— Павел Владимирович, это девчонка совершенно не умеет себя вести, — ректор относился ко мне хорошо. Мы даже чай вместе пили, когда я у него на даче стену в главной комнате оформляла в восточном стиле. Да, ректор знал про меня все, и мы были друзьями. Он всегда говорил, что была бы я помладше, он меня бы удочерил, и жена его не была бы против. Маргарита Ивановна все пыталась меня переделать и заставить носить платья, но я не сдавалась.

— Пикассо, снова ты? Уже успела закуситься с новым учителем?

— Владимирович, урок идет, а сегодня важная тема, и новый препод не въезжает. Перетрите с ним тет-а-тет, а я может, пойду. Давайте, после пар забьемся, и там что-нибудь порешаем. Знаете же, что не списываю, а кто мне в голову знания добавит, если я буду тут с вами разговоры разговаривать?

Никита Валерьевич от моих речей в осадок выпал, а ректор нет. Я ему как в том фильме «Джентльмены удачи» под диктовку весь словарь нашего детского дома с переводом пересказала, и ректор записал. У него был внук — тинейджер, и он не всегда понимал его, а после моих разъяснений начал с ним общаться на равных.

— Ладно, Пикассо, твоя правда, исчезни уже, — ректор обратил внимание на то, какими глазами Никита Серов на меня смотрит и усмехнулся. Дверь за мной захлопнулась.

— Павел Владимирович, и это все?

— Никита, отстань от Пикассо, не надо этого делать, а то бог накажет.

— Меня бог накажет? Вызовете ее родителей, пусть проведут беседу с этой леди.

— Родителей? Это весьма затруднительно.

— Так что же, мы так все оставим?

— Никита, она хорошо учится. У нее почти самые лучшие оценки на потоке. Да, характер Пикассо на лицо, но у нее жизнь не простая.

— Можно посмотреть ее личное дело? — спросил Никита Валерьевич.

— Оно в канцелярии, можете взглянуть. И не приводите ее сюда больше. Про Пикассо я больше ничего слышать не хочу, и не мешайте ей учиться, иначе будете иметь дело со мной.

— Что между вами, Павел Владимирович?

— Не то, что вы думаете. Я уже стар для того, чтобы заводить любовниц, но Пикассо — мой друг, и я не позволю ее обижать.

— А почему Пикассо?

— О, это длинная история. Захочет, сама расскажет. Вы учитель, ищите подход к особенному ребенку.

— Она уже взрослая.

— Никита, если у Вас все, то у меня важное совещание. Добро на практику и на трех студентов я подписал, так что занимайтесь своим делом, — Никита вышел из кабинета вне себя от злости и негодования. Его поставила на место наглая девчонка.

Лекции сегодня я слушала в пол уха. В груди горела странное чувство. Злость, какое-то волнение. Не понимала я сама себя, но решила, как-то отогнать все это из своего сердца и сосредоточиться на учебе.

«Учеба, это самое главное в жизни, потом я найду хорошую работу и наконец-то смогу оформить ипотеку, чтобы купить себе квартиру. Маленькую, возможно, на окраине города, но свою. Да, я понимаю, что мне положено жилье, но не особо надеялась на чудо. Там как-то все сложно с оформлением. Ректор обещал помочь, но если выйдет все, я только спасибо ему скажу, и буду жить, надеюсь, долго и, возможно, счастливо». Уроки закончились, и ко мне подбежал Славик.

— Чего тебе, ошибка природы? — этот парень был единственным сыном судьи нашего города и то, что он немного нарушал закон, для него не несло никаких последствий.

— Хочешь расслабиться сегодня в клубе? У меня есть очень веселые конфетки, тебе понравится.

— Славик, я сладкое ненавижу, ты же знаешь.

— Да ладно, чего ты ломаешься, весело будет.

— Славик, сгинь, матом прошу, — серьезно отозвалась я, и толкнула парня в грудь.

— Скучная ты, Пикассо. Иди-иди на свою работу. Так всю жизнь и проработаешь на дядю с тетей, а со мной ты можешь вырваться в люди, — вот я же почти ушла, а он зацепил-таки меня. Я вернулась.

— Славик, замуж, что ли возьмешь? — и так внимательно на него посмотрела.

— Чего? Да нет, но у меня есть квартира. Мы можем встречаться, и я тебя уверяю, тебе понравится.

— Не понравится, — выдохнула я.

— Почему, Пикассо? Ты мне нравишься, и я ведь тебе тоже нравлюсь.

