Его губы проложили влажную теплую дорожку по ее горлу.

— Я твой любовник, — повторил он.

— Да… да.

Он поднял ее юбку, откинув подол к самой талии, и она ощутила его руки на своем нагом теле выше подвязок.

Его пальцы нашли сердцевину ее желания и всего несколькими быстрыми поглаживаниями распалили в ней огонь.

— Ты реагируешь на меня так, как будто создана для меня. — В его хриплом голосе слышалось благоговение.

Она почувствовала между ногами его возбужденную плоть и поняла, что ему каким-то образом удалось расстегнуть брюки. Он схватил ее ноги и забросил себе на плечи. Она знала, что он не видит ее тела, скрытого темнотой, пышными складками платья и плащом, и все же чувствовала себя как никогда уязвимой. Однако это не пугало ее, а лишь еще больше распаляло.

Потом он вошел в нее одним осторожным движением и наполнил собой. Мэделин прерывисто вздохнула, но он задвигался раньше, чем она успела к нему приноровиться. Его толчки были быстрыми, напористыми и властными.

Острое напряжение внизу живота вдруг выплеснулось в сладкие содрогания, потрясшие все ее тело.

Артемис издал сдавленный стон удовольствия. Мэделин почувствовала, как напряглись под ее ладонями мышцы его спины, крепче прижала его к себе, и он излился в ее лоно.

Битый час проворочавшись в постели, Артемис наконец оставил все попытки заснуть, отбросил одеяло, встал и накинул свой черный домашний халат.

Затем он подошел к низкому столику, опустился на ковер, зажег свечу для медитации и закрыл глаза, вдыхая травяной аромат, постепенно разгонявший его беспокойные мысли.

Спустя некоторое время он начал мысленно анализировать каждую деталь своего плана, каждую меру предосторожности, каждый предпринятый шаг, выискивая недостатки и слабые звенья.

Наконец он с удовлетворением заключил, что на данный момент сделал все, что мог, и сердце его вновь тревожно заныло при мысли о Мэделин.

Он должен ее сберечь. Эта женщина возродила его к новой жизни.

Сияющие люстры заливали ярким светом просторный танцзал, в котором развлекались гости лорда Клэя и его жены, известной своим гостеприимством. Мэделин пришла сюда не веселиться, но ее невольно ослепило все это великолепие. До замужества она очень мало бывала в свете, а после замужества и вовсе никуда не выходила. Это был совершенной иной мир, царство волшебных иллюзий — таких же мишурно блестящих, как в «Павильонах мечты».

Она стояла вместе с Бернис возле открытых французских окон и смотрела, как кружатся в вальсе дамы в легчайших платьях и элегантно одетые кавалеры. Лакеи в ливреях лавировали между гостями с подносами, уставленными бокалами с шампанским и лимонадом. Музыку перекрывали громкие разговоры и смех.

Бернис оглядела свою племянницу с головы до пят и просияла от удовольствия, — Ты вполне можешь посоперничать с любой из присутствующих здесь женщин, моя милая.

Мэделин осмотрела свои бледно-желтые атласные юбки и сморщила носик.

— Это все благодаря твоим стараниям.

— Гм… Скорее благодаря стараниям Ханта. Это он проявил твердость и настоял на том, чтобы ты не одевалась сегодня в черное. В самом деле, пора тебе оставить траур и носить то, что и положено носить женщинам твоего возраста.

Это желтое атласное платье появилось сегодня днем словно по мановению волшебной палочки, а вслед за ним появились искусная швея, которая тщательно подогнала его по фигуре Мэделин, а также перчатки в тон и бальные туфельки на мягкой кожи.

Тетю Бернис так и распирало от самодовольства, и Мэделин поняла, что здесь не обошлось без ее участия. Однако глаза Артемиса, в которых блестела откровенная мужская гордость, убедили ее в том, что настало время снять траур по отцу.

Это была идея Артемиса — прийти на вечеринку к лорду Клэю и, воспользовавшись большим скоплением народа, под шумок обыскать кабинет его светлости. Им надо было выяснить, что Клэй сделал с теми снотворными травами, которые он в большом количестве закупил в аптеке у миссис Мосс.

