Вытянутые, похожие на толстые швейные иглы, пули с режущим свистом покидали ствол, приклад ритмично вибрировал, а цифровой индикатор магазина вёл зловещий обратный осчёт: 150… 145… 135… Вот на груди одного бегуна появляются фонтанчики чего-то красного, потом та же участь постигает его соседа, и оба сдуваются, бессильно подламливаются в ногах, и падают, словно игрушечные роботы, из которых вынули батарейки… А дальше капитан не смотрел. На цифре 124 он разогнул указательный палец, и скрылся за соседней колонной, так и не успев обслужить последнего, окопавшегося в лесочке вампира… В ту же секунду — хотя сейчас ход времени было уместнее измерять десятыми долями — по его новому укрытию хлестнула короткая ответная очередь: пули звонкими шлепками вонзились во мрамор, но увязли в его толще, не причинив защитнику никакого вреда. «Дуэль…» — мелькнула где-то промеж извилин подходящая ассоциация. Всё это сильно смахивало на дуэль — плоскость ландшафта, а также скудность укрытий не оставляли места изящным уловкам, обманным манёврам, и военной смекалке — в рассчёт шли только реакция, меткость, и твёрдость руки — чему, в скобочках заметим, заселившийся в капитана чёртик был только рад…
Неожиданно — сказать по секрету, капитан уже давно перестал на это надеяться — микрофон в его ухе разразился хриплым, демонстрирующим дюжую озабоченность голосом Найца:
— Здесь Найц… — судя по сбитому дыханию, майор осназа куда-то бежал — Слышит меня кто, нет?
— Вполне. — негромко отозвался Лийер, прижимаясь спиной к колонне, и утопая в ползучей зелени, что её опутывала. И сразу взял быка за рога. — Ты один? Шпиль видишь? Немедля туда, и чтоб пятки дымились, быстрей!
— …Что? — опешил осназовец — Нет, со мной ещё Глор… Погоди, а с каких пор ты…
— Статус Азъера неясен. — каперанг вытянул шею, пытаясь подальше заглянуть в кратер, не отходя от колонны — Поэтому за главного я, ты не возражаешь? Отлично. А теперь к шпилю.
— Хм… Понял. Бежим. Обстановка? — смена лидерства прошла как по маслу.
— Шпиль растёт из храма, храм стоит на поляне. Давай, там где солнце, у нас будет шал. Значит, со стороны лаздра на опушке сидит снайпер, но он сейчас будет двигаться… Снимите его. — говоря эти слова, капитан медленно, миллиметр за миллиметром, обходил колонну по кругу — А то мне как-то не с руки — он теперь только и ждёт, когда я высунусь… Кстати, а это не вы там палили в лесу, минут пять назад?
— Пять — не мы, мы прибыли только что… Постой, а ты что, один?! А где же полковник, где,…
— Майор! — капитан почувствовал раздражение — Ты Халлатангов видел? Мы по уши в дерьме, а ты меня спрашиваешь, почему такой запах… Через сколько мне вас ждать?
— Понятно… Жди через пятьдесят, мы уже почти там…
— Добро… Занимайтесь. — капитан остановился, изучая сквозь оптику позицию давешнего атвоматчика прикрытия. Разумеется, уже пустую. — А я тут пока поработаю…
Вернувшись назад, за колонну, он посмотрел вокруг себя, призадумался. Существовало две вещи, которые следовало сделать, и капитан призадумался над тем, какую из них сделать первой… «Давайте вот эту…» — выбрал он то, что полегче, и закрыл глаза — надо лишь захотеть, ведь так? Всего лишь захотеть… Всего лишь … Эта фраза убаюкивала, отчуждала, настраивала на нужный лад — в ушах зашумела кровь, ощущения притупились, отъехали на второй, даже третий план, и разум стал медленно отделяться от тела, проникая в иную, одним Древним ведомую плоскость существования, которую так и подмывало обозвать модным словечком «киберпространство»… И вдруг — получилось. Шорл не понимал, откуда бралось это знание, но он видел — чувствовал — что у него получилось. Теперь можно отворить ясны глазки, и…
— Ну и что соизволит молодой… Гм, человек? — спросил недовольный ворчливый басок.
— Молодой человек соизволит. — открыв глаза, капитан увидел перед собой старого, но ещё крепкого седого субъекта, обладавшего скучной чиновничьей физией, и весьма скромным — метр шестьдесят — ростом. Как и сторож центральных ворот, он был одет в тёмносинее, исшитое золотыми кружевами платье. — Молодой человек соизволит стать новым… управляющим; мне нужен полный контроль. Достаточно гнить в забвении, пора снова послужить человечеству. Пять ключей…
— Постойте, юноша, не частите… — чиновник поднял ладонь, и как-то очень странно посмотрел на Лийера — Правильно ли я понимаю, что вы претендуете на позицию коменданта объекта?
