Шетширо-циор присоединился к Вувахону немного позже: его работа была еще тоньше и сложнее, но в результате Кайнен почувствовал себя весьма странно – никогда ему не было в одежде более уютно и свободно. То, что получилось у аухканов, не стесняло движений, не ощущалось как инородная материя, не жало, не терло…
Человек поймал себя на мысли, что если он сумеет забыть, как выглядит, то здешнее существование придется ему по душе. Вот только забыть об этом сложно.
Наконец Созидатели пришли к выводу, что теперь он может предстать перед их таинственным владыкой. И когда Руф последовал за Шрутархом и Шанаданхой, поползли следом. Кажется, они искренне беспокоились
/Не тешь себя иллюзиями: они не могут беспокоиться либо быть спокойными. Они всегда одинаковы. Посмотри: один явился на свет пряхой, второй – строителем и врачевателем. Они не мыслят себя иначе. Можно сказать, они вообще не мыслят в человеческом понимании этого слова…/ о Двуруком.
Они долго шли, петляя длинными едва освещенными тоннелями, и чем глубже уходили под землю, тем диковиннее было все вокруг.
Постепенно обычный коридор, вырубленный в скале, превратился в настоящий архитектурный шедевр: через каждые несколько шагов высокие колонны, сделанные из того же странного материала, что и давешняя площадка, поддерживали высокие крутые своды. Колонны были украшены изображениями масаари-нинцае и самых великих сражений аухканов, а также жанровыми сценками с участием Созидателей. Все барельефы выглядели так, словно были одним целым с поверхностью колонн. Создавалось впечатление, что их лепили из камня, как лепят обычно из мягкой глины.
Подсвеченные призрачным голубоватым, зеленоватым и желтым сиянием, фигуры казались живыми. Все пропорции были соблюдены в точности и чудесным образом передавали не только смысл событий, но и настроение.
/После одного этого можно усомниться в их . бесчеловечности. Они нелюди. Точнее – не люди. , Но это не делает их хуже. Они просто другие…/
Затем Руф отвлекся от созерцания колонн и обратил внимание на то, как мягко и бесшумно ступают по гладкой поверхности пола его ноги, оплетенные «паутиной» вопоквая-артолу. При этом подошва явно была прочной и плотной. Он убедился в этом, специально наступив на какой-то выступ, торчавший в цоколе колонны. Ни в одной кожаной сандалии не было ему столь легко и безопасно.
Если бы Созидатели могли улыбаться, они наверняка бы улыбнулись, глядя на выходки человека.
Впрочем, нечто подобное светлой улыбке он уловил в виде мысли. Эта мысль, пришедшая от шетширо-циор, разлилась по его телу блаженным теплом и мягкостью, будто нагретая солнцем вода.
– Хорошие лапы получились, Рруффф? – уточнил Вувахон.
– Очень хорошие, – отвечал он.
/Безумие. Невозможный Я уже пол-литала иду по невозможному коридору в сопровождении невозможных существ. И они ведут меня к тому, кого явно не может вообразить мой слабый человеческий ум. И при этом я озабочен своей новой обувью!/
Он не совсем разобрал, что именно хотели сказать ему Шрутарх и Шанаданха, однако их мысли были ободряющими и дружескими. Видимо, подумал Руф, мы приближаемся к обители их божества.
Отчего ему пришло в голову назвать здешнего владыку божеством, он не знал. Однако, пройдя несколько шагов, он был твердо уверен в том, что сейчас предстанет перед Создателем всех этих существ. И это свершилось.
Руфа ввели в необъятный зал, своды которого терялись во мраке, а стен не было видно за лесом стройных лепных колонн. Здесь находилось множество существ и предметов, которые были совершенно незнакомы человеку. Впрочем, по поводу живых тварей он мог сказать одно: все они были аухканами.
По отполированному до блеска каменному полу ползали пушистые Созидатели – шетширо-циор, вопоквая-артолу и гладкокожие существа с большими головами, неразвитым туловищем и длинным отростком в хвостовой части («такивах-ниан – садовник» , – подсказал кто-то из спутников Руфа; он еще не научился различать их «голоса»). Рядом с этими малышами, едва доходившими Руфу до колена, масаари-нинцае выглядели настоящими исполинами.
Среди десятков воинов Кайнен увидел много похожих на тагдаше и пантафолтов, уже знакомых человеку, однако большинство он видел впервые. Их оружие поражало воображение: кем бы они ни были, они были великолепны.
Внезапно все существа замерли. Затем Созидатели поднялись вертикально, а масаари-нинцае распахнули четыре верхние конечности и раскрыли крылья,
/Как же хороши эти жесткие крылья с проявляющимся рисунком. Тоже ведь оружие, если разобраться…/ которые моментально окрасились в ярко-красный цвет.
– Цвет приветствия и почтения к Высшему, – шепнул в голове Руфа шелестящий голосок, который мог принадлежать только малышу Вувахону.
Затем Созидатели заскрежетали жвалами, а воины защелкали клешнями и застучали по каменному Полу мощными хвостами.
/Если бы под удар такого хвоста попал дензага-едлаг, его бы просто перешибло пополам./
Все твари развернулись в одну сторону, и Руф стал вглядываться в дальний конец огромного зала, где у стены возвышалась на постаменте исполинских размеров скульптура. По сравнению с этим изваянием любой масаари-нинцае выглядел таким же хрупким и маленьким, как Вувахон – рядом с пантафолтом Шанаданхой.
Человек как зачарованный вглядывался в изображение самого смертоносного и непобедимого существа, которое только может вообразить мыслящее создание.
В принципе неведомый ваятель не слишком отступил от замысла Творца, создававшего масаари-нинцае, однако усовершенствовал каждую часть многорукого тела, укрепил мышцы, уточнил пропорции – и сделал это столь безупречно, что у смотрящего просто дух захватывало.
/Это божественно и прекрасно. Это недоступно нашему уму и неуместно в нашем мире, однако – нужно отдать ему должное – он совершеннее самого совершенного человека. Ему принадлежит эта земля, потому что боги – если они существуют на самом деле – не могут противостоять такому творению. Интересно, кто здесь изображен?/
И в ответ на беспорядочные мысли человека раздалась Мысль. Эта мысль затопила весь зал, гигантской, всесокрушающей волной накрыла присутствующих и опрокинула слабый разум несчастного двурукого создания, ослепшего и оглохшего от того, что ему довелось лицезреть и почувствовать.