– Но это же бросается в глаза! Все эти драгоценности – подделка!

– О, нет! – вздохнул Антуан. – Они настоящие. Посмотрите на вон ту блондинку в розовом платье с блестками – ту, что курит сигару. Ее зовут Эмильена д'Алансон, и я могу поручиться за подлинность всех камней, которыми она усыпана с головы до ног. Некоторые даже сияли прежде в короне французского королевства. А взгляните вон туда!

Он указал на молодую особу с янтарным цветом лица и гагатовыми глазами, тоненькую, как тореро, в облегающем платье из пурпурного атласа, расшитом топазами, которая поглядывала на всех мужчин, кроме своего спутника, взглядом победительницы.

– Что вы хотите сказать? – поторопила его миссис Каррингтон.

– А то, что бриллиантовое ожерелье, переливающееся у нее на шее, принадлежало королеве Марии-Антуанетте. Что же до «груш», оттягивающих мочки ее ушек, то каждая из них весит пятьдесят каратов. Это Каролина Отеро, танцовщица из «Фоли-Берже».

Александра больше не слушала его: с навернувшимися на глаза слезами ярости она пожирала взглядом эти диковины, которые носила «ее» королева и которые теперь навесила на свое продажное тело какая-то публичная девка. Антуан слишком поздно спохватился, что допустил оплошность: темные глаза американки угрожающе блестели. Она приподнялась, и он, смекнув, что она способна допустить бестактность, тоже привстал, будто собираясь пригласить спутницу на танец. Однако в этот самый момент в ресторане появилась еще одна пара, одного взгляда на которую оказалось достаточно, чтобы американка, забыв про недавний гнев, медленно опустилась в свое кресло. Антуан проследил за ее взглядом и с удивлением констатировал, что глаза ее донельзя округлились, хотя ему трудно было понять, в чем тут дело, поскольку новая посетительница как будто являла собой образец простоты: она была высока, худа, гибка, как лилия, одета, как и все остальные дамы, в белое платье, зато имела лицо итальянской мадонны, над которым в два яруса возвышались иссиня-черные волосы, удерживаемые на макушке жемчужной застежкой. Не менее замечательные жемчуга поблескивали на ее лебединой шее и узких запястьях. Темные глаза были длинны, как сама ночь. Ее появление сопровождалось восхищенным шепотом, но она не обратила на это никакого внимания. Томно перебирая белые перья веера, она проплыла к столику, предложенному Гуго. За ней последовал кавалер во фраке.

– Кто это? – спросила Александра.

– Интересная женщина, не правда ли? Лиана Пужи, мечта любого ухажера. Она показывается на людях далеко не каждый вечер…

– Я не о ней, а о нем – ее спутнике.

Антуан не успел удивиться необычному тону, каким был задан вопрос. Ответить поспешил Орсеоло:

– Бесподобный экземпляр! Если бы мы находились не в «Максиме», я бы с радостью представил его вам, поскольку мы с ним друзья детства. Его мать, Катарина Морозини, – наша княгиня.

– Он венецианец?

– Наполовину венецианец, наполовину француз: герцог де Фонсом. Звучная фамилия, неплохое состояние, к тому же он, несомненно, один из самых неотразимых мужчин во всей Европе.

– Понятно. Дон Жуан собственной персоной! И позволяет себе появляться на людях с куртизанкой?

Последнее слово Александра не выговорила, а выплюнула, вложив в него максимум презрения, чем заставила графа встрепенуться.

– Как вы неумолимы! Но вы заблуждаетесь: Лиана – куртизанка в стиле итальянского Ренессанса, высокообразованная и набожная. В своем особняке в парке Монсо она принимает не только принцев, но и писателей, политиков, актеров… Далеко не каждый может пригласить ее на ужин. Для этого надо числиться ее другом.

– Каковым и числится, по всей видимости, этот субъект. Он… женат?

– Жан? Какое там! Он все ждет такую, которая заставила бы его забыть всех остальных или по крайней мере понравилась ему в достаточной степени, чтобы ему захотелось прожить рядом с ней всю жизнь.

Антуан, чуя неладное, не перебивал итальянца, а сам поглядывал на Александру. Внезапно она густо покраснела и опустила голову.