— Получается, так. — капитан беззастенчиво сверлил старика нетерпеливым взглядом.
— А вы человек?.. — внезапно спросил старик.
— …Я? — следовало отдать компьютеру должное, к такому вопросу Лийер готов не был.
— Вы говорите, послужить человечеству… Ну а сами то вы — человек? — невозмутимо переспросил фантом, держа ту же нейтральную интонацию.
— Я… Да, я человек. — перебрав в уме несколько едких шуточек, капитан, в конце концов, решил ответить без выкрутасов: время сейчас было дорого, как никогда прежде — Я человек.
— Человек, значит… — голограмма полуотвернулась, и как будто задумалась — А что это… Гм… Что это за странные существа — там, на поляне? — он взмахнул рукой, показывая направление.
— А это, дедушка, Халлатанги. — произнёс капитан, вкрадчиво — Если ты ещё не понял, объект наводнён чужими, враждебными формами жизни, которые намерены прибрать здесь всё к своим ручкам, и использовать это во вред человечеству! И пока мы тут, по твоей милости, ведём умные разговоры на отвлечённые темы, они…
— Вы говорите ужасные вещи! — глаза чиновника полезли на лоб.
— Действительно, хотя и не должен! — капитан разозлился — Раз ты и сам всё прекрасно видишь, то какого чёрта…
— Увы, увы! — воскликнул фантом, разводя руками — Ничего подобного. Вы не знаете, но объект переведён в энергосберегающий режим; из всех внутренних сенсоров функционирует один-единственный. — он небрежно указал под свод купола — Да, вас я вижу прекрасно, как и всё остальное в радиусе сотни шагов, но хоть режте — не дальше! Хотя, глагол вижу тут не совсем подходит, скорее уж — осязаю … Вам это трудно объяснить, но… — говоривший осёкся, и вместе с Шорлом уставился в лес, откуда раздались в этот момент два одиночных выстрела. Спустя удар сердца, ситуацию прокомментировал по радио Найц:
— Снайпера больше нет… Что дальше? У тебя, каперанг, вообще, план какой-нибудь имеется? Или импровизируешь?
— Ещё бы… И даже героинчик найдётся… — пробормотал каперанг, и уже серьёзно приказал — План таков, что вы с Глором сидите в лесу, и охраняете меня от различных посягательств… Понятно? Спасибо за снайпера.
— Понятно… Кстати, я тебя вижу, это с кем ты там разговариваешь?
— Не смотрите на меня, работайте. Конец связи. — Лийер отключил коммуникатор, и снова обратился к фантому — Значит так, старик, хватит с нас разговоров: некогда. Мне наплевать на твои сенсоры. Мне плевать на тебя. Всё, что мне нужно, это…
— Да, я вас понял… Однако… — он снял очки, и стал усердно протирать стёклышки.
— Ну?! — происходившее нравилось Лийеру всё меньше и меньше.
— Простите, юноша, никак нет… Невозможно выполнить. Наверное, с этого и следовало начать наш с вами разговор, но… Вы не являетесь человеком строго говоря, и потому не можете быть допущены к управлению объектом. — голографический аватар взглянул на него с искренним сожалением, и как будто бы со стыдом… Повисло молчание.
— …А? Как ты сказал? — растерянно спросил офицер, когда до него дошёл, наконец, смысл произнесённого. Голограмма вздохнула:
— Вы не подходите, вот и всё. Другая структура костей, другая компоновка внутренних органов… — он стал расхаживать вдоль края обрыва — Что же, за восемь тысяч лет могло произойти всякое, я даже не удивляюсь… И я не спрашиваю у вас, что именно произошло, поскольку в нашем контексте эта информация лишняя… Понимаете, какой момент? Не удивляйтесь, но я — лично я — вполне могу принять вас за человека, и даже симпатизировать вам: ваша психика весьма типична, ваше внешнее сходство неоспаримо — чего не скажешь о Халлатангах… Но это лишь я … Н-не перебивайте, юноша, дайте закончить. Это лишь я, это лишь моё мнение… Оно не поможет вам пройти проверку, и оно не позволит мне пойти против правил, написанных ешё тогда — вот в чём загвоздка. Правила неразумны, негибки, они не умеют приспосабливаться, но я обязан им следовать тем не менее. Я могу обсуждать их, могу с ними не соглашаться, могу разбивать их в пух и прах убойными контраргументами, но я не могу их переступить, иначе бы грош мне была цена… И применительно к данной ситуации, у меня есть чёткие инструкции, позволяющие судить: кто может считаться человеком, а кто… — чиновник говорил, говорил, говорил, но капитан перестал воспринимать его голос где-то после середины второго предложения.
