Из воды по грудь высовывалась тварь, словно явившаяся из какого-то кошмарного сна. Ее кожа того же зеленовато-серого цвета, что и вода, была изрыта огромными язвами. Она подняла лапу и указала на пришельцев длинным, когтистым пальцем. С лапы свисали пряди густых серых волос, таких же, как и покрывающая голову жесткая, спутанная масса. Глаза, похожие на белесые шары, слепо таращились на нас. В воздухе висел гнилостный смрад, достаточно сильный, чтобы его почувствовала даже я. Но еще сильнее было ощущение исходящей от этой твари злобы.

Тварь завопила и выбросила ком сочащейся слизи. Хинккель-джи отбил его и рассек надвое копьем. Из остатков кома к нему протянулись светящиеся зеленоватые жгуты. Один коснулся его ноги и тут же обвил ее. Он вскрикнул и чуть не упал в воду, но вовремя выпрямился. От второго кома он уклонился. Тот ударился о камень и выпустил еще жгуты. Один из них задел обоих котов, вызвав у них вопли боли и ярости.

Хинккель-джи раскрутил над головой шары и метнул их в тварь. Послышался звон, и цепь обвила лапу твари, резко отбросив ее назад и примотав к телу.

Теперь Хинккель-джи поднял копье. Тварь качалась за пределами его досягаемости, коты громко выли.

Я не могла просто оставаться в стороне и наблюдать. Опустив Касску на пол, я как могла быстро побежала по скользкому уступу. Вопли твари и рев котов оглушительным эхом метались между каменными стенами узкого прохода.

Тварь подалась вперед под весом шаров, соединяющая их цепь врезалась в ее плоть. Б единственной свободной лапе она держала еще один огромный ком слизи. Было очевидно, что жгут, опутавший ногу Хинккель-джи, сковывает его движения, но он припал к земле и опять поднял копье. Он нанес удар со скоростью и ловкостью охотника Внешних земель как раз в тот момент, когда я добежала до котов.

Мое копье ударило верно. Черная кровь брызнула фонтаном, и я заскользил вперед, не в силах высвободить свое оружие. Одна нога коснулась воды, взбаламученной раскачивающейся взад-вперед тварью. Ее угрожающий взгляд удерживался на мне. И тут над моим плечом показался наконечник копья.

Я вцепился в его древко и, выпрямившись, сумел подняться назад на ступеньку. Мой враг покачнулся, почти упав к моим ногам. И тут от него пришел мысленный удар, значительно превосходивший по силе все, что я когда-либо встречал. Я снова пошатнулся. Тварь, может, и умирала, но все еще стремилась забрать меня с собой.

Я отважился быстро оглянуться — кто пришел спасти меня? Алитта! Я продолжал держаться за ее копье и теперь вырвал его из ее рук. В мою ногу вцепились когти, светящиеся от докрывавшей их слизи. Я выпрямился, готовый ударить копьем, как однажды мне пришлось сделать, когда взбесившийся яке угрожал нашему стаду.

Может, водяная тварь оступилась на неверной поверхности, может, слишком рвалась добраться до меня, но наконечник копья вонзился ей в глаз. Тяжесть цепи и шаров потянули ее вниз, она сползла в воду, и та сомкнулась над ней. Держа наготове одолженное копье, я ждал — но тварь больше не появилась.

Теперь, когда у меня появилось время проверить, я увидел, что слизь проела мой ботинок. Мою кожу жгло как огнем. Пошатываясь, я взобрался по ступеням на уступ, где протянул копье Алитте.

— Славная встреча, госпожа Дома Вуроп. Она приняла свое оружие, затем показала туда, где скрылась от взгляда водяная тварь.

— Славная битва, царственный.

— Нам многое надо обсудить, — ответил я. — Но сперва я должен заняться моими верными…

Мурри и Акиэа, задыхаясь, терзали собственные шкуры там, где их стянули зеленые жгуты. О них следовало позаботиться как можно скорее. Алитта и следом за ней ее котги вместе со мной бросились к несчастным котам.

Равинги не было видно. Ее приказчик, невысокий прихрамывающий старик, показывал двум женщинам куклу в дальнем конце помещения. Мелора стала рассматривать полки и стеллажи рядом с дверью. Как и всегда, когда она бывала у Равинги, она быстро потерялась в восхищении от мастерства, с которым были сделаны куклы, стоявшие в застекленных шкафах, расположенных вдоль стен и перегораживавших лавку.

Стеллажи поднимались выше ее головы, поэтому посетительницы ее не заметили. При звуке имени своего брата она остановилась послушать.

— …Хинккель-джи. Она думает, что он смиренно покорится ее власти над своей жизнью. — Слова были окрашены насмешкой.

Мелора знала о тех придворных, что пристально следят за ее братом, надеясь поймать его на каком-нибудь грубом промахе. И что он сам был осведомлен об этих презрительных оценках каждого его появления на людях, она догадывалась. Каждый раз, когда она слышала эти унизительные сплетни, ее охватывал гнев, хотя она этого и не показывала.

— Эта девочка очень юна, — заметил другой голос.

— Но по-детски привлекательна, — ответил первый. — И этот никто-из-ниоткуда даже и надеяться бы не мог с ней заговорить, не вознесись он столь странным образом на место, которого никогда не смог бы получить честным путем.

Мелора стиснула кулаки. Она всегда старалась сдерживать себя — видит Высший Дух, горячий нрав был частью наследия ее Дома. За исключением Хинккеля. Он никогда не терял самоконтроля, как бы дурно с ним ни обходились. Однако он выжил в испытаниях за корону, что говорило о том, что он обладает отвагой, в которой ему вечно отказывали ее отец и Каликку.

— Королева умна, никто не может этого отрицать. Но разве девушка уже вошла в пору? Она очень юна и застенчива характером.

— Ты сама это сказала — Юикала умна. Шепчутся — очень тихо, конечно, — что на наступление поры можно повлиять. Есть некие способы…

— Но… это же против законов Духа! — вмешалась вторая.

— Если это сделать тайно, как может приказать королева, то никто никогда не узнает о ее вмешательстве.

— Мне не хочется думать о таком прегрешении перед Духом. Это легко может навлечь беду!

— Увидим. Император отправляется в путешествие. Думаю, Юикала постарается, чтобы он выбрал себе спутницу для этого в соответствии с ее волей. А когда это случится, Берниен будут считать таковой во всех королевствах. Ах, — голос стал громче, — спасибо за этот ларчик, Манкол.