– Вам виднее, – Фриша зачерпнула варева ложкой, попробовала его и сообщила нам: – Почти готово.

Собственно, время разговоров почти и прошло – еда подоспела, и мы смолотили все, что приготовила девушка. Причем Флоренс чуть не уснула с ложкой в руке, да и остальные под конец больше зевали, чем ели.

– Спите, – Гарольд добавил в костер пару трухлявых досок. – Я первый на страже, за мной фон Рут, потом де Лакруа.

– Толкни тогда, – согласно моргнул я, сунул под голову седельную сумку и провалился в сон.

Когда Гарольд разбудил меня, тыкая кулаком в плечо, мне показалось, что я вовсе не спал. Вот вроде только что глаза закрыл, а уже надо вставать.

– Эраст, – прошипел он мне в ухо. – Просыпайся!

– Уже, – недовольно буркнул я, открыл глаза и удивился.

Гарольд выглядел то ли смущенным, то ли немного ошарашенным.

– Ты чего? – спросил я у него. – Грейси и к тебе приставала?

– Ты дурак? – захлопал он глазами – Как мы с ней можем… Да не в этом дело! Скажи, ты их видишь?

– Кого? – испугался я за душевное здоровье друга.

Все-таки столько на него навалилось, опять же – переживал он очень и за Ромула, и за Флика.

– Их, – Гарольд вытянул руку в сторону очага. – Если нет – то со мной все не очень хорошо.

Я повернул голову и увидел около него три синевато-призрачных фигуры – двух молодых людей, где-то моих ровесников, и девушку, которая была, может, только чуть постарше их.

– Их? – я потер глаза, еще раз всмотрелся и развеял его сомнения по поводу сомнительности происходящего. – Вижу.

За стенами страшновато грохнуло – как видно, в холм ударила молния, через пару секунд раскатисто гукнул гром.

– Забавные они, да? – сказала звонким голосом призрачная девушка и поправила прядь волос, выбившуюся из-под берета с пером, надетого на ее голову. – Я же говорила – чем-то нас напоминают, ну, тогда, когда мы еще были подмастерьями у наставника.

– Все подмастерья магов похожи, – подтвердил её слова юноша, опершийся на стену около очага, высокий и стройный, с тонкими чертами лица. – Постоянный голод, недовольство наставником, который их чрезмерно трудит, и вечное непонимание – ну вот чем он, наставник, постоянно недоволен?

– Сколько можно болтать, – пробормотала Аманда сонно. – За день не наговорились? Дайте поспать, изверги!

– Как я ее понимаю! – девушка сочувственно почмокала губами. – Вот ты, Леон, тоже вечно с Серхио по полночи языками чесал, никогда мне выспаться не давали! Всё вы новые пути развития магии огня искали. И что?

– И то, – вступил в разговор третий призрак, достаточно грузный молодой человек в коротком плаще, как видно, тот самый Леон. – Кто тогда под Форнасионом разнес королевскую конницу в пух и прах? Мы с Серхио! Спалили её ко всем демонам! Если бы его не отравила эта стерва Милица – кто знает, как бы здесь, в Лирое, дело повернулось. Может, и отстояли бы замок. Вдвоем мы бы могли отразить атаку королевских магов, а одному мне просто сил не хватило.

– Если бы – да кабы, – отмахнулась от него девушка.

– Вы – подмастерья магов? – уточнил у призраков Гарольд.

– Почему – подмастерья? – недоуменно спросил у него высокий юноша. – Мы – маги.

– Были, – печально дополнила его слова девушка. – При жизни. Но когда-то мы были подмастерьями, как вы. Кстати – в этом вам повезло, и вы даже не представляете, как.

– Так оно и есть. Хоть вы и подмастерья, но в ваших венах уже струится магическая сила, – пояснил толстый Леон. – Именно поэтому вы можете видеть нас такими, какими мы были при жизни, и даже общаться с нами. Это дорогого стоит, так что ваша компания станет первой за много лет, кто уйдет из этих стен утром живой.

– А те, которые вас не видят? – поинтересовался я. – Ну, кто не маг?