– Тони! – прошептала она. – Мне что-то нездоровится. Отвезите меня в отель!

Он тут же вскочил, не обращая внимания на протестующий голос дядюшки Стенли:

– Тебе уже надоело? Но ведь мы только что приступили к ужину, и он, надо отдать ему должное, выше всяких похвал!

– Ужинайте без меня. Простите, мне не хочется портить вам вечер.

– Тогда с вами поедет Эмити. Тебе не годится возвращаться вдвоем с мужчиной.

Мисс Форбс пришлось подчиниться. Она с большим сожалением последовала за Александрой, которая поплыла по залу с величием коронованной особы, не сводя глаз с двери; тетушке было не очень приятно исполнять роль дуэньи из испанской комедии. К тому же она не успела утолить голод, поэтому в карете дала волю негодованию:

– Не понимаю, что на тебя нашло, Александра! Это «дурное» место показалось мне вполне приличным. Мы не успели не только распробовать ужин, но и толком оглядеться!

– На что вам так хотелось посмотреть? – со вздохом откликнулась Александра, откинувшая голову и закрывшая глаза.

– На все! Мейзи Синглтон рассказывала, что она видела в «Максиме», как эта Отеро танцевала на столе и как ей подражала русская княгиня. Обе якобы хлебали шампанское прямо из ведерка!

– Тони! – взмолилась Александра, не открывая глаз, – потом отвезите, пожалуйста, мою тетю в ресторан. Она не переживет, если останется без десерта.

Антуан промолчал. Сидя рядом с Александрой, он внимательно наблюдал за ней, пытаясь понять, что с ней происходит, чем вызвано ее столь необычное поведение. Неужели между Александрой и Жаном де Фонсомом, с которым он водил шапочное знакомство, существует какая-то связь? Неясно только, где и когда они умудрились встретиться. Насколько ему было известно, молодой герцог никогда не бывал в Америке.

На следующее утро Александра проснулась в отвратительном настроении. Уже во время завтрака она заявила, что устала и решила остаться в номере и никого не принимать.

– Когда Тони позвонит и спросит, чем мы намерены заняться, скажите ему. что ничем. До завтра мы не выходим из отеля.

– Не расписывайся за других! – возмутилась тетушка. – Я как раз собираюсь выйти.

– В такую погоду? Смотрите, какой ливень!

– Для того и существуют фиакры, чтобы люди не промокали до нитки. С утра я отправлюсь в Лувр, а пообедаю в чайном салоне магазина под тем же названием. Затем я совершу поездку в метро.

– Что за странная мысль! В Нью-Йорке вы никогда не посещаете метро, говоря, что там грязно и дурно пахнет.

– Здешнее, напротив, кажется, великолепно: новенькое, целиком подземное, везде электричество. Очень хочется взглянуть.

Миссис Каррингтон утратила интерес к разговору, и тетя Эмити радостно пустилась на поиски приключений, которые предвкушала уже несколько дней: на самом деле у нее было намечено посещение вдовы колбасника в Сент-Антуанском предместье, которая каждый четверг устраивала в своем салоне спиритические сеансы.

Ее знакомство с мадам Элоди Миньон состоялось в памятный день 31 марта, ради которого мисс Форбс и решилась штурмовать Атлантику, невзирая на шторм. В тот день она, предоставив Александру самой себе, наняла фиакр и поехала на кладбище Пер-Лашез, к тем его воротам, которые выходят на улицу Рондо, поскольку, надоумленная филадельфийскими друзьями-спиритами, знала, с какой стороны проникнуть в большой некрополь. Там она, попросив кучера подождать, прошла, вооруженная зонтиком и букетом цветов, в высокие чугунные ворота и двинулась по широкой аллее мимо крематория, труба которого лениво чадила в и без того серое небо.

Долго искать не пришлось. На собрание шло много людей с зонтиками и цветами; вокруг могилы собралась внушительная толпа. На постаменте, напоминающем формой долмен, возвышался медный бюст мужчины с длинными усами. Перед ним склонился человек с бородой пророка, снявший, невзирая на дождь, цилиндр. Он прочитал по-гэльски торжественную речь, а потом перешел на нормальный французский и закончил тремя строчками из Бодлера: