Магам пришлось с каждым поколением, с каждой партией гомункулус ослаблять вожжи контроля всё больше и больше. Кроме загрузки в головы искусственных существ базовых знаний, в которые входили и навыки обращения с “Усилением” и “Разделением”, во всем остальном они получили свободу воли. Конечно, часть гомункулус подверглись более тонкой обработке личности, с помощью “родителей” и группы психологов, но в целом даже на них не давили особо сильно, понимая, что подсознание может быть не согласно с установками, что в свою очередь могло сказаться на магии.

Ослабление контроля дало эффект. Гомункулусы начали показывать владение волшебством на приемлемом для ученых уровне. После первых партий, которым покорились “Усиление” и “Разделение”, начались эксперименты по выращиванию идеального сосуда для этих видов магии. Каждая партия в генетическом плане была особой. Они отличались между собой. Исследователи пытались вывести безупречное существо, идеальный набор генетических и магических мутаций, который позволил бы раскрыть всё больше возможностей их великого волшебства.

Сорок четвертая партия гомункулус дала самый впечатляющий результат, которые ученые только видели. Максимальное число усилений достигло пяти, а “Разделение” и вовсе самостоятельно мутировало, становясь ещё более “жадным” волшебством, чем было до этого.

С сорок четвертой партии началось оттачивание и развитие мутаций, которые применили на них. Ученые бросили все свои силы на создание последующих гомункулус. Правда, на этот раз они знатно сократили число искусственных существ до одного единственного экземпляра на партию, заботясь о своей собственной безопасности. Так были постепенно созданы экземпляры под номерами, начиная с сорок пятого по сорок девятый. Каждая новая версия гомункулус являлась сильнее предыдущей…

— Раз так, то Макс сильнейший из вашего числа? — нахмурившись, перебил Лаксус второго из тридцать седьмой партии. — Совершенный пользователь “Усиления” и “Разделения”?

— Не совсем, потом объясню, — покачал головой второй, а затем продолжил свой рассказ.

Кроме внесения в процессе создания гомункулус различных мутаций, маги занимались ещё и индивидуальным развитием каждого существа. Пытались с помощью тренировок и стрессовых ситуаций добиться прогресса в пользовании “Усиления” и “Разделения”. И методы, которые они применяли на своих подопытных, были настолько ужасными, что даже чёрствые демоны могли начать переживать за гомункулус.

Пытки насекомыми или крысами, когда эти создания пытаются тебя съесть… Сдирание кожи заживо… Нахождение в экстремальной даже для магов среде, когда на ресницах образуется иней и зуб на зуб не попадает, или наоборот, когда тепловой удар способен свалить с ног. Пребывание в одиночной камере без единого источника света и какой-либо еды на протяжении целого месяца. Бои между “братьями” как из одной партии, так и из разных, с обязательным условием того, что один из участников сражения должен быть убит или погибнут оба… Использование на гомункулус разных токсинов или иных препаратов, действие которых они должны пережить…

Маги-исследовали хоть и отметили возросшие способности сорок девятого по сравнению с сорок восьмым, но им этого было недостаточно. Его тоже решили “обучить”, заставить при стрессовых условиях развить способности “Усиления” и “Разделения”. Попутно создавая самый идеальный сосуд для волшебства, по образу которого можно будет потом изменить тела самих ученых.

Но второй из тридцать седьмой партии сказал, что маги-исследователи просчитались дважды. Во-первых, они даровали своим созданиям свободу воли и населяли их тела первыми попавшимися душами. А значит, они могли мыслить, оценивать происходящее вокруг и делать выводы не в пользу учёных. Во-вторых, маги-исследователи решились подтолкнуть к развитию волшебства сорок девятого — будто он был отработанным материалом, мусором, который не жалко, — чьи возможности, по сравнению с другими партиями гомункулус, уже находились на невероятном уровне.

