Вечером в понедельник папа закрыл аптеку минута в минуту и принялся стряпать.

Когда мы с господином Белло вошли в кухню, он стоял у плиты в клетчатом фартуке, держа в одной руке половник, в другой — большое сито.

— Что нас ждёт? — полюбопытствовал я.

— Рыба…

— Рыбу я не люблю.

— …с овощами, — закончил фразу папа.

— А я овощи не люблю, — присоединился ко мне господин Белло.

— А вам и не придётся жаловаться на моё меню, — возразил папа. — Вы не обязаны присутствовать на ужине. Сегодня вечером вы будете слушать музыку. Я купил вам билеты на концерт.

— Музыка? — уточнил господин Белло. — Господин Белло любит музыку.

— Откуда ты знаешь о музыке? — спросил я.

— Господин Эдгар по вечерам играл на скрипке, — сказал господин Белло. — Было очень красиво. Господин Белло пел.

— Ты подпевал? Но ведь тогда ты был собакой, — напомнил папа.

— Собаки умеют петь, — заявил господин Белло. — И очень красиво поют. Господин Белло любит музыку.

— Тогда иди в мою спальню и выбери себе костюм, — предложил папа. — Макс тебе поможет. В мятых штанах ты не можешь пойти на концерт.

Прежде чем последовать за господином Белло, я сказал:

— Ты отправляешь меня на концерт потому, что не хочешь, чтобы я присутствовал на ужине. Верно?

Папа смутился.

— Пожалуй, ты прав, — признался он. — Господина Белло я, честно говоря, не очень хочу видеть, когда придёт фрау Лихтблау. Но если ты останешься на ужин, господин Белло тоже останется. А концерт вам обязательно понравится.

По дороге я объяснял господину Белло, чего нельзя делать во время концерта.

— Нельзя обнюхивать людей, сидящих в зале.

— А после концерта? — уточнил господин Белло.

— Тоже нельзя, — отрезал я. — Нельзя ложиться на пол и бегать по залу.

— Не бегать, — повторил господин Белло и кивнул.

— И ещё: во время концерта нельзя разговаривать.

— Но господин Белло и не захочет разговаривать! Господин Белло любит музыку.

— Ну, тогда всё будет хорошо.

Перед концертом всё и впрямь шло хорошо. Если не считать того, что господин Белло несколько раз покрутился вокруг своей оси, прежде чем сесть в мягкое кресло. Мы сидели в девятом ряду, папа подобрал нам хорошие места.

Но когда юная исполнительница начала играть соло, господин Белло довольно громко запел. В унисон со скрипкой. Я толкнул его локтем в бок, но это не помогло. Наоборот, он стал подпевать ещё громче. Правда, назвать это пением было нельзя, скорее, то было повизгивание и тихое завывание, перешедшее в продолжительный вой, словно волки выли на луну. Соседи с двух сторон зашикали: «Тс-с-с», — а сзади потребовали тишины. Но господину Бело всё было нипочём. Он был так очарован музыкой, что выл всё громче.

— Быстро, господин Белло! Мы уходим! — решил я.

Когда мы пробирались к выходу, к нам подбежал капельдинер и зашипел:

— Это неслыханно! Немедленно покиньте зал! И без шума!

— Да-да, конечно! Мы уже уходим, — прошептал я в ответ, схватил господина Белло за руку и выскочил на улицу.

— Какая красивая музыка! — мечтательно произнёс господин Белло. — Очень, очень красивая.

Судя по всему, он ничуть не расстроился, что нас выставили из зала. Он шагал рядом со мной и распевал во всё горло.

Когда мы вернулись домой, было, конечно, не десять и не половина одиннадцатого, как рассчитывал отец. Башенные часы пробили девять, когда я позвонил в дверь. У меня, конечно, был ключ, но я хотел известить папу, что мы пришли раньше.

Папа открыл дверь и спросил:

— Разве концерт уже кончился?

— Для нас — да, — ответил я.

В сущности, я собирался пройти с господином Белло в свою комнату. Но тот заглянул в гостиную и словно прирос к полу, выдохнув «Ох-х-х-х».

Стол был сервирован лучше некуда. Папа даже украсил его цветами и зажёг свечи.

— Господин Белло знает эту женщину! — бросил через плечо господин Белло и запросто вошёл в гостиную.

