Но прямо сейчас я вижу, что он не хочет. Хотя это и не имеет значения, потому что Финн, в отличие от остальных, поприветствовал его твердым рукопожатием и уверенной «спасибо-что-меня-пригласили» улыбкой.

Положив руку Финну на плечо, папа ведет его в комнату знакомить с остальными гостями. Папа кивает, показывая, чтобы я присоединялась к ним, но мне больше хочется понаблюдать за этими двумя на расстоянии, как они приветствуют папиных коллег; я никогда не видела, чтобы он так душевно принимал парня, с которым я недавно целовалась.

Именно этой мужской связи мне сегодня и не хватало.

Я направляюсь на кухню взять напитки и поздороваться с дочерьми Сальваторе. Они на шесть и восемь лет старше меня, но по-прежнему живут с родителями; Валентина и Екатерина Марин – это две самые избалованные девчонки в киноиндустрии, но мне нужно быть с ними приветливой, ведь у папы с Сэлом совместные проекты.

Каждую целую в щеку и чувствую, что у Валентины духи Chanel, а у Екатерины что-то новенькое, похожее на Prada Infusion d’Iris. Два года назад они сильно поругались и не разговаривали почти три месяца из-за того, что не могли решить, у кого Chanel №5 будет фирменным ароматом.

Финн привык думать, что я такая же.

– Твой парень – это что-то, – говорит Валентина, показывая на Финна.

Я наливаю себе стакан минералки.

– Это точно.

– Такой грубый, – мурлычет она.

– Обожаю рабочий класс, – добавляет Екатерина.

Начинается. Я окидываю взглядом комнату в поисках Финна, прекрасно понимая, что они сделали выводы, глядя на его одежду. Он определенно выделяется из толпы. Он мускулистый, именно такая фигура была в моде в Голливуде, с короткими волосами, он стоит, поставив ноги на ширине плеч, словно пытается устоять от напора волны.

– У него свой рыболовный бизнес, – говорю я им.

– О-о, – воркует Екатерина. – Интересная ниша.

Я нацепляю улыбку, которая тут же становится настоящей, когда в комнату входит их отец и наклоняется ко мне, чтобы я поцеловала его в щеку. Его дочери невыносимы, но Сальваторе для меня с Беллами как второй отец.

– Как моя дорогая девочка? – спрашивает он.

– Просто чудесно. Еще раз поздравляю с началом нового дела, Неженка. Ты, наверное, в восторге?

– Да. Нужно затащить твоего отца в «Бескрайний Горизонт».

– Кажется, он уже в деле, – отвечаю я ему.

– Значит, остается, чтобы ты начала на меня работать, и все сложится идеально.

Глубоко вдохнув, я говорю:

– Вообще-то, Сэл, именно об этом я и хотела с тобой поговорить…

***

Финн прижал меня к стене возле моей квартиры, рыча, что я долго вожусь с ключами. По дороге домой мы раза четыре чуть не съехали с дороги, потому что его руки были под моим платьем, его рот на моей шее, и он постоянно клал мою руку себе на бедро, в то время как сам вытащил свой член, шепча, чтобы я его потрогала:

– Харлоу, теперь ты меня попачкала, ты же вылижешь его, да, когда мы приедем домой?

Он был весь такой скользкий, когда я гладила его по всей длине. Я дрочила ему, пока он не оторвал бедра от сидения и не начал подталкивать всякий раз, когда я доходила до головки, пока другой рукой вела машину. Когда мы припарковались возле моего дома, он уже задыхался и был твердым, как камень.

Он застонал, убирая мою руку.

– Только не в машине.

Звон ключей эхом раздается в пустом коридоре, когда он, все еще прижавшись ко мне, забирает их у меня, открывает дверь и заталкивает меня в квартиру. И уже через долю секунды, после того как дверь захлопывается, я лежу на полу.

Финн нависает надо мной, как оглядывающий свою добычу хищник. Я скольжу рукой по его телу, сжимаю большую и твердую выпуклость сквозь его брюки и решаю закончить начатое в машине. Но, похоже, он восстановил свой контроль, потому что убирает мою руку в сторону.