— Славик, отстань, не собираюсь я быть подстилкой для мажора, ну не мое это. Извини, понимаешь, Славик, сердцу не прикажешь.

— А кто тебе нужен? Ты детдомовская, и максимум продавщицей станешь. Всё.

— Славик, отстань от Пикассо, а то я тебе ринопластику сделаю, а пластический хирург из меня такой же плохой, как из тебя парень художника, — Дакота пришла мне на помощь.

— Ты чего так долго, Дакота? Ждать устала, а тут как назло этот Славик.

— Славик — это диагноз, Пикассо. Терпение, подруга. Ладно, идем уже, спать хочу, есть хочу, домой хочу.

— Идем, мне на работу скоро, а там этот загородный дом так далеко находится, так что к полуночи бы добраться обратно.

Наконец мы вышли из административного корпуса, и я заметила, как на моем месте, погнув мой велосипед, стояла машина — серебристый БМВ.

— Пикассо, держи себя в руках, — предостерегла меня моя подруга.

— Ну, все, я этому гаду, за велик, такое сделаю, — я скинула рюкзак и достала аэрограф, и пока сигнализация истошно пищала, я разукрасила бампер машины в стиле Граффити. Но свой автограф не оставила. Велосипед я вызволила, и в целом он только немного подпортил педаль и крыло, но это поправимо.

— Пикассо, надо убираться отсюда, а то хозяин этого авто скоро явится. Проблем не избежать.

— Пусть докажет, что это моих рук дело, — фыркнула я. — День был тяжелый. Ладно, Дакота, распадаемся. Ты домой, я на объект, а про машину ты не знаешь. Все. Пока, подруга.

Я гнала свой велосипед, ведь мне нужно было быть на объекте к семи часам вечера, а ехать на велосипеде часа два, и я старалась не терять времени, при этом усиленно крутила педали. Я опять забыла купить что-нибудь перекусить. В глазах появились черные мушки, которые не давали нормально следить за дорогой, но я продолжила свой путь. К семи часам я добралась до объекта и, припарковав свой велосипед в кустах, отправилась к высоким воротом. Охранник насторожился.

— Вы к кому?

— Я художница, работаю, в этом доме.

— Проходите, нас предупреждали, — я прошла по широкой каменистой дорожке и поднялась к главным дверям. Дом был белоснежным. Особняк не был огромным, но все было аккуратно и на своем месте. Ухоженный сад, аккуратно подстриженный газон и небольшой бассейн, а еще была беседка и садовые качели. Это все что мне удалось рассмотреть, пока я шла к дому. Открыла дверь мне женщина преклонного возраста, в униформе,

— Вы — художница? Почему так поздно? — недовольно поинтересовалась управляющая особняка.

— Я учусь днем, но не переживайте, я начну и закончу сегодня.

— Тогда хозяин сам Вам заплатит, он предупредил, что сегодня будет здесь ночевать.

— Да мне не важно, кто заплатит. Главное чтобы наличными. Стремянка у Вас есть?

— Да, я Вас сейчас провожу и все Вам покажу.

Мне выделили высокую стремянку, это и понятно, ведь масштаб работы был огромным, но я уже прославилась в своем городе оперативностью и творческим подходом к выполняемым заказам.

Вот же черт, я так и не успела поужинать сегодня. Пообедать тоже не удалось, а завтрак так и вовсе я, как говориться, проспала. Дакота разбудила поздно, кстати, полное ее имя — Екатерина Павловна Смирнова, но Катей Смирновой ее зовут только учителя, а среди друзей и однокурсников она так и осталась Дакотой. Я достала плеер, вставила наушники в уши, включила любимый альбом рок группы «АС/DС» и приступила к созданию шедевра.

Предпочтения в музыки у меня всегда были примерно одинаковыми. Это конечно рок. Если настроение хорошее, то музыка не такая тяжелая, но если в сердце мрак, то музыка выбиралась самая тяжелая, например «Rammstein». АС/DС эта группа для работы. Мне эта музыка помогала не уснуть, терпеть голод и работать до завершения заказа, сосредоточившись, только на создании картины. Масштаб работы на сегодня — это белоснежная стена, четыре на пять метров, и я приступила для начала к фоновому нанесению краски. Да, то, что я закончу до полуночи, это я прямо очень сильно приукрасила. Честно говоря, до утра бы успеть, и я приступила к работе, больше ни на что не отвлекаясь.