— Я люблю тебя. — сказал он нечто очевидное, уже долгое время подразумевающееся само собой, но никогда не произнесённое вслух так: ясно, открыто, без оговорок… Аяни положила голову ему на плечо.

— Я знаю… — тихо мурлыкнула она — И ты знаешь, что я тебя люблю… — девушка игриво улыбнулась — Наверное, мы извращенцы? Сколько нам лет?

Лийер провёл рукой по её гладкой, румяной щеке. Извращенцем он себя не чувствовал. Он чувствовал себя счастливым — самым счастливым человеком на свете, и каперангу это чувство нравилось — другого он не хотел.

— Только… — Аяни отняла его руку, и сконфуженно посмотрела в сторону — Ответь мне честно… Мы сможет быть вместе… Когда всё кончится?

— Разумеется. — отскочило у капитана от зубов — Получишь таллское гражданство, поженимся…

— Если будем живы. — вздохнула Ай.

— Ну это да… — согласился Шорл. Успокаивать её фразами типа «у нас всё получится», и «не беспокойся», он посчитал лишним. Аяни была права на сто кругов, и знала это — шансы выжить в намечающейся заварухе были едва ли выше шансов не выжить …

— Но есть и ещё одна… Загвоздка. — молодая краса опять потупила взгляд. Было видно, слова давались ей нелегко. — Сколько тебе осталось? Лет сто сорок? Ты понимаешь… Я…

— Глупая… — ласково протянул Шорл, улыбаясь — Ну-ну, ты что! — он обхватил её обеими руками, видя, что девушка вот-вот заплачет — Это же как раз не проблема… и даже не загвоздка! Сделаем тебе новое тело…

— Что-о? — удивилась Аяни. Она ещё не поняла смысла сказанного, но в глазах загорелась надежда. Лийер погладил её по волосам.

— Есть способ сделать тебя такой же… долгоживущей. Ничего больше не изменится, просто ты станешь сильнее, быстрее, выносливее… Как я. — он улыбнулся — Согласен, это стоит бешеных денег, и при нормальных обстоятельствах, копить бы пришлось лет десять… — Шорл мечтательно сузил глаза — Но я договорился с Азъером, и теперь все расходы оплачивает комитет. Такова их благодарность за Ключ.

— Ты серьёзно? — Аяни повалила его на землю, и прильнула сверху — Так можно?

Шорл улыбался. Аяни — красавица, волшебница, и профессиональная убийца — смотрела на него с детским наитием, как на сошедшее с небес божество, и в её карих глазах читалась вера. Дикая, безоговорочная, неискоренимая вера — в него … И это льстило, это было приятно. Это, как выражались поэты, окрыляло.

— Конечно! Без специальной лицензии нельзя только омолаживаться, но менять тело — сколько угодно. Знай себе, плати… — Шорл хмыкнул, и улыбнулся ещё сильнее — Так что не переживай… Не пропадём.

Снова повисла пауза. Аяни, видно, хотела что-то сказать — что-то важное — но всё никак не могла решиться. Шорл не торопил.

— Я хочу тебя спросить… — не выдержала будущая капитанская половина. Её голос был намеренно тих, Аяни давала знать, что мучающий ей вопрос не будет приятен ни ей, ни ему.

— Спрашивай. — так же тихо сказал Лийер, сознавая щекотливость момента — Я отвечу. На всё.

— Я боюсь тебя обидеть.

— Невозможно… — покачал головой офицер, и аккуратно заправив ей за ухо спадшую прядь, сжал ладошку возлюбленной. Сдвинул брови. — Её звали Риэлла… Ты ведь это хотела узнать?

— М… — Аяни обозначила кивок, и положила голову на грудь вдовца. Наверное, чтобы избавить себя от необходимости смотреть ему в потемневшее лицо.

— Мы жили вместе три с половиной… Нет, четыре… Четыре года, если мерить по Сиаре. — капитан сделал над собой усилие, чтобы подавить горемычный вздох — Но пять лет назад кое-что случилось… Таллская Империя нашла Айтарн. Это планета такая, тоже населённая людьми… Как всегда, мы бросились строить для братьев по расе светлое будущее, дарить счастье и всячески благодетельствовать… Но светлое будущее обходится недёшево. На Айтарн стали свозить специалистов всех мастей: рабочих, инженеров, врачей и преподавателей… Каждой твари по паре. — продолжал капитан с отрешённым видом — Она была врачом. Она не обязана была ехать, но чувство общечеловеческого долга пересилило мои протесты… Вот и вся история. Их конвой вёз больных и раненых, большинство из них местные, но кого бы это волновало? Тамошняя партизанщина строгостью в выборе целей не отличалась, ей бы пострелять, а уж в кого — это дело десятое… Предпочтительнее, конечно, в неверных, но они и соотечественниками не брезгали… — губы капитана всё больше походили на прямую линию — Ха! Это только на словах они были самоотверженными рыцарями, сражающимися за высшие идеалы своей чёртовой религии; на деле девяносто процентов этих животных являлись смрадным разбойничьим гноем, ошалевшим от безнаказанности и вседозволенности, и не умеющим ничего другого, кроме как грабить, насиловать, и отрезать пленным головы… Хотя… Очень скоро от изначальной Ишти-Уру — так называется их, с позволения сказать, религия — осталось одно название. Те, кому это было выгодно, переврали её на свой манер так, что защита религиозных идеалов и кровавый разбой стали понятиями синонимичными… — капитан первого ранга сделал паузу, и начал, если это применимо к диалогу, с красной строки — Ну и конечно, редкость военных успехов они с радостью компенсировали жестокостью. Конвой, с которым ехала Ри, двигался по скалистому ущелью, и попал в засаду. Их убили. Всех. Восемьдесят четыре человека персонала, и двести одиннадцать подопечных. — речь Лийера стала прерывистой, похожей на лай — Но перед тем как убить…

— Не надо больше. Я всё поняла… — с просьбой шепнула Ай, положив ему на щёку горячую ладонь. Судя по испуганному выражению, она и сама была не рада, что свела их разговор к этому.

Ах! До чего же страстно желалось Лийеру поступить как велено — замолкнуть, забыться, спрятать голову под песок, и никогда её больше оттуда не вынимать… Но не сегодня. Сегодня Шорл не смог бы так поступить даже под страхом мучительной казни, и он, искривившись ещё сильнее — будто бы съев корзину полную лимонов — упрямо продолжил душещипательную эпопею. Говорить было трудно, но остановиться было немыслимо вдвойне — хотелось, очень хотелось выговориться… Хотя бы один раз в жизни, ну хоть один раз!

— Нет, Аяни… Ты… Ты не поняла. — речь давалась Лийеру так, словно он тащил на десятый этаж мешок цемента — Ведь мы не за поживой туда пришли, на Айтарн, мы пришли защитить их. Защитить, слышишь?! Если бы Империя не вмешалась, то через год-другой до их мира бы добрались Таркау, а у Таркау с людьми разговор короткий, мы двести лет воюем: как тогда встретились в первый раз, так с тех пор и воюем… Но им оказалось на всё насрать. Айтарнцам, я имею в виду. Для них мы захватчики, а Таркау для них всего лишь предлог, выдумка. — капитан понимал, что половина его рассуждений невесте ничего не говорят, но занозившая душу обида сидела слишком глубоко; он не мог заставить себя замолчать — Но не в этом дело, не в сопротивлении, не в чёрной неблагодарности… В конце концов, так делали все. Даже Амилая сопротивлялась, хотя там и правительства-то, по сути, не было, миром правили зажравшиеся корпорации… Представляешь? Они даже войны друг другу объявляли, корпорации эти, и посольства строили: не только в других государствах, но и друг у дружки… Смех! Но тем не менее, сопротивлялись даже они. И я могу их понять. Не только амилайцев, всех. Всех тех, кто может называться людьми… Кому-то не хотелось отдавать власть, к которой они прогрызали путь на протяжении долгих лет, кто-то решил подзаработать террором, а кто-то, пока другие не смотрят, взялся за банальное мародёрство…

— Или пользуясь неразберихой, стал сводить счёты со старыми друзьями. Естественно, с помощью проверенных топора и дубины… — вставила Ай, с задумчивой миной, чем в немалой степени удивила Лийера: он и не думал, что она из его нескладного бормотания что-то вообще поймёт. Он и сам-то не всё понимал…

— Верно… — Шорл растерянно согласился — Однако, как бы не было больно в этом сознаться, сие есть часть человека. Она в нём так же неискоренима, как неискоренимо в кошачьих их дотошное любопытство…