Внутренний голос говорил мне:» Марта Лей, ты сошла с ума! Неужели ты действительно веришь, что такой человек, как Коннан Тре-Меллин, способен неожиданно влюбиться в тебя?»

Да! Да, верю! — горячо отвечала я самой себе.

Но страх не отпускал меня.

В доме было только две темы для разговоров: эксгумация сэра Томаса и предстоящая свадьба хозяина и гувернантки. Меня пугали строгие взгляды миссис Полгрей, хитрые глаза Тэпперти, возбужденные — его дочерей. Возможно ли, чтобы они тоже заметили связь между этими двумя событиями, как и я?

Я спросила Коннана, что он думает по поводу эксгумации.

— Пустые, хотя и зловредные слухи, — ответил он. — Вскрытие покажет, что он умер естественной смертью. Ведь доктор давно предупреждал его о том, что он может умереть в любую минуту.

— Наверно, леди Треслин очень расстроена.

— Не думаю. Более того, поскольку она получала эти письма, скорей всего, она даже рада, что слухам скоро будет положен конец.

Я представила себе положение медицинских экспертов, которые наверняка знали и Треслинов и Коннана. Коннан собирается жениться на мне — он повсюду сообщал об этом. Может ли это обстоятельство повлиять на их заключение о причине смерти сэра Томаса? Возможно, они отнеслись бы иначе к результатам вскрытия, будь они уверены, что леди Треслин снова собирается замуж. Кто скажет?

Нет, надо гнать от себя такие ужасные мысли. Надо верить Коннану, я просто должна ему верить. Ведь в противном случае мне придется признаться самой себе, что я люблю убийцу.

Уже были разосланы приглашения на бал — на мой взгляд с ним даже слишком поторопились. Разумеется, леди Треслин не пригласили — из-за траура и предстоящего вскрытия: оно должно было состояться через четыре дня после нашего возвращения из Пенландстоу.

Накануне бала нас навестили Селестина и Питер Нэнселлоки. Селестина обняла и расцеловала меня.

— Дорогая, как я рада, — сказала она со слезами на глазах. — Я видела вас с Элвиной и знаю, как это хорошо для нее. Элис была бы счастлива.

— Спасибо, вы всегда были добры ко мне.

— Я всегда благодарила бога, что девочке наконец досталась гувернантка, которая понимает ее.

— Но мне казалось, что мисс Дженсен тоже ее понимала.

— Да, мы все так думали. Какая жалость, что она оказалась не чиста на руку. Возможно, просто минутная слабость. Я сделала все, чтобы помочь ей.

К нам подошел Питер и, взяв мою руку, поцеловал ее. От недовольно-сердитого взгляда, который бросил на нас Коннан, сердце мое счастливо забилось, и мне стало стыдно своих подозрений.

— Счастливец Коннан! — громко и весело воскликнул Питер. — Мне не надо рассказывать, как я ему завидую. По-моему, это очевидно. Да, кстати, я захватил с собой сюда Джесинту. Ведь я обещал, что подарю ее вам, не так ли? Так вот, она — мой свадебный подарок. Уж теперь-то вы не откажетесь?

Взглянув на Коннана, я ответила:

— Вы хотите сказать, подарок для нас обоих.

— О, нет! — для вас. Для Кона я придумаю что-нибудь другое.

— Спасибо, Питер, — сказала я. — Это очень щедрый подарок.

Он отрицательно покачал головой:

— Я не могу себе представить, чтобы она досталась кому-нибудь другому. Мне очень дорога эта кобыла, и я хотел бы, чтобы она попала в хорошие руки. Ведь я уезжаю в конце следующей недели.

— Так скоро?

— Да, все ускорилось. Нет смысла дольше откладывать отъезд, — он многозначительно взглянул на меня и добавил, — во всяком случае — теперь.

Прислуживавшая в гостиной Китти слушала во все уши.

Селестина о чем-то серьезно разговаривала с Коннаном, и Питер продолжал:

— Итак, все-таки вы выходите за Коннана. Ну, по крайней мере, вы сделаете из него добропорядочного члена нашего общества.

— Я не собираюсь быть его гувернанткой.

— Не знаю, не знаю. Себя не переделаешь: гувернантка — всегда гувернантка. Мне показалось, что Элвина не возражает.

— Да, похоже, она приняла меня.

— Вы ей нравитесь больше, чем даже мисс Дженсен.

— Бедная мисс Дженсен! Интересно, что с ней потом стало.

— Селеста что-то для нее устроила. Она так переживала из-за бедняжки.

— Я очень за нее рада.

