Касим поднял голову и многозначительно взглянул в широко раскрытые, внимательные синие глаза Лорны.

— Эмир почти все время занимался государственными делами, а когда все-таки уделял минутку своей молодой жене, то обращался с нею, как с котенком, которого можно ласкать, но делится своей внутренней жизнью даже не приходит в голову.

Жюстен был совершенно другим. Он обсуждал с нею свою работу, рассказывал о странах, где побывал. Немудрено, что их дружба вскоре переросла в преступную страсть.

Касим вздохнул и погладил кольцо с сапфиром на руке Лорны.

— «Птичка» играла с огнем. Она отваживалась принимать этого человека даже здесь, в этих самых покоях. Конечно, ей ведь было так одиноко, а он — обаятелен и молод… Но дни их любви оказались сочтены: в положенное время Жюстен закончил свою работу и уехал. Мать старалась забыть его, но скоро поняла, что у нее будет ребенок — от Жюстена, а не от мужа!

Касим прервал свое повествование, а Лорна снова почти ощутила присутствие здесь, в этой самой комнате, и его матери и чувств, охвативших ее, когда выяснилось, что их с французом любовь оказалась не бесплодной. Красавица, с длинными черными волосами до талии, должно быть металась по этой комнате, не сожалея, разумеется, о любви, подаренной Жюстену, но страшась за судьбу ребенка — его ребенка.

— Какое-то время она, наверное, была в ужасе, — продолжал Касим низким, проникновенным голосом. — Но эмир безумно хотел ребенка и, к великому счастью, никогда не заподозрил, что его Елена была ему неверна. Он с восторгом узнал о рождении сына. Кейша рассказывала, что я родился крупным, крикливым, черноволосым младенцем. Меня положили на руки эмиру, он вышел на балкон и с гордостью показал своему народу наследника… Странно, Лорна, но арабы всегда любили меня, да и я ощущал их своим родным племенем. Как и они, я любил палящее солнце, горячих лошадей, бешеную скачку по пустыне, когда ветер в лицо. Знаю, мать собиралась поведать мне тайну моего рождения, но скоропостижно умерла, когда мне было тринадцать лет. Я один смог прочесть ее дневник, найденный среди прочих вещей. Касим смотрел ей в глаза не отрываясь.

— Эмир болен, возможно, при смерти, и теперь уже поздно рассказывать ему правду. А я все равно буду выказывать ему сыновнюю любовь и выполню свой сыновний долг. Он нуждается во мне, надеется передать свои государственные дела, и наши узы невозможно разорвать тайной, которой столько же лет, сколько и мне. Думаю, Кейша догадывалась обо всем, но она слишком любила мою мать, чтобы хоть намеком выдать ее. Лорна?..

Вместо ответа она наклонилась и поцеловала его в губы, словно запечатав навеки тайну, теперь уже общую для них.

— Я люблю тебя, Касим. И последую за тобой туда, куда поведет нас судьба.

Он обхватил Лорну и с неистовой силой прижал к сердцу. Глядел, и в глазах разгоралось пламя.

— В Сиди-Кебире говорят, что ты похожа на жемчужину. Как же они правы, дорогая. Жемчужина пустыни… Мне всегда казалось, что я звал тебя, что найду здесь, и вот ты откликнулась. Как думаешь, не мой ли зов ты слышала?

— Да, Касим, я слышала его сердцем. — Лорна опустила голову ему на плечо, вдыхая запах табака, всегда напоминавший ей об отце. — Помнишь белый цветок, что выпал у меня из кармана? Ты еще пришел в ярость, когда я сказал, что его подарил мне любимый человек. То был мой отец. Он долго жил в домике в оазисе Фадна, а после его смерти я решила поехать к этому дому. Он оказался почти разрушенным, не осталось ничего, кроме стены, на которой цвели какие-то белые цветы. Я сорвала один, и он был моей единственной радостью в ту первую ночь в твоем шатре. Я так боялась тебя…

— Ангел мой. — Касим зарылся лицом в ее волосы. — Никогда больше не бойся меня!

— Нет, я всегда буду тебя бояться — немножко, самую малость. — И она серебристо рассмеялась, обдав его шею теплым дыханием. — Иногда ты можешь выглядеть таким свирепым, мой пустынный возлюбленный. Касим взглянул ей прямо в глаза и улыбнулся их незамутненной синеве.

— Думаю, нам предстоит борьба, — шепнул он, склоняясь к ее уху, — но потом — всегда поцелуй.

Лорна тоже улыбнулась, и черные волосы перемешались с золотыми… Соловей пел в саду, где на стене звездами сиял в лунном свете синий жасмин. Лорне уже никуда не хотелось убегать из объятий своего пустынного возлюбленного. Никогда больше не знать им одиночества. Они искали и нашли свои золотые сады — сады любви.