Алекс присел перед Микки, просунул одну руку ему под спинку, другую – под коленки и осторожно поднял на руки. Потревоженный малыш заворочался у папы на руках, откинул головку назад, сонно зашептал: "Ля-ка, ма-ка-ка… Нет…" Его вечное, блестяще исполняемое "ка"! И самое любимое слово – "нет"! Алекс растерянно и ласково улыбнулся ему, успокаивающе пошикал, Микки устроился поудобнее, прижался теплым тельцем к отцовской груди и снова уснул. Алекс отер с его щечки сладкую сонную слюнку, пригладил спутанные во сне светлые волосики…
И тут что-то переключилось в его сознании. Он как будто очнулся. "Что ты делаешь? – спросил он себя. – Что ты делаешь? Зачем ты взял Микки на руки? Ты собираешься идти с ними? Куда? Это же не люди – враги. Они отнимут у тебя Микки, угонят вас на край галактики и там отдадут на съедение каким-нибудь инопланетным тварям. Они прилетели за людьми, за человеческим материалом, вспомни, как бережно они обращались с уснувшим пожарником. Вы для них – живая рыба. И вам никто не поможет. Они блокировали ваш район, взяли в заложники, правительство вступило с ними в переговоры. Но в них, в этих переговорах, они переговорят кого угодно, потому что нет – слышишь, нет! – у правительства ни одного козыря на руках…"
Он прислушался к себе. Что-то еще раз переключилось глубоко внутри. Панические размышления вдруг оставили его. Сердце теперь забилось ровно, мысли были слаженны и спокойны. Он как будто заледенел, и этот лед внутри его распирал грудь, отдавал свою немереную ледяную силу и ледяные, бесстрастные, четкие мысли. Не подавай вида, что встревожен, – они насторожатся. Не задавай лишних вопросов. Иди. Ты теперь один. Ты сделаешь все сам, один. От тебя зависит жизнь мальчика… Иди.
Алекс неуверенно, как-то глуповато улыбнулся пришельцам и сказал:
– Я готов…
Ствол автомата указал ему в сторону самоходок-эвакуаторов.
– Проходите, сэр.
Очень уважительное обхождение, мелькнула мысль, но и очень легко объяснимое в их положении. Каннибалы, черт бы вас взял… Алекс еще раз лицемерно улыбнулся и расчетливо медленно зашагал к эвакуаторам.
Он чутко прислушивался к звукам шагов позади себя. Трое… Автоматы с пулями, напичканными седативными препаратами… Один, тот, который у старшего, наведен на меня. Остальные висят на ремнях, дулами вниз, если только те двое не вскинули их при сопровождении. Но вроде бы я ничего не слышал… Старший идет прямо за мной, за спиной. Если я вышибу у него оружие из рук, то все успею, все сумею – одними ногами, не выпуская Микки из рук… Даже если у них под формой бронежилеты с ребрами жесткости – я сумею, я смогу, шлемов-то на них нет…
Он прошел еще несколько шагов. Сейчас… Алекс перехватил Микки поудобнее и крепче прижал к себе…
– Ну, нашли? – Громкий выкрик сбоку. Алекс повернул голову. Из ближайших кустов к ним выходили еще трое пришельцев. Еще один наряд, обреченно подумал Алекс, да они на нас целую облаву устроили! Спокойно, ответила ему ледяная сила внутри. Думай. Шестеро. У двоих автоматы наготове. Стоят с разных сторон…
Ты не справишься. Не успеешь…
– Кто такие? Почему ночью под кораблем? – Старший второго наряда, как две капли воды похожий на всех остальных, подошел к Алексу вплотную.
Алекс не отвечал, а слушал своего ледяного собеседника. Выясни насчет Микки…
– Не кричите, пожалуйста, – тихо сказал он. – Ребенок спит. Взрослых и детей вы содержите вместе?
Старший второго наряда бросил на него внимательный взгляд. "Удивился отсутствию недоумения и паники, – подумал Алекс. – И не удивляйся, гад, не увидишь ты моих круглых глаз и слез, – мысленно сказал он врагу. – Скорее рак на горе свистнет, чем ты услышишь мои мольбы". Он вдруг ясно понял, что Микки сейчас у него отнимут, и провалился в иное состояние еще глубже – в полное бесчувствие при полном контроле над ситуацией.
– Нет, сэр, – уважительно ответил пришелец. – Детей мы содержим отдельно. Им требуется более тщательная подготовка… – Десантник прикусил язык. "Напрасно, – подумал Алекс, – я уже понял – "более тщательная подготовка к перелету".
