— Как мне говорили, у мистера Бингли нет больше желания опять поселиться в Незерфилде?

— Я не слышал, чтобы он об этом упоминал. Но весьма вероятно, что ему не придется проводить там в будущем много времени. У него немало друзей, а сейчас он вступил в тот период жизни, когда число друзей и занятость увеличиваются день ото дня.

— Раз он не намерен жить в Незерфилде, для его соседей было бы лучше, если бы он вообще распрощался с нашим краем. Это поместье могла бы тогда занять другая семья. Впрочем, быть может, мистер Бингли арендовал Незерфилд, заботясь о собственных удобствах больше, чем об удобствах соседей? И следует ждать, что он удержит за собой Незерфилд или откажется от него, руководствуясь теми же побуждениями.

— Меня бы не удивило, — сказал Дарси, — если бы Бингли в самом деле покинул Незерфилд навсегда, представься ему подходящая возможность приобрести дом в другом месте.

Элизабет промолчала. Боясь продолжить разговор о его приятеле и не имея сказать ничего другого, она решила переложить теперь заботу о поддержании беседы на мистера Дарси.

Тот понял намек и вскоре сказал:

— Дом этот выглядит очень уютным. Леди Кэтрин, я полагаю, немало в нем потрудилась, когда мистер Коллинз здесь поселился.

— Думаю, что вы правы. Но она, я уверена, не могла бы уделить внимание более благодарному человеку.

— Мистер Коллинз, кажется, удачно женился.

— Еще бы. Его друзья могут порадоваться, что он встретил одну из немногих разумных женщин, которая согласилась за него выйти и обеспечила ему счастливую жизнь. Моя подруга очень неглупа. Хотя я не уверена, что замужество было самым мудрым из ее поступков. Она, однако, выглядит вполне счастливой, а с точки зрения здравого смысла, брак для нее может считаться весьма удачным.

— Особенно благоприятным кажется то обстоятельство, что она поселилась так близко от родителей и друзей.

— Вы находите, что отсюда до Меритона «так близко»? Но ведь здесь чуть ли не пятьдесят миль.

— Что значат пятьдесят миль хорошей дороги? Чуть больше, чем полдня пути. Мне кажется, это весьма короткое расстояние.

— Мне бы не пришло в голову оценивать преимущества брака милями, — сказала Элизабет. — И я вовсе не считаю, что миссис Коллинз поселилась поблизости от родителей.

— Это свидетельствует о вашей привязанности к Хартфордширу. Все, что находится не совсем рядом с Лонгборном, кажется вам отдаленным.

Он проговорил это с улыбкой, которая его собеседнице показалась понятной. По-видимому, он считал, что ее слова относятся к Незерфилду и к Джейн. И, покраснев, она ответила:

— Я вовсе не хотела сказать, что, выйдя замуж, женщина любое расстояние от дома своих родителей должна воспринимать как большое. Близость и отдаленность — понятия относительные, зависящие от обстоятельств. Там, где богатство делает дорожные расходы несущественными, расстояние перестает быть злом. Но в данном случае это отнюдь не так. Коллинзы имеют приличный доход, которого не может, однако, хватить для частых разъездов. И я убеждена, что моя подруга не считала бы, что она живет близко от родительского дома, даже если бы расстояние до него было вдвое короче пути из Кента в Хартфордшир.

Мистер Дарси подвинул свой стул немного ближе и сказал:

— Не следует так привязываться к родным местам. Не сможете же вы всю жизнь провести в Лонгборне!

Элизабет была удивлена его словами. Но настроение Дарси переменилось, он отодвинулся, взял со стола газету и, глядя поверх нее, произнес более холодным тоном:

— Как вам понравился Кент?

За этим последовал обмен мнениями о здешних местах, достаточно краткий и сдержанный с обеих сторон. Он был прерван возвращением Шарлотты и ее сестры, которые немало удивились столь неожиданному tete-a-tete. Мистер Дарси объяснил им свою ошибку, из-за которой мисс Беннет пришлось прервать свои занятия, и, просидев почти в полном молчании еще несколько минут, удалился.

— Что бы это могло означать? — спросила Шарлотта, как только он ушел. — Элиза, дорогая, он, должно быть, в тебя влюблен — иначе он ни за что бы так запросто к нам не пришел.

Но когда она узнала от Элизабет, как мало он ей сказал, подобная догадка уже не показалась убедительной даже заинтересованной Шарлотте. И после ряда предположений визит Дарси в конце концов пришлось объяснить только отсутствием у него лучшего способа провести время. В самом деле, охотничий сезон уже миновал. В Розингсе была леди Кэтрин, книги и бильярд. Но не могут же мужчины проводить весь день взаперти! Привлеченные близостью пасторского дома, или прелестью ведущей к нему дороги, или, наконец, удовольствием от встречи с его обитателями, но с этих пор оба кузена стали наведываться туда чуть ли не ежедневно. Они приходили в утренние часы, иногда врозь, иногда вместе, а иной раз и в сопровождении своей тетки. Для дам было ясно, что появления полковника Фицуильяма объясняются тем, что ему нравится их общество — качество, особенно его рекомендовавшее. Удовольствие, которое получала Элизабет в его присутствии, и впечатление, которое она на него производила, напомнили ей об ее прежнем избраннике, Джордже Уикхеме. И хотя, сравнивая обоих, она видела, что в манерах полковника недостает подкупающей задушевности ее меритонского приятеля, ей казалось, что он зато значительно лучше образован.

Но почему в Хансфорде так часто появлялся мистер Дарси, — было решительно непонятно. Он явно не нуждался в собеседниках, так как нередко в течение многих минут не произносил ни единого слова. И даже когда он наконец начинал говорить, казалось, что он делает это лишь по необходимости, а не из душевной потребности, ради приличия, а не для собственного удовольствия. Он редко бывал по-настоящему оживленным. Миссис Коллинз просто не знала, что и подумать. Поскольку полковник Фицуильям время от времени подтрунивал над его рассеянным видом, можно было предположить, что обычно он ведет себя по-другому. Собственное ее знакомство с Дарси не позволяло ей судить об этом с уверенностью. Разумеется, она была бы не прочь объяснить эту перемену влюбленностью в ее подругу и всячески старалась в этом удостовериться. Шарлотта стала внимательно следить за Дарси, когда им случалось навещать Розингс или когда он приходил в Хансфорд, но так и не смогла добиться в своих наблюдениях заметного успеха. Несомненно, он часто останавливал взор на Элизабет, однако выражение его лица при этом можно было толковать по-разному. Этот взор был пристальным и серьезным, но Шарлотта нередко сомневалась, заключает ли он в себе какое-то чувство. Иногда ей просто казалось, что, глядя на ее подругу, Дарси думает о чем-то другом.

Раз или два она пыталась поделиться с Элизабет своими догадками относительно возможной влюбленности Дарси, но та обращала этот разговор в шутку. И Шарлотта не сочла более возможным настаивать, опасаясь вызвать надежды, которые могли бы привести к напрасному разочарованию. В самом деле, она нисколько не сомневалась, что неприязнь, питаемая ее подругой к мистеру Дарси, сразу бы исчезла, как только она вообразила бы, что он находится в ее власти.

Желая своей подруге всяческого добра, Шарлотта иногда задумывалась о возможности ее брака с полковником Фицуильямом. Это был, вне всякого сомнения, приятнейший человек. Элизабет ему явно нравилась, и он занимал прекрасное положение в обществе. Однако, в противовес этим преимуществам, Дарси был патроном многих церковных приходов, тогда как у его кузена не имелось в распоряжении ни одного.

Гуляя по парку, Элизабет несколько раз неожиданно сталкивалась с мистером Дарси. Первую встречу в той части парка, в которой она до сих пор никогда никого не видела, она объяснила досадной случайностью. Чтобы избежать в будущем таких недоразумений, Элизабет с первого же раза дала ему понять, что постоянно выбирает для прогулки эти места. Каким образом подобные встречи могли повториться, было совершенно необъяснимо. Тем не менее Дарси оказался на ее пути во второй и даже в третий раз. Можно было подумать, что он делает это ей назло или занимается самоистязанием, так как, увидев ее, вместо того чтобы сказать несколько общих фраз и после неловкой паузы удалиться, он находил нужным свернуть со своей тропинки и пойти с ней рядом. Он всегда был немногословен, — Элизабет тоже не утруждала себя поисками тем для беседы. Однако при третьей встрече она обратила внимание на его странные, бессвязные вопросы о том, нравится ли ей Хансфорд, любит ли она гулять в одиночестве и что она думает о супружеском счастье мистера и миссис Коллинз. Он говорил о Розингсе и о том, что у нее должно было сложиться не вполне правильное представление об этом доме, как будто предполагал, что при новом визите в Кент ей предстоит там остановиться. Это как бы подразумевалось в его словах. Неужели он намекал на полковника Фицуильяма? Ей казалось, что дело клонится к этому, если он действительно что-то имел в виду. И, почувствовав себя задетой, она была рада наконец оказаться у садовой калитки неподалеку от пасторского домика.