1766 год Екатеринбург

Иоганна сидела у зеркала и рассматривала свое лицо. Свет канделябра нещадно подчеркивал тонкие морщинки вокруг глаз и на лбу, синяки под глазами и бугорок от прыщика на подбородке. В свои 28 лет бывшая немецкая подданная выглядела ещё привлекательно. Природа подарила ей миловидное личико, золотые локоны и фигуру достойную кисти Буше или хотя бы этого русского — Аргунова, который несколько лет как пишет российских монарших особ.

Да только от мужа-приказчика вряд ли стоит ожидать трат на известного художника. Даже для того, чтобы запечатлеть исчезающую красоту собственной жены. И вообще вопрос, женился бы он, кабы не заставили?

А всё любовь. Красивая, как в романах.

Из-за неё Иоганна стала любовницей красавца — русского графа, вместо того, чтобы выйти замуж по дядиному расчету. Впрочем, дядя не остался в накладе — избавился от воспитанницы, а заодно и от статьи расходов на её содержание.

Тогда ещё влюбленные не знали, что судьба занесет их в Россию, а дальше в глушь

— на Урал. «Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов» нужна была свежая кровь, а графу — управленческий опыт.

Они прожили вместе несколько счастливых лет. Ну и что, что вне брака? В местном обществе фаворитка Иоганна — немка с каплей королевской крови — стояла на равных с женами чиновников. И ей всегда были рады на светских раутах.

А потом граф попросил принять православие.

Для свадьбы.

Радостная Иоганна тут же согласилась.

Вот только свадьбу готовили не для неё. А для графа и той девушки, которую ему прочил в жены дальновидный отец. Иоганну спешно выселили в тесную квартирку. Но приказали не горевать. Ей ведь тоже нашли жениха — приказчика одного из заводов, по иронии судьбы — немца. Граф так и сказал: будет тебе соотечественник, ты же так скучала по родине.

На родину она и сейчас бы хотела вернуться. Только как там прожить без денег, без имени и с испорченной репутацией?

Перед самой её свадьбой пришло известие, что родитель молодого графа скоропостижно скончался. Крылья надежды выросли у Иоганны! Она прибежала к усадьбе графа пешком, вечером, одна. Сначала её не хотели впускать. Те самые люди, которые прислуживали ей годами! Вот и поквитались за все обиды…

Она ждала на морозе час. Наконец, вышел граф. Сказал, что женитьбу свою всё равно не отменит. Оправдывался будущим разорением, которое грозит семейству без капиталов невесты. Но Иоганна видела по глазам — не в деньгах было дело. А просто она уж не так хороша — постарела, подурнела от слез, которые проливала каждый день в ожидании нежеланного брака. Невестушка, верно, свежее. И графу не терпится. Избавиться от надоевшей любовницы. Жениться на богатой девице. Уехать с ней в блестящий Петербург.

И тогда Иоганна замолчала. Отвернулась и ушла. Граф вдогонку предложил ей извозчика. Но она его будто не слышала. Вернулась пешком в съемные комнаты, а в ночь заболела.

Свадьбу отложили на месяц. Жених приезжал к ней проведать. Она принимала его без стеснения — чай не невинный агнец. И он это знал.

Был Себастьян, в сущности, неплохим человеком, только, говорят, запойным.

Делами мужа она особо не интересовалась. Но на приемах, судя по обращению к нему вышестоящих лиц, видела, что супруг её звезд с неба не хватает. Впрочем, приемы те были очень редкими. И иногда Иоганна сама не знала, радоваться ей, возможности пить игристое и танцевать в местном обществе или нет. Ибо общество в крепости Екатеринбург наличествовало, но петербургского лоска очень ему не хватало.

— Наташка! — крикнула Иоганна.

В комнату вбежала девушка с тугой русой косой.

— Что, барыня?

Иоганна много раз говорила ей, что не барыня она, но прислугу сложно было переубедить в таких мелочах.

— Шкатулку принеси малахитовую.

Наталья оцепенела на секунду, а потом сорвалась с места и исчезла за дверью будуара. Иоганна же продолжила расчесывать слегка поредевшие с годами золотые локоны, замечая в них новые серебряные волоски.

