…В ту ночь кошмары капитана не беспокоили. Проснулся он, как и рассчитывал, незадолго до рассвета — биологический будильник, вырабатывающийся со временем у любого военного, сработал безупречно. Полюбовавшись с минуту безмятежно посапывающей обнажённой девушкой, и бережно убрав её руку со своего плеча, каперанг тихо встал, сладостно потянулся, и принялся подбирать разбросанную по всей комнате одежду. Свою он тут же одел, а не свою — аккуратно повесил на спинку кровати. Выглянул в окно, с лязгом застёгивая увесистый пояс, и присел на краешек кровати, раздумывая — будить ли прелестную Ай, или сорвать график?
График срывать не следовало — не успей они добраться до Кайтары к шестому дню этой недели, и придётся ждать ещё восемь дней — таковы были суровые правила. А появление в зоне контакта в любой другой день означало тревогу, и автоматически аннулировало договорённость. Капитан наклонился к спящей Аяни, и погладил её мягкие волосы, безуспешно пытаясь разобраться в своих чувствах — девушка даже не шевельнулась. Тогда он несильно потряс её за плечо, и Аяни, вздрогнув, резко вцепилась в его за руку, умело захватывая для болевого приёма, но остановилась на полпути, виновато улыбнувшись.
— Извини… — она отпустила захват и села — У меня паранойя, похоже.
— Нам пора. — понимающе улыбнулся капитан, кивнув на наручные часы. За последние два дня он настроил их на здешние стражи, и со временем больше не путался.
— Да, я помню. — Аяни скользнула на пол, быстро приводя себя в порядок, и нисколько не стесняясь поглядывающего на неё капитана. Одевшись, присела к Шорлу на колени, и закинув ему руки на шею, яростно впилась в губы. Отпрянув, игриво заглянула ему в глаза — Пойдёмте, господин совратитель?
— Пойдёмте. — кивнул каперанг, ухмыльнувшись, и поднялся с кровати.
…Сульский перевал, названный так в честь ближайшего населённого пункта, считался довольно безопасным, и никаких страшных сказок, присущих многим подобным местечкам, за ним не числилось. Когда из-за горизонта робко выглянул краешек солнца, седоки уже находились на небольшом плато, и бросали с него восторженные взгляды на раскинувшиеся внизу просторы. Но они пришли сюда не за красивым пейзажем — их путь лежал дальше, сквозь сто девяносто грат угрюмых скалистых ущелий, свободных от мистики, но таящих кучу вполне конкретных опасностей — начиная от обвалов, и кончая банальным свёртыванием шеи, как результат падения с крутого, вечно осыпающегося горного склона. Но каперанг физически ощущал — они просто не могут потратить лишнюю неделю, если не две, на окружную, более безопасную дорогу. То, что сейчас происходило, было слишком важно, он понимал это всё более отчётливо, и Аяни, что удивительно, была с ним абсолютно солидарна, хотя и знать не знала ни об атаке Идгу, ни о загадочной эскадре шестнадцать, ни о многозначительных оговорках полковника, вселяющих в Лийера смутное беспокойство. Это пугающее знание не рождалось в голове в ходе нормального мыслительного процесса, оно существовало само по себе, витая в воздухе невидимым облаком. Оно медленно пропитывало Шорла со спутницей до самых костей, проникало в каждую клеточку организма липкой, холодной массой, медленно и неумолимо наматывая нервы на стальной кулак…
Бросив последний взгляд на величественную красоту, двое путников развернули своих лошадей, и направились туда, вглубь серых нагромождений заметно изъеденных погодой скал. Чтобы хоть как-то скоротать время и развеять накатывающуюся от этого местечка тоску, они не переставая мололи языком, рассказывая друг другу о себе. Точнее, говорила в основном Ай — капитан же был по-военному немногословен, и норовил превратить любой захватывающий рассказ в сухую сводку событий, в чём его и упрекнула девушка, решительно забрав инициативу в свои руки. Капитан не возражал, понимая — Ай просто хотела выговориться, излить ему душу, поплакаться в могучую грудь… И незаметно для себя, увлёкся.
