Пот лился по лицу Волошина. Он уже дважды просил меня вытереть ему лоб платком:

— Глаза щиплет, ничего не вижу…

Щелкая переключателями, Сергей Сергеевич бормотал, словно заклинание:

— Ловись, рыбка, большая и маленькая… Ловись, рыбка, большая и маленькая. Ловись…

Договорить он не успел.

Из репродуктора вдруг раздался тревожный голос Логинова:

— Он рвет тросы! Один трос уже лопнул…

— Значит, попался! — ликующе воскликнул Волошин.

И в тот же миг мезоскаф загремел, наполнился гулом от сильного удара, и нас начало швырять, словно игрушку, подхваченную расшалившимся щенком!

Меня сбило с ног, и я катался в кромешной тьме по полу, тщетно стараясь за что-нибудь уцепиться и в то же время не переломать себе рук.

— Лена, держись крепче, — начало этой фразы Макаров выкрикнул из одного угла, а окончание ее донеслось уже совсем с другой стороны. Видно, он тоже катался по кабине.

— Волошин, что случилось? Что случилось? Отвечайте! — загремел в репродукторе голос начальника экспедиции.

Короткая пауза, потом в репродукторе послышались чьи-то встревоженные отдаленные голоса…

И снова голос Логинова:

— Порвался еще один трос. Что случилось? Отвечайте!

А нас все швыряло, мотало, раскачивало. Что это могло быть?!

— Он зацепил нас, — вдруг спокойно, почти не повышая голоса, проговорил в темноте Волошин. — Вы слышите меня, Андрей Васильевич?

— Слышу.

Кашлянув, Волошин добавил:

— Я вынужден убить его.

— Разумеется! Немедленно, — ответил Логинов.

Голос Волошина доносился от пульта управления. Совершенно непонятно, как он там удержался…

И вдруг мезоскаф еще раз как-то судорожно тряхнуло — и загадочная качка прекратилась.

Щелкнул выключатель.

— Все целы? — спросил Волошин.

Вцепившись в подлокотники кресла, он осматривался по сторонам, щурясь от света.

— Елена Павловна, Ваня, как вы?

— Кажется, цела, только… — Елена Павловна не успела договорить. Ее прервал голос Логинова из репродуктора:

— Почему молчите? Держите связь непрерывно. Не выключайте микрофон.

— Я не выключаю, — ответил Волошин. — Разбираемся в обстановке.

Внимательно осматривая приборы на пульте, он одновременно массировал себе то одну руку, то другую, сгибая и разгибая пальцы, словно пианист, уставший от долгих упражнений.

Елена Павловна, потирая плечо, заглядывала в иллюминатор.

— Сергей Сергеевич, а прожекторы включить нельзя? — спросила она.

— Что? — рассеянно откликнулся Волошин. — Ах, прожекторы! Можно. Теперь уже можно. Пожалуйста. Вы ушиблись?

— Пустяки, немножко. Но в мой иллюминатор почему-то ничего не видно.

Волошин подошел к Елене Павловне, заглянул в иллюминатор, потом перешел к соседнему…

— Все ясно, — сказал он. — Висит как раз на этом борту.

— Да. С той стороны свет в иллюминаторах виден, — подтвердил Макаров.

Значит… Я не успел еще сообразить всего до конца, как Волошин подтянул к себе микрофон и начал говорить:

— Андрей Васильевич, докладываю. Мезоскаф цел и невредим, но сеть с этим морским чудом висит у нас на правом борту.

— Всплыть вы можете? А то уцелел лишь один трос…

— Ясно. Сейчас я проверю винт вертикального подъема.

Все мы молча следили, как Сергей Сергеевич включил мотор. Он загудел натужно, с надрывом, и Волошин поспешно выключил его.

— Винт не работает, видимо, обмотан сетью, — сказал Волошин в микрофон. — Я сейчас сброшу аварийный балласт. Как только начнем всплывать, выбирайте сеть. Только не дергайте, трос может порваться…

— Понял вас. Действуйте, — было слышно, как Логинов приказал кому-то вполголоса: — Внимательно следите за тросом.

Волошин положил руку на красную кнопку, чуть-чуть помедлил и нажал ее.

Ничего… Лишь вроде мезоскаф слегка качнуло.

— Что у вас? — негромко спросил Сергей Сергеевич.

— Вы сбросили балласт? — ответил вопросом Логинов.

— Да.

— Трос дал лишь маленькую слабину. Мы не решаемся его выбирать.

— Пожалуй, правильно, — согласился Волошин и, повернувшись к Елене Павловне, вдруг спросил: — Как по-вашему, сколько может весить это морское страшилище?

— Трудно сказать. Ведь мы же его так и не видели.

— Ну примерно. Тонн десять потянет?

— Возможно, — ответил, кивнув, Макаров.

— Понятно. Вы слышали, Андрей Васильевич?

— Слышал.

— Вы там посовещайтесь, а мы тоже будем думать. — Обведя нас глазами, Волошин спросил: — Ситуация всем ясна?

Ему никто не ответил. Теперь уже каждому из нас стало ясно, что же произошло.

Попавший в сети «морской змей» начал так резко бросаться из стороны в сторону, что задел мезоскаф. Сеть зацепилась за винты, вероятно, за стойки прожекторов и другие выступающие части. Всплыть мы не можем: пойманная «рыбка» держит нас всей своей многотонной тяжестью.

Вот тебе и ловись рыбка… Кто кого поймал?

И вытащить нас, выбирая сеть, не могут. Вряд ли выдержит единственный уцелевший трос, а ведь это последняя ниточка, связывающая еще нас с миром.

Раз уж сброшенный балласт не помог, дело плохо.

Но как же Волошин ухитрился убить этого гиганта? Еще несколько секунд, и было бы поздно. Наверняка бы оборвался последний трос.

А что толку, хоть он и уцелел? Все равно ведь поднять нас не могут. Если бы можно было выбраться сейчас из мезоскафа и простым ножом разрезать сеть, отцепиться от пленившего нас груза! Всего несколько сантиметров стальной стенки. Но за нею такое давление воды, что не выдержит никакой водолазный костюм. Второго мезоскафа на «Богатыре» нет. Значит, некому нас спасать…

— Сергей Сергеевич, вы меня слышите? — раздается из репродуктора.

— Да.

— Мы приняли такое решение… — Логинов на мгновение замолкает, потом заканчивает: — К вам идет Казимир Павлович.

Пауза.

Очень длинная пауза.

— Вы меня поняли? — спрашивает Логинов.

Кашлянув, Волошин отвечает:

— Да. Но мне кажется…

— Я тоже решительно против! — Елена Павловна порывисто вскакивает, подходит к микрофону и повторяет громче: — Андрей Васильевич, это безумие! Вы должны запретить.

— Но это единственный выход, Елена Павловна, вы же понимаете, — тихо доносится из репродуктора.

— Андрей Васильевич, ведь еще ни разу не пробовали, — говорит сумрачно Макаров.

— Бек уверяет, что вся методика отработана. Он представил нам протоколы испытаний в барокамере. До двухсот атмосфер.

— Андрей Васильевич, позовите Казимира Павловича к микрофону, — перебивает Елена Павловна.

— Его нет в рубке. Он готовится к погружению. Что ему передать?

Елена Павловна качает головой, отмахивается от репродуктора и уходит в свой темный угол.

— Сергей Сергеевич, дайте полный свет и будьте внимательны, — помолчав, говорит Логинов.

— Понятно.

— Этот ваш «морской змей» мертв?

— Вполне. Десять тысяч вольт! Могу ударить еще раз, но он не подает никаких признаков жизни.

— Хорошо. Только все-таки посматривайте за ним. В воде нет никаких изменений?

— Сейчас возьмем пробу, — Волошин оглянулся на Елену Павловну.

— Я сейчас сделаю, — сказал Макаров.

Он начал брать пробу забортной воды, а мы смотрели и ждали.

Значит, вот как убил Волошин это неведомое морское чудище — электрическим разрядом высокого напряжения!

Похоже, что «морской змей» сражен наповал. Он ни разу не шевельнулся после удара током, мы бы сразу это почувствовали. Но зачем все-таки пробы воды, все эти приготовления?… К чему? И как именно Бек будет нас спасать?

Я хотел спросить об этом Волошина, но тут Макаров закончил возиться с пробирками и сказал:

— Все нормально. Передайте, пожалуйста, Казимиру Павловичу, анализ совершенно нормальный, никаких добавочных примесей.