Шкатулку эту Иоганна с трудом выкупила у одной полевской вдовы. Была она редкой красоты, а украшения, заполнявшие ее, и вовсе считались работой неместных мастеров. Вдова долго упиралась — мол, подарок от мужа. Но потом сдалась, и цену заломила несусветную. Иоганна заплатила, не торгуясь. Чем-то манили её камни из шкатулки, будто шептали на ушко обещания, что всё будет хорошо, Иоганна навеки останется красавицей и будет счастлива. Главное надеть украшения.

Иоганна надела. Сразу же, как только шкатулку купила. Прямо в коляске извозчиковой — благо под крышку приклеили неизвестные мастера французское зеркало. Да только до полевской своей резиденции доехать не успела — пришлось всё снять. Кольца сжимали пальцы, серьги больно оттягивали уши, а ожерелья из каменных бусин лежали на шее ледяными змеями. И это летом, в жару, когда камни должны были подарить только приятную прохладу. Сложный убор на голову из цепочек и медальонов она в дороге даже примерять не стала. А дома от него разболелась голова.

Переделывать украшения под размер местные мастера не брались. Но Иоганна нашла подход к строптивым камням.

Однажды она собиралась на прием, где должен был присутствовать её граф, которому так и не дозволили уехать в столицу. Настроение при мыслях об утраченном счастье испортилось. Вот Иоганна и попросила принести ей шкатулку — просто так, на красоту полюбоваться. Долго смотрела она на поблескивающие самоцветы, а в голове было одно желание — затмить своей красотой всех женщин на балу.

И вдруг, серьга с большим сапфиром ярко сверкнула, будто подмигнула.

Иоганна по наитию вдела серьги в уши и с удивлением поняла, что они легки и в волосах больше не путаются, поблескивают себе на мочках и вызывают улыбку. А самое главное — женщина в них как будто моложе стала. Она смотрела на себя в зеркало и не верила глазам! Ушёл намечающийся второй подбородок, разгладился лоб, щеки стали свежее, а взгляд лукавее.

В тот вечер Иоганна и вправду всех затмила. Даже молоденькую жену графа, которая на фоне блестящей светской иностранки смотрелась неуклюже и провинциально. Граф даже сделал приказчице непристойное предложение. И с обворожительной улыбкой был послан в «…как это по-русски?..»

С тех пор Иоганна не раз загадывала желания над шкатулкой. И всякий раз камни её молодили, или просто радовали, а однажды помогли поправиться от затянувшейся болезни.

Но что-то служанка долго не шла, и госпожа снова окликнула её. В комнатку Наталья входила медленно, с виноватым лицом.

— Барыня… Так, нет шкатулки-то.

— Как нет?

— Нигде нет. Я всю горницу сверху до низу обыскала.

Уставшим голосом Иоганна отдала новое приказание:

— Позови Гришку.

Наталья выбежала, а приказчица обхватила лоб ладонями и посмотрела в зеркало на своё разом обвисшее будто бы лицо. Потом встала, накинула поверх белой сорочки домашнее распашное платье, повязала спереди поясок и уселась на тот же стул с царственной осанкой. Вскоре послышались тяжелые шаги, и вошел Григорий — домовой приказчик в резиденции заводского приказчика Себастьяна Этингера.

— Звали, барыня?

— Да, Григорий… шкатулка пропала. Малахитовая… Всех в доме подымай. Все комнаты обыщи. Шкатулку надо найти… Наташку выпороть тремя ударами. Вора… придумаю ещё, как наказать. Выполняй.

Григорий вышел, молодцевато щелкнув каблуками черных блестящих сапог.

Завтра бал у генерал-губернатора с гуляниями по саду до утра. У крестьян варварский праздник в честь языческого бога Купалы. А господа чем хуже? Будут на лодках по пруду кататься, да фейерверки в небо пускать. И граф снова будет. Со своей графиней.

А без шкатулки Иоганна в себя уже просто не верила.

— Охо-хо-о-ох, — вздохнула она, совсем, как коренная русская баба. — Хоть вовсе на бал не ходи.