И во время одного из экспериментов, когда маги-исследователи вкололи сорок девятому препарат, который должен был погрузить его сознание в неописуемую ярость, этот гомункулус восстал над своими создателями. Ученые получили то, чего добивались. Кратковременно волшебство сорок девятого вышло на иной уровень из-за невероятного чувства ярости. С помощью усилившегося от эмоций “Разделения” он избавился от оков на своей шее, что в случае неподчинения должны были ударить гомункулуса током, либо вообще взорваться, отделяя голову искусственного создания от тела.

Те, кто заведовали экспериментом, не успели и моргнуть, как в следующую секунду оказались поделены на две части. Подобная участь настигла всех ученых, которые тогда повстречались на пути сорок девятого. Не прошло и минуты, а большая часть магов-исследователей уже оказалась перебита гомункулус. И только тогда поднялась тревога. Главные среди магов послали боевое крыло клана на усмирение взбунтовавшегося, вышедшего из-под контроля существа, но было уже поздно…

Хоть ярость в первое время и затмила сознание восставшего, но потом сорок девятый смог её направить, начать действовать более осмысленно. Он не попался в ловушку боевого крыла магов-исследователей, а напротив, сам перебил этих волшебников.

— И что случилось потом? Макс победил своих мучителей и освободил других жертв экспериментов?

Второй вновь покачал головой:

— Сорок девятый в один момент так и решил, что раз больше никто на него не нападает, а сам он не может найти новые цели, то победа за ним. После этого, вместе с теми гомункулус, которые восстали во время неразберихи следом за ним, он начал освобождать оставшихся собратьев. Его ошибка заключалось в том, что сорок девятый не знал про хорошо экранированную главную лабораторию, которая прямо в центре поселения находилась под ещё одним барьером. Ученые, что остались в ней, запустили систему самоуничтожения. Она затронула всё поселение, практически километровую область вокруг него и оставшиеся активными оковы на гомункулусах. Из нескольких сотен наших братьев выжило тогда только чуть больше четырёх десятков. Им всем и мне в том числе в тот момент повезло находиться под максимальным числом усилений, — с тоской взглянув на пустую чашку, второй продолжил свой рассказ: — Взрыв обнажил последнюю, главную лабораторию магов-исследователей. Никакой барьер и иные системы защиты не помогли им спастись от гнева нескольких десятков обладателей “Усиления” и “Разделения”. Но это ещё не было концом. Когда ученые осознали, что обречены, они стали быстро уничтожать данные об экспериментах. Получилось у них это довольно неплохо. Явно готовились заранее… Последний маг-исследователь, безумно смеясь, пока его избивали братья, успел сказать, что мы все умрем. Как оказалось, он не соврал.

— Была ещё одна бомба, но уже в главной лаборатории? — с волнением в голосе спросила Эвергрин.

— Нет, — на лице второго возникла обреченная улыбка. — Маги-исследователи не могли подчинить наш разум, но они заклеймили наши тела и души. Срок жизни каждого из гомункулус довольно ограниченный.

— Ты появился на свет гораздо раньше Макса, а это значит… — произнес Фрид.

— Его душа едва держится в теле. Раньше я думал, что такое происходит потому, что оно ему не родное, но… Подобное бывает, когда человек находится при смерти, — сказал Бикслоу. Из-за своей семьи он более-менее разбирался в душах.

— Да, мне осталось от силы месяц. Я трачу всю свою магию на то, чтобы сдерживать встроенный в моё тело механизм смерти.

— И подобная участь… ждёт каждого из вас? — спросил Лаксус. По его выражению лица было непонятно, о чем думает блондин. — Даже Макса?

— Даже Макса, — кивнул второй. Через несколько секунд он повеселел и с улыбкой поведал: — Но он практически самый младший из нас, поэтому у него ещё есть время.

— Неужели нет никакого спасения? — с дрожью в голосе задала вопрос Эвергрин, не замечая, что у одного из товарищей набухает вена на лбу, а лицо краснеет от едва сдерживаемого гнева.