– Все не совсем так, – мягко объяснил мне высокий юноша. – Они нас тоже видят, но не такими, какими мы были при жизни. Они видят то, что от нас осталось после смерти, те сгустки энергии, которые запечатлелись в тот миг, когда душа покинула тело. И имеют дело именно с этой, посмертной памятью, запечатанной в стены замка Ротрик. Вот этого замка, точнее того, что от него осталось.

Мы с Гарольдом переглянулись.

Ворон рассказывал нам, что не все маги после смерти уходят к Престолу, на суд богов. Те, кто принял смерть страшную, до крайности, до сумасшествия лютую – они часто остаются там, где это случилось, в виде теней и призраков. И беда тому, кто попадет в их холодные руки, спасения из них нет. И простой-то призрак опасен, а уже если это бывший маг – то ты почти наверняка пропал. Нам, например, с этими тремя даже всем вместе совладать не удалось бы, это точно. Нет, в принципе изгнать за грань этого мира подобные создания можно, но вот только для этого надо уметь и знать очень, очень много. Не всякий маг за такую работу возьмется, даже с учетом того, что плата за подобный труд всегда крайне высока.

– Если совсем уж напрямую – то и не всякого мага минет чаша сия. Магов мы, может, даже и больше не любим, чем остальных людей, – призналась девушка. – Стены Ротрика пали не под мощью стали. Их разрушила магия.

– Ренегаты! – прорычал толстяк, в его фигуре на мгновение синие тона сменились багрово-красными. – Свои против своих! Клятвы, обещания – все было забыто! Они же с рук у нашего наставника ели!

– Леона убил один из тех, кто давал обет верности нашему мастеру, – пояснила девушка. – Мало того – он был отцом девушки, которую Леон любил, и которая была ему обещана. Такое невозможно забыть даже тогда, когда ты пересек Грань.

– А меня попросту изрубили в куски, – сообщил нам долговязый юноша. – Я исчерпал все силы, сберегая как раз это помещение. Тут же был тайный ход, вон там, за полками, он вел в рощу у реки, далеко за стены. Теперь и хода нет, он разрушен, и реки тоже, ее русло стало дорогой, но тогда все было на месте. Надо было сберечь архив нашего наставника, хранившийся здесь. Ротрик считался неприступной крепостью, а эти земли – нашими владениями, потому он переправил свои записи сюда, пока сам сражался на юге континента. Кто знал, что эти негодяи-отступники примут предложение Совета Королей? Белинда и Розалинда ушли в этот ход, после обрушили его за собой, а я держал оборону. Ландскнехты, когда ворвались сюда, поняли, что я обессилен, но все равно меня боялись так, что не успокоились, пока не превратили мое тело в кровавые куски. И очень хорошо, это было больно, но зато недолго. Гертруде пришлось хуже – ее сначала долго насиловали, потом вырвали язык, а после – сожгли.

– Да уж, – проворчала девушка. – Ты всегда был везунчиком, Марк. За это тебя многие и не любили. Даже сейчас – нас просто боятся, когда видят, а ты вселяешь настоящий ужас.

– Многие меня не любили за то, что я всегда правду говорил, везучесть тут ни при чем, – не согласился с ней юноша. – Люди вообще склонны больше верить лжи и лести, чем правде. Знаю, что эта мысль не оригинальна, но что поделаешь.

– А когда это все было? – не выдержав, спросил я у них. – Имеется в виду осада и все прочее?

– Давно, – Леон махнул рукой, показывая, насколько не вчера это все случилось.

– А у меня другой вопрос, – подала голос Аманда, которая, похоже, проснулась и слушала нашу беседу с призраками. – Скажите – кто был ваш наставник?

Призраки переглянулись и дружно покачали головами, давая нам понять, что имя его они не назовут.

Мало того – после этого вопроса в синеве каждого из них появилось что-то вроде красноватого свечения, как видно память о наставнике их то ли злила, то ли раздражала. А может – наоборот. Может, они так его любили, что не могли смириться с тем, что, уйдя из этого мира, оставили его здесь. Кто их знает? Я выяснять это не хочу.

– Ну – нет, так и нет, – поспешно сказал Гарольд, он тоже заметил нехорошую красноту. – Скажите, мы для вас что-то можем сделать?

– То, что на самом деле нами желаемо, то мы от вас не примем, – мягко сказала девушка. – Мы умерли в муках, и это всегда будет с нами. От нашего недуга, коллега, есть только одно лекарство.