- Ромашка!

Она оглянулась и подошла к Мирославу, который уже закончил последние приготовления. На спину Ромашке надели рюкзак, но девушка почти не ощутила тяжести - ноги ее и так подгибались. Конструкция возле мотора напоминала большое кресло, обвешанное ремнями. Девушка успела даже подумать, что это кресло вызывает у нее не очень хорошие воспоминания о полицейском участке - там тоже были ремни.

- Как думаешь, поместимся вдвоем? - спросил Мирослав. Вопрос был чисто риторический - поместятся, а как же, все равно другого выхода нет. Но Ромашка восприняла вопрос всерьез и тут же задумалась: а что если не поместятся?

Додумать Ромашке не дали - секунду спустя ее уже опоясывали широкие ремни, на голове красовалось что-то вроде шлема, а потом ее прижало к спинке, и девушка не сразу поняла, что впереди нее теперь сидел Мирослав. Это она осознала лишь тогда, когда он повернулся через плечо.

- Готова?

Глядя в глаза чужака, в которых слабо отражались отсветы городских огней, Ромашка не смогла ответить - кивнула.

- Сначала будет немного страшно, но ты не бойся. Ты хорошо пристегнута, не упадешь. Если хочешь, можешь держаться за меня. И… - Мирослав понизил голос до едва слышного шепота, - и постарайся не закричать.

Конечно же, по лицу Ромашки, белом, как новая простынь, с огромными от страха, если не от самого настоящего ужаса, глазами, ясно было видно, что девушка боится. Отчаянно трусит. И именно поэтому закричать она не смогла - даже если б и захотела. Но вот предложение держаться за Мирослава Ромашка восприняла с воодушевлением. Мирослав тут же почувствовал, как руки девушки обхватили его торс, а дрожащие пальцы вцепились в куртку.

И тут раздался ужасающий грохот, почти оглушивший Ромашку. Из-за него девушка и не услышала легкого хлопка, с которым поднялось над крышей и развернулось в воздухе большое и темное, как ночное небо, крыло параплана. Моторчик завелся почти беззвучно, а в следующий миг Ромашка, выглянувшая из-за плеча Мирослава, увидела, как стремительно приближается край крыши.

Она хотела зажмуриться, но… почему-то не успела, а потом не смогла. Под ступнями ее ног, неуклюже торчащих в стороны, разверзлась бездна, темная и страшная, и Ромашка была почти уверена, что вот прямо сейчас они упадут, однако параплан поднялся выше. Стена, которая только что была так близко, ушла вниз. Теперь Ромашка видела ее сверху. Толща железобетона, по которой могли спокойно идти, взявшись за руки, человека четыре, проплыла под ними, скрывая в густой тени ров у своего подножия, и теперь внизу, где-то невообразимо далеко, была пустынная мертвая земля.

Зрелище показалось Ромашке довольно жутким, но каким-то нереальным, и поэтому место страха заняло любопытство, к тому же гул мотора за ее спиной, негромкий, напоминающий урчание довольной кошки, необъяснимым образом успокаивал нервы. Руки Ромашки все еще крепко, до онемения, держались за Мирослава, но девушка вдруг захотела повернуть голову и с удивлением обнаружила, что может это сделать.

Город был еще совсем близко, и темная громада стены уходила вправо и влево, насколько хватало взгляда. Над ней довольно пугающе возвышались крайние дома, как уже знала Ромашка, самые высокие в городе. Облако черного дыма все еще висело где-то над центром, подсвеченное множеством огней реклам, витрин и прожекторов. Оно казалось созданной чьим-то воображением фантастической феерией из разноцветных лучей, пронизывающих невероятные дымные узоры. "Это мой родной город, - подумала Ромашка, - родной…" Снаружи он казался пугающим, негостеприимным, зловещим, но все-таки был своим.

- Ну как? - услышала Ромашка голос Мирослава. - Не страшно?

- Нет!

Теперь ей и правда не было страшно. Девушка вздохнула, прогоняя подступившую грусть, и принялась смотреть вперед.

