— Пусть она думает, что Эдварда там вылечили от этого, — проворчал Фрэнк.

— Чепуха. Она не поверит в это. Ваша слишком откровенная мужская любовь и опытность может навести её на определённые мысли. Вы понимаете, о чем я.

Фрэнк услышал в трубке взволнованный голос Берты и нахмурился.

Бросив трубку на рычаг, он выбежал из особняка и, свернув с улицы в переулок, быстро перенёсся через портал в штаб — лабораторию Берты.

— Что случилось, объясните толком? — бросил он нетерпеливо.

— Копы схватили Дока и Майло. Шон и Боб хотели их вытащить с помощью порталов, но Шона схватили, Боб еле успел вырваться, — объяснила срывающимся голосом Берта.

— Они что не взяли документы, что я им сделал?! — возмутился Фрэнк.

— Мы пока этого не знаем, — бросил Боб, молодой парень с тёмными волосами, чью повышенную лохматость компенсировали аккуратно постриженные бакенбарды. — Хотели выдернуть. Но их держат не в камерах, а в зале и там пытают. Они прикованы к стенам, мы не успели ничего сделать! — воскликнул он в отчаянье.

— ОК. Боб, придумаем что-нибудь! — попытался ободрить его Фрэнк.

— А если сделать так, — воскликнул Питер. — Возьмём самое мощное оружие, ворвёмся в участок, перебьём охрану и всех освободим?

— Молодец. Копы вручат тебе медаль супергероя за это. А чтобы она хорошо держалась на твоей шее, выберут верёвочку потолще, — проронил Фрэнк, изобразив жестом, как будто затягивает удавку на шее. — Как ты не понимаешь. Копы ждут именно того, что мы ворвёмся туда, как стадо бизонов, и попадём в вырытую ими «яму».

— А что ты, черт возьми, предлагаешь? Представь, что с ними сделали. Наша трескотня — идиотизм. Может их уже повесили, пока мы треплем языками! — буркнул Боб.

— Я так не думаю. Копы хотят выбить из них всю информацию. Поэтому будут держать как можно дольше.

— Правильно. Они из них «выбивают» показания, а мы сидим в теплом местечке, и ведём душеспасительные беседы.

— Я думаю, Боб, думаю, — Фрэнк нахмурился. — Я не вижу, чтобы кто-то предложил дельное.

— Надо опять организовать портал. Если не получится, сделать ещё раз! И ещё раз! — воскликнул Боб.

— Боб, ну зачем повторять бессмысленную операцию, которая наверняка провалится? — возразил Фрэнк миролюбиво. — Надо придумать что-то другое.

— Надо рискнуть! Не можем же мы здесь сидеть сложа руки и ждать?!

— Боб, заткнись, дай подумать, — буркнул Фрэнк, закрыв лицо руками и погрузившись в свои мысли.

И вздрогнул, услышав озлобленный вопль Боба:

— Ты ничего не сможешь сделать! После того, как погиб Бутч, и ты решил всем заправлять, все пошло наперекосяк, потому что ты — трус и тряпка! Я это всегда знал!

Фрэнк ощутил, как ярость подступает к самому горлу и пытается вырваться наружу, но досчитав до десяти, холодно возразил:

— Боб, я не сам решил. Меня выбрали вы все. Если ты считаешь, что я плохо это делаю, предложи, чтобы выбрали другого. Можешь сам этим заняться. Мне плевать!

— Конечно, тебе всегда было наплевать на нас! — сказал язвительно Боб. — Ты сам-то живёшь прекрасно со своим дядей! Вкусная еда, мягкая постель, красивые девки! А мы тут гниём.

Боб, бросив разъярённый взгляд, развернулся, чтобы выйти из зала, но его остановил голос Фрэнка:

— Подожди, Боб, у меня появилась идея, очень ненадёжная, но другого у нас нет. Я сейчас расскажу, что вам с Бертой надо сделать, и как можно быстрее. От тебя это будет зависеть в первую очередь!

Райзен сидел в своём кабинете, нахмурившись. Утром звонил Каваллини и, не стесняясь в выражениях, громко возмущался. Вначале он не мог понять, чем так взбешён темпераментный артист, тот выкрикивал отдельные слова, совершенно не связанные между собой, соединяя их нецензурными выражениями.