— По-моему, она нашла ей другое место… Кстати, у наших друзей — Мерривейлов. У них поместье на краю Дартмора. Интересно, понравился ли мисс Дженсен их дом — Худфилд Мэнор. Наверно, ей там скучновато, ведь она очень жизнерадостный человек, а до ближайшего города — Тэвистока — целых шесть миль.

— Как хорошо, что Селестина помогла ей.

— Такой уж у нее характер, — он поднял бокал. — За ваше счастье, мисс Лей. Вспоминайте обо мне, когда будете кататься на Джесинте.

— Обязательно. И не только о вас, но и о ее тезке — мисс Дженсен. Он рассмеялся:

— А если вы вдруг передумаете… Я непонимающе взглянула на него.

— Я имею в виду — передумаете выходить за Коннана, — то на другом конце света вас будут ждать. Я ваш навеки, мисс Лей.

Я рассмеялась и поднесла к губам бокал.

На следующий день мы с Элвиной поехали кататься верхом. Для меня была оседлана Джесинта. Каждая минута прогулки на этом великолепном животном доставляла мне огромное удовольствие. Чудеса продолжались — теперь у меня была даже своя лошадь.

Бал прошел с большим успехом. Удивительно, но соседи приняли меня сразу, без малейшей враждебности. Они, кажется, даже забыли о том, что я — гувернантка Элвины, и как бы напоминали друг другу, что я хорошо образованна и воспитана, а мое происхождение, хотя и не выдающееся, вполне приемлемо. Настоящие друзья Коннана чувствовали облегчение по поводу его женитьбы, так как их огорчало, что он может оказаться замешанным в скандале, связанном с четой Треслинов.

На следующий день Коннану снова пришлось уехать.

— Я пренебрегал делами, когда мы были в Пенландстоу, — объяснил мне он. — Я просто забыл, что должен сделать целый ряд вещей. Это вполне понятно — ведь голова занята совсем другим. Скорей всего я вернусь дней через пять-шесть, а там уже останется только две недели до свадьбы. Продолжай приготовления, дорогая, а если захочешь что-либо изменить в доме, не стесняйся. Может быть, тебе стоит в таком случае посоветоваться с Селестиной — она настоящий знаток старинных замков.

Я обещала, что так и сделаю, потому что ей это будет приятно, а мне хочется доставить ей удовольствие.

— Она всегда была добра ко мне, и я ей за это благодарна.

Он уехал, и я долго махала ему из окна на прощанье.

Когда он скрылся из виду, я вышла из комнаты и тут же наткнулась на Джилли. Узнав, что я стану миссис Тре-Меллин, она всюду следовала за мной. Кажется, я начала понимать ход ее мыслей. Джилли любила меня так же, как когда-то любила Элис, и с каждым днем наши образы все теснее сливались в ее сознании. Элис исчезла, и Джилли была готова сделать все, чтобы то же самое не произошло со мной.

— Здравствуй, Джилли, — приветствовала я ее. Характерным жестом она наклонила голову и рассмеялась, а потом, взяв меня за руку, вошла в комнату.

— Джилли, я счастливейшая из женщин, ведь через три недели я выхожу замуж, — этими словами я старалась внушить себе, что действительно безгранично счастлива, а говоря с Джилли, на самом деле разговаривала сама с собой.

Вспомнив, что Коннан разрешил мне менять в доме все, что захочу, я сообразила, что до сих пор не видела его целиком. Например, я еще никогда не была в комнате мисс Дженсен, ведь для меня с самого начала была приготовлена другая. Почему бы не начать осмотр с нее? Теперь как будущая хозяйка замка я могла ходить, где вздумается.

— Пошли, Джилли, посмотрим комнату мисс Дженсен.

Она покорно пошла за мной, и я еще раз подумала, что она много разумнее, чем все полагают, потому что она безошибочно привела меня именно туда, куда я хотела.

Это была комната как комната, немного меньше моей. Ее единственной особенностью была великолепная фреска, которая тут же привлекла мое внимание. Вдруг Джилли подтащила меня к ней вплотную и встала на стул. В стене, оказывается, было потайное окно, как в солярии. Заглянув в него, я увидела часовню, но с другой стороны. Я поблагодарила Джилли, которая была в восторге, что поделилась со мной своим секретом, и мы вернулись ко мне. Джилли явно не хотела уходить. Было заметно, что она чего-то опасается, и я понимала чего: в ее больном мозгу я настолько слилась с Элис, что она боялась, что я тоже исчезну, и, чтобы этого не случилось, не хотела выпускать меня из виду.