Под ночным небом расстилалась равнина. Поначалу она показалась Ромашке однообразной, но позже девушка различила, что где-то там, где земля подступает к небу, высятся небольшие холмы. Их очертания расплывались в темноте, были нечеткими, но Ромашка вдруг вспомнила свой рисунок, на котором изобразила очень похожий пологий холм, поднимающийся над лесом. Она попыталась различить там, впереди, границу, за которой заканчивается мертвая земля и начинается лес, но так и не смогла.

Они летели на юго-восток. Мирослав выбрал такое направление, так как знал, что именно с этой стороны города мертвая зона уже всего. Возможно по той причине, что самые крупные предприятия находились ближе к северо-западу. Мирослав опасался, что их все-таки заметят, и в таком случае хотел бы поскорее оказаться в лесу, там, где, если придется спустить параплан, сможет уйти от погони, а не на мертвой земле, по которой придется бежать в противогазе под выстрелами военных на быстроходных машинах. Но пожар, а за ним и взрыв сделали свое дело. Беглецы быстро удалялись от города, и преследовать их пока никто не собирался, а патрульных вертолетов, очертания которых высматривал Мирослав в ночном небе, не было видно.

Когда мертвая земля осталась позади, и начался луг - Ромашка не заметила. Ей понравилось летать. Это было настолько необычно и захватывающе, что девушка первое время смотрела сверху широко открытыми глазами на все вокруг, хотя панорама почти не менялась, несколько раз оглядывалась на город, но оглядываться было грустно, и Ромашка решила, что будет смотреть только вперед и по сторонам, но не назад. "Я никогда раньше не видела такого простора!" - восторженно подумала она, и, немного погодя, произнесла это вслух. Сейчас ей было безразлично, что подумает о ней Мирослав, чужак, с детства, наверное, приученный к открытому пространству, явно не впервые поднявшийся в воздух на такой вот штуке. Она осторожно разжала пальцы и попыталась поднять руки или развести их в стороны, однако сделать это, не задев строп, было довольно проблематично, и Ромашка довольствовалась тем, что могла свободно водить пальцами, не хватаясь за куртку Мирослава, и упиваться собственной смелостью и чувством пусть и не комфортного, не красивого и свободного, как у птицы, но все же полета.

Вскоре у нее затекли ноги, которыми Ромашка почти не могла шевелить, разве только ступнями. Сначала ощущение было просто неприятным, а потом стало заметно снижать удовольствие от полета, и Ромашка поинтересовалась:

- А долго нам еще?

- Надеюсь, батарейка продержится еще час или…

Он вдруг замолчал, словно прислушивался к чему-то, а потом натянул стропы, поворачивая параплан строго на юг.

Ромашка смотрела влево. Там, над горизонтом, небо было немного светлее, чем везде. Девушка столько раз наблюдала закаты и ни разу не видела, как встает солнце, теперь же твердо намеревалась не пропустить этого зрелища. Под ними плыла неровная и какая-то пушистая поверхность. Мирослав сказал, что это - лес. Девушка поверила, но ей почему-то казалось, что лес должен выглядеть по-другому: в темноте да еще и сверху лес был как-то не очень похож на то, что рисуют художники.

- А почему мы повернули? - наконец поинтересовалась Ромашка. Она спросила это просто так, потому что, по сути, ей было все равно, куда направляться - лишь бы было интересно. Пока девушка не жаловалась. На ноющие ноги она давно перестала обращать внимание.

- Там мой друг. Ему нужна помощь, - ответил Мирослав.

- Помощь? - Ромашка несказанно удивилась: она-то думала, Мирослав переменил курс, чтобы запутать погоню.

Размеренное урчание мотора за Ромашкиной спиной сбилось, стало реже.

- Ой, - пискнула Ромашка, когда стало совсем тихо. А через несколько секунд озабоченно поинтересовалась: - А почему мы не падаем?

Мирослав обернулся через плечо. Он ничего не сказал, просто улыбнулся. Ромашка улыбнулась в ответ, а потом подумала, что, вполне вероятно, выглядит абсолютной невеждой. Но сейчас ее это не беспокоило.