клокочущей магмы, кипящей внутри планеты.

— Посмотрите на это, — обратился Яо Вэньюань к Хорсу. — Когда вы умрете, ками схватят вас и навсегда прикуют здесь цепями.