Из этой мешанины звуков Райзен ясно разобрал только одно словосочетание — «Городские новости», и вспомнил, что это газетёнка, которую он не воспринимал всерьёз, ставя её на тот же уровень, что и плохую туалетную бумагу. Владелец Юджин Коллинз влачил жалкое существование и еле сводил концы с концами, в основном существуя за счёт объявлений о продаже и покупке предметов обихода, которые публиковали люди из низших слоёв. В газете появлялись статьи, вызывавшие зачастую смех безграмотностью и совершенно нечитабельным стилем.

Но на этот раз Коллинз опубликовал статью, написанную блестящим языком, она уничтожала Каваллини, и намекала на покровительство Райзена. Автор не оскорблял, а тонко и остроумно высмеивал их вкус, не произнося ни одного прямого обвинения. Райзен не мог придраться ни к одному слову в статье, все находилось в рамках приличий. Он перебрал мысленно всех, кто владел пером, и понял, что стиль не подходит никому.

Автор не просто умел хорошо писать, он прекрасно разбирался в искусстве, находил яркие, удивительно смелые эпитеты. В последней строчке заметки стояло: «продолжение следует», значит, Коллинз предполагал напечатать серию разоблачительных статей. Райзен представил, как будет при этом визжать Каваллини, и поливать грязью всех и вся.

Не дождавшись эффективных мер против оскорбившего его автора, меценат мог сам предпринять какие-нибудь действия, которые привели бы лишь к тому, что авторитет Каваллини и его покровителя упадёт сильнее, поскольку обо всем узнает автор статьи и изложит в подробностях.

Включилась громкая связь, и в кабинет прошёл Стэнвуд, шеф полиции, коренастый, плотный мужчина с широким, высоким лбом, который преобладал над обрюзгшим, оплывшим лицом, с большими мешками под глазами, выдававшими нездоровый образ жизни.

— Как обстоят дела с ликвидацией банды, которая взломала сейф в банке Джордана? — спросил Райзен.

— Мы их пока не нашли, — ответил хмуро Стэнвуд.

— Стэнвуд, вы меня просто удивляете. Сколько человек проживает в Атлант-Сити? Двадцать миллионов, сто миллионов? Или все-таки чуть больше десяти тысяч? И среди них вы не можете найти кучку преступников? Я же не говорю о том, что ваши болваны-полицейские провалили операцию по захвату банды. Хотя вы заверяли меня, что это плёвое дело. Подкупили человека, выслали лучший отряд полицейских, а в итоге мерзавцам все равно удалось сбежать. На что это похоже? На некомпетентность или саботаж?

— Мистер Райзен, мы поймали трёх членов банды, сейчас ведётся их допрос. Через некоторое время мы узнаем от них все, имена, местоположение остальных бандитов, — быстро проговорил Стэнвуд.

— Вот как? Это уже лучше. Надеюсь, что вы не провалите эту операцию, как предыдущую. Я обязательно проконтролирую, — проронил Райзен. — Так, а что вы смогли выяснить по поводу заметки в газете?

Стэнвуд молча положил на стол папку, которую Райзен просмотрел, мрачнея и спросил:

— Я так понимаю. Коллинз не продавал своей квартиры, и не закладывал типографии? Где же он взял деньги на оплату этого писаки? И почему в документах нет никаких указаний об оплате «специального корреспондента»? — проронил Райзен. — Подробно я ознакомлюсь с этим потом. Вы смогли понять, кто это написал?

— Мы пока не знаем, — пробурчал Стэнвуд. — Но мы можем допросить Коллинза.

— Стэнвуд, то, что вы можете это сделать, я прекрасно понимаю, но для этого должен быть хоть какой-то повод, — изрёк Райзен ледяным тоном. — В городе и так не довольны действиями полиции, которые хватают и тащат в участок кого придётся, и проводят допросы с пристрастием, — добавил он с нескрываемым раздражением.

— Он мог оплатить ему наличными. Деньги получить за счёт каких-то махинаций. Мы можем арестовать его на этом основании и заставить сказать, кто это написал. Или приставить к нему шпиков, чтобы они выяснили все его связи с подозрительными лицами. В крайнем случае, мы его уничтожим, — предложил Стэнвуд, увидев, что лицо Райзена скривила гримаса презрения.

— Ваши мафиозные методы решения проблем здесь не годятся, — проронил глава города недовольно. — Если исчезнет Коллинз, этот писака найдёт другую газету, или будет издавать свои опусы на листовках, и мы получим ползучую революцию. Возможно, Коллинз затеял все это, чтобы получить дополнительный доход. Судя по отчёту, он просто озолотился, напечатав несколько дополнительных тиражей этого номера, а доходами поделился с этим мерзавцем. В любом случае необходимо выяснить, не связан ли автор статьи с бандитами.