– Когда я увидел тебя в июне баре, – говорит он и взглядом пробегает от моих губ к шее, – ты подошла и посмотрела на меня так, словно я был выставлен на аукционе, села рядом и заявила: «Я люблю гимлет с текилой» [коктейль с соком лайма – прим. редактора]. Ты была похожа на медленно растекающуюся по стулу жидкость. Такая охуенно красивая.

– Как нефтяное пятно?

Он провел рукой по своему лицу, улыбаясь моей любимой фирменной улыбкой Финна, с морщинками у глаз.

– Именно. Я уже тогда знал, что никогда от тебя не отмоюсь, – мы оба смеемся, а потом он становится серьезным. – Я еще никогда и ни с кем не чувствовал себя таким настоящим, самим собой, – он наклоняется меня поцеловать. – Сначала я считал, что ты хотела только трахаться, и я думал только об этом. Но я не ожидал, что мы так хорошо друг другу подходим.

– Я тоже, – тихо признаюсь я. – Думала, что ты такой же, как и все, и быстро меня разочаруешь.

– Это тоже не исключено, – говорит он, целуя мои скулы. – Но у меня это может занять чуть больше времени.

То, что он делает, ощущается так приятно: целует мое горло и украдкой приподнимает до бедер подол моего платья.

– Бери столько времени, сколько тебе надо, – бормочу я.

Он говорит и раздевает меня:

– Тебе понравилось смотреть на меня во время вечеринки?

Вот одна, а потом и вторая туфля летит на пол.

– Да. – на самом деле, мне очень понравилось. Было видно, что ему немного некомфортно, но он с таким удовольствием старался ради меня. Думаю, у нас обоих впереди много подобного. Остается только постараться найти нас объединяющее и жить в этом.

– А дамам, похожим на сестер Кардашьян, ты меня представила как своего парня? – его руки ныряют под платье, хватают меня за бедра и стягивают вниз мои трусики. Очень, очень медленно.

Я приподнимаю бедра вверх, чтобы он меня коснулся.

– Я этого не говорила, но твои фанатки расстроились, зная, что это правда.

Он меня немного поворачивает, чтобы расстегнуть платье.

– Ты подтвердила, что я уже занят?

– Они и так это знали, – я выгибаюсь, и он стягивает с меня платье. Я лежу полностью обнаженная – и он смотрит на меня, будто я желанный ужин на День Благодарения или королевское украшение, или главный разворот в журнале Playboy – и добавляю: – Это сразу было понятно по твоему взгляду.

Он фыркает, расстегивая свою рубашку.

– По моему взгляду?

– Да.

Он снимает рубашку и снова наклоняется ко мне.

– И какой у меня был взгляд? – его руки напряжены, и футболка едва не лопается на бицепсах и широкой груди. То, как она спереди гладко заправлена в брюки… боже, помоги мне.

Он проводит теплой ладонью по моему животу и останавливается на ребрах.

– Печенька?

– Ш-ш-ш, лохматик, я тут переживаю свой момент с Джонни Кастлом из «Грязных танцев».

– Не понял, это хорошо или плохо? – спрашивает он, наклоняясь лизнуть мою шею.

– Я несу арбузы. [Выражение, взятое из фильма «Грязные танцы», означает, что говоришь всякие глупости человеку, который тебе нравится – героиня стояла с арбузом в руках – прим. переводчика]

Он отстраняется, а потом тут же наклоняется ближе проверить мой запах изо рта.

– Ты что, напилась?

– Ради всего святого, мужчина, я не пьяная. А ты или раздевайся, или начинай своим чудным ртом ласкать меня между ног.

Финн встает, подает руку, поднимает меня с пола и обнимает за талию.

– Я не собираюсь трахать тебя на полу, – говорит он.

– Тогда зачем ты меня повалил?

– Нетерпеливый. Или, может, неуклюжий.

Я смеюсь. У Финна в теле нет ни одной неуклюжей косточки, но нетерпеливых никак не меньше 206. [Количество костей в теле взрослого человека – прим. редактора].

Он ведет меня по коридору в спальню, проходя мимо шкафа.

– Ты не будешь меня сегодня связывать? – он качает головой. – Но мне нравится.

Я слышу его тихий смешок.

– Мне тоже нравится. Но я не хочу это делать каждый раз, когда мы вместе.

– Тогда я буду прикасаться к тебе, – угрожая, говорю я.