Фрау Лихтблау, в красивом цветастом платье, с недоумением смотрела на незнакомого человека.

Господин Белло направился прямо к гостье, протянул ей руку, как его учили, и сказал:

— До-о-брый день, очень приятно.

Когда фрау Лихтблау, ошеломлённая его внезапным появлением, подала ему руку, господин Белло заявил:

— Ты мне нравишься! Один раз ты погладила Господина Белло!

Штернхайм очень обрадовался, когда около восьми часов вечера фрау Лихтблау позвонила в дверь и преподнесла хозяину свой подарок — цветок в горшке. И вот они сели за празднично накрытый стол, в центре которого стояла тарелка с закуской.

— Вы действительно не пожалели сил. Это большая редкость: не часто встретишь мужчину, который разбирается в домашнем хозяйстве, — сказала фрау Лихтблау.

— Я просто открыл правильную страницу в поваренной книге, — пошутил Штернхайм.

Фрау Лихтблау подняла бокал.

— Предлагаю тост за поваренную книгу.

Штернхайм тоже поднял бокал, и они чокнулись.

— Кстати, где ваш сын? — спросила фрау Лихтблау и поставила бокал на место.

— Макс? — поднял брови Штернхайм. — Ах, он так хотел пойти на концерт!

— Замечательно! Любовь к музыке и пению он, очевидно, унаследовал от вас. А где Белло, ваш милый пёсик?

— Он тоже на концерте, — сказал Штернхайм и спохватился: — То есть он прогуливается возле концертного зала.

В этот момент в дверь позвонили.

«Кто бы это мог быть так поздно? — подумал Штернхайм. — Фрау Кнапп вряд ли придёт в девятом часу».

Он подошёл к двери и открыл её. Перед ним стояли Макс и господин Белло. Штернхайм удивился.

— Разве концерт уже кончился? — спросил он.

— Для нас — да, — ответил Макс.

Он схватил господина Белло за руку и хотел пройти вместе с ним в детскую. Однако господин Белло заглянул в гостиную и обнаружил там фрау Лихтблау. Он выдохнул «Ох-х-х» и замер. Затем, воскликнув: «Господин Белло знает эту женщину!» — он как ни в чём не бывало вошёл в комнату.

Фрау Лихтблау с изумлением глядела на него. Она ведь понятия не имела, кто этот незнакомый мужчина, утверждающий, что знает её. Она его в глаза никогда не видела, в этом она была твёрдо уверена.

Господин Белло подошёл к ней, протянул руку и вежливо сказал:

— До-о-брый день, очень приятно.

— Добрый вечер, — ответила фрау Лихтблау, пожимая ему руку.

— Ты мне нравишься! Один раз ты погладила Господина Белло! — сказал незнакомец.

Штернхайм втиснулся между господином Белло и фрау Лихтблау и пробормотал:

— Разрешите представить: это… это, как уже было сказано, господин Белло. Наш родственник… дальний родственник… так сказать, кузен третьей степени по дедовской линии. Из Южного Тироля. Он временно живёт с нами.

— Ах вот оно что! — вздохнула фрау Лихтблау.

Штернхайм повернулся к господину Белло и строго произнёс:

— Ты устал и хочешь пойти спать, верно?

— Нет, нет, Господин Белло совсем не устал.

А поскольку он продолжал стоять возле стола, фрау Лихтблау показалось невежливым не предложить ему сесть, и она сказала:

— Не желаете ли составить нам компанию?

И хотя Штернхайм энергично покачал головой, господин Белло уселся на стул рядом с фрау Лихтблау и крикнул:

— Макс, ты не сядешь рядом с папой Штернхаймом?

Макс тоже вошёл в комнату и уселся напротив господина Белло.

— Папа Штернхайм? — удивилась фрау Лихтблау.

— Ах, он говорит так потому… потому, что Макс тоже иногда так меня называет. Это кажется ему забавным.

— Ах вот как, — пробормотала гостья и обратилась к господину Белло: — Никак не могу вспомнить, когда я вас погладила.

— После уроков. Вместе с Максом, — с готовностью ответил господин Белло. — Ты погладила Господина Белло по голове.

Фрау Лихтблау была сбита с толку.

— Кажется, вы меня с кем-то путаете.

Штернхайм поспешил вмешаться: