Старка и Аштона выкупали в больших ваннах, поставленных в нишах, и наполненных морской водой, горячей и холодной. Затем обоих мужчин насухо вытерли шелковыми тканями, натерли их тела маслами и благовониями, некоторые из которых имели странный запах. Затем их одели в шелковые мантии и отвели в ярко освещенный зал. Там их посадили на мягкие подушки и подали им еду. Еда была очень любопытная, состоявшая из множества отдельных блюд, каждое из которых было с приправами, и все разного вкуса.

Каким-то дальним закоулком мозга Старк знал, что некоторые из этих блюд должны были внушать ему отвращение, однако, этого не было. Время от времени Аштон с улыбкой посматривал на него.

Самой замечательной чертой всего этого было спокойствие. Никакой шероховатости, все было легко, гладко и приятно. Ночь проходила легко, когда они почувствовали, что устали от вина, молитв и сна. Люди в голубых мантиях повели их по длинным коридорам в сам храм. Они вошли туда из подземелья. Впечатление было такое, будто они вошли в трюм громадного корабля, разбившегося о риф так, что корма задралась кверху, куда не достигал свет факелов и свечей. Подняв глаза Старк увидел громадный рубец неба через разорванную кровлю.

Небо показывало скорую зарю.

Люди в голубом довели их до места, где расходились каменные плиты пола. Одна часть была ровной, а другая приподнятой. Через трещину было перекинуто что-то вроде мостика. Они вошли в переднюю часть храма. Там они увидели великое множество свечей, освещавших нижнюю часть стен с фресками, потрескавшимися и в пятнах сырости. Пол был в плачевном состоянии – все плиты были на разном уровне, все опускались к фасаду, стена которого обрушилась и пропустила море. Тихо плескалась вода, освещенная свечами. Сбоку была воздвигнута платформа, плиты ее разошлись и наклонились к морю.

В середине этого полузатопленного зала стояла Мать Моря, странно наклонившись на своем массивном постаменте. Статуя была из чистейшего белого мрамора, шести метров высотой. От мраморных волн, откуда поднимался ее бюст, до вершины, увенчанной короной головы. У нее было два лица: лицо великодушной матери, дающей жизнь и богатство, и лицо богини-разрушительницы, все разоряющей и убивающей. В ее правой руке были рыбы, гирлянды и крошечный кораблик. В левой – раскрытые раковины, водоросли и тела утонувших людей.

Других украшений на ней не было. На запястьях, на шее и на груди зияли дыры. Глаза, в которых раньше сияли драгоценные камни, теперь были слепыми.

Старка и Аштона поставили перед ней. Шелковые мантии с них сняли.

Монахи несли гирлянды, сплетенные из морских цветов, ракушек и водорослей, и надели их им на шею. Гирлянды были влажные и холодные, и они сильно пахли.

Впервые в спокойствие Старка ворвалось слабое волнение.

Глубокий звук огромного барабана трижды прозвучал в храме.

Зазвонили железные цимбалы. Монахи протяжно запели, раскатистые басы колотились о свод, как будто крупная собака лаяла в подземелье, выражая свою ярость и скорбь.

Старк поднял глаза к лицу поруганной богини, которая наклонилась над ним. Ему стало страшно, но он так и не сообразил, что его испугало.

Монахи окружили их и повели к воде. Старк увидел на платформе, выдававшейся в море, монаха. Он держал рог, много превосходящий его вышиной. Нижний изгиб рога лежал на земле.

Барабан и цимбалы отбивали ритм в яростном вдохновении, и все голоса тянули длинную скрипучую ноту, будто терли камень о камень.

Пение закончилось. Зазвучал рог, бросая в море дикий, хриплый и жалобный крик. Аштон и Старк медленно шли вперед. Аштон шел неопределенно улыбаясь, и в его глазах не было абсолютно никакого беспокойства.

Они вступили на затопленный пол. Вода поднялась к их лодыжкам.

Они шли к тому месту, где стоял монах и дул в рог. Они шли в такт пению под ритм барабана и цимбал, к ступеням, заваленным водорослями и раковинами. Небо сияло.

Рог хрипло рычал, и блестящая под светом зари поверхность моря пенилась от движения многочисленных пловцов.

Старк понял, чего он испугался.

Котел с расплавленной медью показался на востоке. Жгучий свет пробежал по воде и зацепил парус судна, тяжело идущего под парусами, хотя море вокруг было ровное и абсолютно спокойное. Луч солнца позолотил этот парус и отразился в красных глазах огромной белой Собаки, стоявшей на носу судна.

И эти глаза внезапно вспыхнули.

– И Хан! – закричал Джерд, – И Хан! Там! Опасность! Много враждебных существ!

– Ты можешь их убить? – спросил Тачвар.

Наклонившиеся витки храма сверкали вдали. Звук рога слабо бежал по волнам. – Слишком далеко, – ответил Джерд, – слишком далеко.

Старк прошел половину лестницы. Голубые мантии шли за ним, перед ним и с каждой стороны. Монахи были погружены в свое пение. Обычно жертвы шли к своей смерти с улыбкой. Жертву бросали в море, и Дети начинали ее делить. Среди крови и плавающих гирлянд раздавалось рычание. А рычание и кровь нравились Матери. Монахи пели своими гудящими голосами и не замечали, что Старк перестал улыбаться.

Он еще не был способен рационально мыслить, он только знал, что под шелковистой водой его ждет смерть. И жизнь просыпалась в нем.

Простая примитивная сила восстала для смертного боя.

Направо от него был Аштон. Налево – монах.

Старк дико взмахнул рукой. Удар пришелся в горло ближайшему монаху и отбросил его на тех, кто шел позади. Падая, он вцепился во второго монаха, и тот потерял равновесие. Старк прыгнул на освободившееся место и стал расширять его, скидывая в воду других. Руки хватали его, срывали гирлянды, но соскальзывали с его намазанного маслом тела. Кровь его текла, но монахи не могли его остановить. Он добежал до платформы, как разъяренный бык, ударяя направо и налево.

Ошеломленный монах с рогом повернулся.

Старк отобрал у него рог, ударил этим рогом монаха в лицо, и тот свалился в воду, с другой стороны платформы. Размахивая трехметровым рогом Старк очистил верхние ступени и закричал:

– Саймон!

Затем он услышал далекий голос, звавший его:

– И Хан!

Он не мог понять, кто на этой проклятой планете, обреченной на смерть, знает его имя, но потом сообразил, что голос звучал у него в мозгу. Все стало ясно.

– Джерд! – закричал он громко. Саймон Аштон поднял на него глаза.

Пустые глаза. Аштон улыбался.

– Джерд, надо убить!

– Слишком далеко, И Хан. Сражайся.

Старк размахивал металлическим чеканным рогом и громко звал Аштона, чтобы тот бежал к нему.

Пение стало прерывистым. Монахи, стоявшие более далеко, продолжали петь в ритме, но монахи из первых рядов были в полной растерянности.

Многие еще не поняли, что случилось. Громадный рог сметал их, как бич Бога. Аштон, улыбаясь и не понимая, пробирался к Старку между лежащими телами.

Последние ряды монахов перестали петь. Крича от страха и унижения, они скакали по ступеням, топча своих собратьев. Старк схватил Аштона за руку и втащил на платформу.

– Джерд, убить!

– Слишком далеко, И Хан.

И Старк сражался, размахивая своим рогом, как бичом, пока рог не сломался. Тогда Старк схватил Аштона и бросился вместе с ним в воду, туда, где собрались Дети, чтобы разделить с Богиней праздник жертвоприношения.

Место оказалось очень глубоким. Первый монах, который был туда сброшен, утонул. Теперь, когда рог замолчал, Дети, видимо, ждали, что за этим последует. Старк видел их темные головы, вынырнувшие в метрах пятнадцати. Они жалобно завывали, будто удивляясь, почему прервали ритуал. Их было очень много, но Старк не стал их пересчитывать, а поторопился обогнуть разрушенную стену и поплыл к берегу, таща за собой Аштона. Монахи, срывая с себя мантии, поплыли в погоню.

Как только храм остался позади, Старк увидел корабль. Он летел к ним навстречу параллельно берегу, толкаемый таким водоворотом, что казалось, он вот-вот опрокинется.