Он не удивился – он знал. Ему показалось, что он уже тысячу лет знает о том, что Микки отправят на другую планету, и он никогда не увидит родителей, и будет плакать, и звать их, а ему будут обещать, каждый день обещать… "Они обязательно приедут, не плачь. Они уже едут к тебе, Микки, подожди до завтра, а пока сделай-ка вот что…" И он будет ждать и ждать и делать все, что ему скажут, – за эти обещания, за эту святую ложь… И однажды ночью он не сможет уснуть и уткнется носиком в мокрую подушку…
И не дождется, не дождется никогда…
"Папака, а мы всегда будем вместе, да?"
– Позвольте мне взять у вас малыша, сэр, – вежливо сказал старший первого наряда. – Вы еще увидите его. Через несколько часов, после проверки и регистрации.
Проговорился, бесстрастно подумал Алекс, проговорился – "еще увидите"… «Еще» сколько раз – один, два?.. И «еще» до чего? До смерти?
Мысли приносились как бы издалека, из какой-то ватной и зловонной тишины. Они были теперь ему не нужны – он уже знал, что будет сейчас делать, что ему предстоит в следующую минуту и куда он пойдет потом. Он точно это знал. И знал, что это случится. Во что бы то ни стало. Как у этих армейцев: во что бы то ни стало.
Только он не армеец – отец.
И их непреклонность против его непреклонности…
Просто дерьмо.
Он слушал ледяной голос.
– Сэр! – еще раз деликатно окликнул десантник.
– Да-да… – Алекс кивнул головой, волосы упали на лоб и скрыли от пришельцев его взгляд. Его взгляд. Тот последний, прощальный взгляд, который он бросил на Микки. Они не увидели его глаз, и это было хорошо. Это было просто здорово, иначе бы они позвали целый батальон, чтобы сопровождать Алекса к кораблю. Или расстреляли бы его из своих автоматов.
В его глазах не было тоски, не было страдания – одна любовь.
И то великое обещание, которое может давать только великая сила.
"Я приду!"
Алекс отвел взгляд от спящего малыша, медленно повернулся и протянул сына чужому мужчине:
– Пожалуйста, будьте с ним осторожнее…
– Не беспокойтесь, сэр. – Десантник бережно принял Микки на руки – не очень умело, но все-таки бережно – и дал знак своим подчиненным следовать за ним. Трое пришельцев обогнули неподвижно стоящего Алекса и зашагали к эвакуаторам.
– Пойдемте, сэр.
Дуло автомата командира второго наряда ткнулось Алексу в бок. Он не пошевелился. Обеспокоенный десантник ткнул его посильнее:
– Ну-ка, вперед!
Подожди, мысленно ответил ему Алекс. Подожди хоть немного, дай им уйти… Он смотрел вслед уходящей команде и считал секунды. И ждал, ждал, бесконечно долго ждал, когда же наконец спины цвета запекшейся крови в фиолетовом спектре скроются за деревьями и кустами. Дальше, дальше, еще…
Звуки ударов никто не должен услышать.
– Вперед! Или стреляю!
– Иду, командир.
Алекс опустил полностью расслабленные руки вдоль тела и с мертвым лицом повернулся к троице пришельцев…
Занимался рассвет. Сырой туман наползал на берег с реки и оседал утренней росой на серую в неярком утреннем свете траву, на снулые ветви прибрежных ив, на редкие кривоватые скамейки возле воды. Солнце выглянуло из-за дальнего леса и приветливо и игриво бросило первые ласковые лучи на остывший песок узкой полоски берега между лесопарком и рекой.
Бродячий пес, заночевавший сегодня около воды, поднял умную овчаристую морду, вытянул крупные передние лапы, зевнул во всю пасть и со стоном потянулся. Ночью на лесопарк упала с неба какая-то огромная и вонючая штуковина, и ему пришлось срочно ретироваться со своего обычного места ночлега. Потом было много шума, да он и сейчас не прекращается, только перешел от берега подальше, в город. Но это ничего, пес чувствовал, что для него нет угрозы в этом шуме. И еще он чувствовал, что в город лучше ему сейчас не соваться, хотя и очень хочется есть. Он несколько минут задумчиво посидел и поглядел на воду. Есть, конечно, хочется страшно, еще со вчерашнего вечера, а в город, получается, нельзя… И охотиться на мелких тварюшек в лесу он не умеет… Он озадаченно почесал за большим вислым ухом. Из задумчивости его вывел ровный рокот мощного мотора. Пес поднялся и настороженно вытянул морду в сторону воды – звук раздавался оттуда.