…Аяни Сатто родилась в семье кузнеца в небольшом тарланском селе близ границы с Лурским Королевством. У Ай были двое братьев — оба старшие. Оба с ранних лет помогали отцу в работе, мечтая когда-нибудь стать такими же как он… Последний не пил, с матерью не ругался, и доход, в сравнении с большинством селян, приносил немаленький — спрос на металлические изделия был и остаётся огромным, и цены можно было взвинчивать хоть до стратосферы… «Судя по всему,» — подумал Шорл, с удовольствием прислушиваясь к мелодичному голоску Аяни — «поверхность планеты бедна металлом, отсюда и вечный застой в развитии… На мечи и кольчуги металл ещё наскребают, но чтобы построить, например, железную дорогу, надо будет изрядно потрудиться…» Так изрядно, что на ближайшие триста лет профессии кузнеца должно было хватить как минимум.
Казалось бы, живи да радуйся, но Аяни, в отличии от своих консервативных братьев, желала большего. Её категорически не устраивала перспектива выйти замуж за сына соседского ремесленника, на что ей начали намекать родители, едва Аяни научилась ходить, её вообще не устраивала перспектива навсегда застрять в этом забытом богом селе, среди утлых деревянных домов и узких, замусоренных улочек… «У нас дома была замечательнейшая книга…» — вещала она, щурясь от утреннего солнца — «Альбом с картинками, чертовски дорогой… Кажется, его купил ещё мой прадед на какой-то ярмарке…» Альбом был посвящён архитектурным достопримечательностям столицы — она называлась Ириста — и содержал не только изображения умопомрачительных дворцов, памятников, и храмов, но и их описание, и описание города вообще, его истории, условий жизни…
Грамоте Аяни научилась рано, и книгу, когда она попалась ей в руки, прочитала не отрываясь за несколько часов. И она загорелась. С каких-то пор она перестала думать о чём бы то ни было, кроме сказочного города Иристы, где люди ходили в красивой одежде, ели вкусную еду, и разъезжали по мощёным проспектам на изящных каретах… Впрочем, несколько позже она смекнула, что ужасно продешевила… Что её привлекали не столько роскошь дворцов и блеск позолоченных шпилей, сколько их новизна. Нет, Аяни не устраивала крохотная столица, ей нужно было гораздо больше — Свобода… Весь мир! Но без звонкой монеты в кармане, на свободе было делать нечего…
И в десять лет она украла свой первый кошелёк. Потом ещё, и ещё… К концу года Ай сколотила немаленькое, даже по «взрослым» меркам, состояние, ни разу при этом не попавшись — во многом благодаря тому, что на неё и подумать никто не мог. Большинство селян бы скорее признались в злоупотреблении тяжёлыми галлюциногенами, чем указали пальцем на образцовую малышку, беспрекословно слушающуюся маму и папу, и помогающую им по дому. И проявляя совсем уж недетскую волю, Аяни ни разу не засветила свой капитал, пытаясь, например, купить в местной лавке чрезмерно дорогое платье. С упорством зомби молодая воровка продолжала складывать по многочисленным тайникам золотые монеты, пока в один прекрасный день не произошла катастрофа…
Она понимала, что благосклонность судьбы не вечна, и собиралась вот-вот завязать свой не совсем честный бизнес, но в тот день в их село заехал бродячий цирк, и Аяни, твёрдо решив, что делает это в последний раз, отправилась на охоту. Народу собралась тьма тьмущая — на представление прибыли жители соседних деревень, а толкучка — это, как известно, рай для карманников. Выбрав себе цель — высокого пожилого мужчину, неплохо одетого, и с вызывающим звенящим мешочком, закреплённым на поясе не ахти как — она ринулась за ним по пятам. Приблизившись вплотную, Аяни выкинула руку, хватаясь за кошелёк, и незаметно, как ей показалось, вынув его из-за пояса, шагнула в сторону, надеясь скрыться в толпе, но не тут-то было — её запястье надёжно сжали твёрдые пальцы незнакомца, и после нескольких неудачных попыток вырваться, Ай понурила голову, готовая расплакаться — это был крах всего… Но человек повёл себя нестандартно — вместо того, чтобы поднять на всю улицу крик, он ничуть не сбившись с шага, продолжал непринуждённо прогуливаться, увлекая за собой воровку. Лишь спустя несколько секунд, он повернул голову, и просветил её насквозь своим степенным, властным взглядом.