Мэделин тревожно покосилась в сторону парадной лестницы. Артемис ушел на тайный обыск полчаса назад.

— Что-то он долго, — тихо сказала она тете.

— Не волнуйся. Хан — человек умный, он все сделает как надо и не допустит, чтобы его застали кабинете Клэя.

— Я волнуюсь не оттого, что его могут застать в кабинете. Меня возмущает, что он взял на себя самую легкую часть нашего сегодняшнего плана, а мне предоставил самую трудную.

— Объясни, ради Бога, о чем ты говоришь?

— Разве непонятно? Мне приходится терпеть все эти взгляды и кривые усмешки. Ты что, не заметила, как всколыхнулась толпа, когда мы вошли в этот зал? Свежая новость: Артемис Хант пришел на вечеринку с Грешной Вдовой! Можно подумать, что всем этим людям больше нечем заняться, как только перемывать нам косточки.

Бернис усмехнулась:

— Ты совершенно права, моя милая. Им действительно больше нечем заняться. Твой роман с мистером Хантом — самая последняя сенсация в свете.

— У меня такое чувство, как будто я участница увеселительного представления в «Павильонах мечты». Надо бы заставить этих людей купить билеты, а то пялятся задаром!

— Перестань, все не так уж плохо.

— Да, конечно. Лучше бы я сама пошла наверх обыскивать кабинет Клэя, а Артемис остался здесь терпеть любопытные взгляды зевак. Это пошло бы ему на пользу.

— Высшее общество быстро утомляется сплетничать на одну и ту же тему, — заверила ее Бернис. — Новость о твоем романе с Хантом скоро приестся и перестанет вызывать ажиотаж.

— Надеюсь, что ты права.

— Бернис! — В незнакомом голосе слышалось наигранное удивление. — Как я рада вас видеть! Сколько лет, сколько зим!

Обернувшись, Мэделин увидела женщину средних лет в розовом шелковом платье в цветочек, которая пробиралась к ним сквозь толпу. Дама навела на нее свой лорнет.

— А вы миссис Деверидж, не так ли?

Эта женщина сразу же не понравилась Мэделин.

— Мы разве знакомы, мэм?

— Нет, но я знакома с вашей тетей. Она нас представит друг другу.

— Леди Стендиш, — пробормотала Бернис, — это моя племянница Мэделин.

— Грешная Вдова! — Леди Стендиш наградила Мэделин холодной улыбкой. — Смелость Ханта достойна всяческого восхищения. Не каждый мужчина отважится пригласить в свой дом даму с такой репутацией, как ваша.

Мэделин онемела от столь откровенного хамства, зато Бернис нисколько не растерялась.

— Артемис Хант — человек не робкого десятка, — небрежно бросила она, — не чета вашему сыну Эндикотту, который, как видно, предпочитает общество посредственностей. Хант же ценит ум и изящество.

Во взгляде леди Стендиш блеснуло негодование.

— А также, судя по всему, имеет склонность к рискованным пари.

Мэделин нахмурилась:

— О чем вы, мэм?

Губы леди Стендиш вытянулись в неприятную тонкую линию.

— Моя милая миссис Деверидж, неужели вы не знаете, что ваше имя значится в книгах пари всех джентльменских клубов города? Условия предлагают тысячу фунтов стерлингов любому мужчине, который проведет с вами ночь и останется жив. Как я понимаю, Хант уже получил свой выигрыш?

Мэделин открыла рот.

— Не переживайте, — продолжала леди Стендиш. — Может быть, вам удастся уговорить его поделиться с вами своим барышом.

Мэделин потеряла дар речи, чего нельзя было сказать про Бернис. Она окинула леди Стендиш холодным, презрительным взглядом боевого генерала, оценивающего своего противника.

— Вы, видимо, не слышали, что человек, в гостях у которого мы с Мэделин сейчас живем, недавно сделал в своем клубе категорическое заявление: тот джентльмен, который посмеет отозваться о моей племяннице в мало-мальски оскорбительной, по мнению мистера Ханта, манере, будет вызван на дуэль. Советую вам предостеречь юного Эндикотта. Насколько я помню, он ваш единственный наследник. Будет жаль потерять его на дуэли, устроенной в защиту чести моей племянницы, не правда ли?