«Так будет надежнее. Никаких машин с сиренами!» — подумал он, продираясь сквозь чащу.

Лишь спустя час до него наконец-то дошло понимание всего происшедшего.

Он свободен!

«Да, но если ты будешь вести себя как идиот, то тебя снова поймают», — сказал человек сам себе.

Он шел дальше, в самую чащу. Когда уже рассвело, человек выбился из сил, наспех соорудил из веток кустарника примитивное ложе и тут же уснул.

Ему снилась мать. Она сидела напротив него и что-то рассказывала мягким, успокаивающим голосом. Ему всегда нравилось слушать ее. Как правило, это были добрые сказки из детства, теперь такого далекого. Мать положила теплые руки ему на плечи и говорила, говорила, говорила.

А он чувствовал голод. Жуткий, звериный. Слушал мать, глядел на ее красивые, ухоженные руки с необычайно нежной кожей и такими трогательно-розовыми ноготками, а его рот наполнялся слюной, густой и вязкой, как теплый сироп, только абсолютно безвкусный. Он смотрел на эти руки и представлял себе, как они выглядели бы без ногтей или без мяса.

Зрачки матери расширились. Она будто поняла мысли сына, и ее пальцы больно впились в плечи человека. Он застонал во сне, чувствуя, как слюна заполнила рот и стала стекать по подбородку.

Мать засмеялась, приникла к его лицу и принялась облизывать подбородок. Человек поперхнулся, увидев, что язык матери почему-то зеленый, покрытый какими-то мерзкими наростами. Ее пальцы все больнее впивались в плечи сына. Вскоре в его плоть погружались уже не ноготки, а громадные когти.

Когда он набрал воздуха в легкие, чтобы закричать, глаза матери сузились. Она задрала верхнюю губу и яростно зарычала.

Мужчина открыл глаза и увидел перед собой лохматую морду. Громадная собака нависла над ним, ощерила пасть и снова рявкнула.

— Саур, место! — хрипло крикнул кто-то, и пес с явной неохотой отошел.

— Поднимайся! — коротко приказал все тот же голос, и мужчина безропотно подчинился.

Он медленно сел и стал стряхивать хвойные иголки с рубашки, влажной от росы. Перед ним стоял приземистый мужик в засаленной камуфляжной куртке и болотных сапогах, густо облепленных грязью. Его крупные руки сжимали двустволку, заскорузлый палец лежал на спусковом крючке.

— Ты кто? — спросил он, подозрительно оглядывая пожилого мужчину в длинной бесформенной рубашке и шароварах.

Все было дырявое, как решето, и грязное до такой степени, что на этой рванине побрезговала бы спать свинья. Нездоровое землистое лицо, вымазанное слюной, под глазами тройные коричневые мешки, на слегка вытянутой голове обширная проплешина. Клочья седых волос, торчащие по бокам черепа, смахивали на кустарник, высушенный солнцем. Но егеря больше всего поразили глаза странного незнакомца. Они были похожи на два осколка слюды, едва мерцавшие в свинцовом неприветливом рассвете.

— Кто ты? — повторил мужик с ружьем. — Как здесь оказался?

— Я не помню, — последовал медленный ответ. — Я плохо себя чувствую. Мне нужна помощь.

— Руки за спину, — скомандовал мужик с ружьем. — А теперь шагай. Я егерь тутошний, так что закон представляю. Вздумаешь чудить — отстрелю яйца. Понял?

Губы старика тронула странная улыбка.

— Саур, рядом! — приказал егерь, и мастиф послушно метнулся к хозяину.

Спустя примерно полчаса вдали показался небольшой дом, обнесенный крепким забором. Саур вопросительно посмотрел на хозяина, и тот кивнул на входную дверь. Пес встряхнулся. Когда егерь с незнакомцем прошли в дом, он улегся прямо у ступенек. Саур был всего лишь собакой, но ему очень не понравился человек, которого нашел в лесу его хозяин.

Они вошли в темную кухоньку.

Егерь указал мужчине на пустое ведро, стоявшее в углу, и распорядился:

— Переверни и садись!

Старик некоторое время молча смотрел на егеря, затем выполнил его указание.

На столе затрещала рация, торчавшая в зарядном устройстве. Егерь не обратил на нее внимания, хотя сквозь помехи было слышно, как кто-то надрывно вызывал Волну. Неторопливо прикурив от спички мятую сигарету, хозяин дома в упор посмотрел на незнакомца.

— Волна — это я, — счел необходимым пояснить он, выпуская изо рта кольцо дыма. — Меня Евгением Федоровичем кличут. Можно просто Федорыч. Теперь я внимательно слушаю. Мне кажется, я тебя раньше видел. Вот только где?

Старик равнодушно качнул головой.

— Так ты будешь говорить? У тебя имя-то есть?

— Я не помню, — выдавил тот.

— Ты дурак? Или в детстве уронили, голову ушиб? — Федорыч стряхнул пепел прямо на пол.

Незнакомец исподлобья глядел на егеря.

— Волна, ответь Заре! — отчетливо зазвучал чей-то голос, но егерь продолжал игнорировать вызов.

Он узнал местного участкового, с которым постоянно держал связь. Евгений Федорович решил, что поговорит с ним, но сперва сам получит ответы на некоторые вопросы от этого чучела, появившегося невесть откуда.

Из уголка рта старика вновь потекла слюна. Федорыч брезгливо поморщился — ну и тип!

— Давай так. Я уже, в общем-то, догадался, кто ты такой будешь. Ты не первый попадаешься мне в здешних местах. Будь спокоен, вернешься туда, откуда сбежал.

Федорыч вдруг умолк, заметив, как изменился старик. Тот вытер слюну, слегка пригнулся, узловатые пальцы медленно сжались в кулаки, зрачки-осколки блеснули. Егерь проследил за его взглядом, и ему стало неуютно. Старик упорно смотрел на длинный нож, который лежал на разделочной доске.

— Вернешься туда, откуда сбежал, говорите? — проворковал он, облизываясь, и тихо засмеялся, продолжая пожирать взглядом нож.

— Даже не вздумай, старый козел! — процедил егерь, поднимаясь с табуретки. — Только попробуй, и я всыплю тебе картечи.

— Отпустите меня, — вдруг сказал старик. — Я отвечу на все ваши вопросы, а вы мне разрешите уйти. Ладно? — Он заискивающе улыбнулся.

Егерь кашлянул, увидев почерневшие гнилые зубы.

«Хватит трепотни. Пора его сдать куда положено», — мелькнула у него мысль.

— Я не помню своего имени, — мягко произнес старик и пригладил беспорядочно торчащие клочья волос. — Но знаю, кем я был.

— И кем же ты был? — поинтересовался Федорыч, стараясь, чтобы его голос звучал насмешливо, хотя внутри почему-то стало холодно и тревожно.

В его голове наконец-то со скрежетом заворочались шестеренки, отвечающие за память. Мозг словно просвечивал сам себя в поисках нужных сведений. Он уже почти не сомневался в том, кто перед ним, но что-то мешало ему позвонить в полицию.

Он приподнял ружье на уровень бедер и спросил:

— Кем ты был? Сантехником? Учителем истории?

Старик снова улыбнулся, на этот раз так широко, что Федорыч невольно вздрогнул. Нет, это была даже не улыбка, а злобный оскал.

— Я веселю детей, — выплюнул он из себя. — Понимаете? Заставляю их улыбаться и смеяться. Я приношу радость в каждый дом.

Он говорил, не прекращая ухмыляться. У егеря мурашки бежали по коже. Уверенности ему придавало только ружье, заряженное крупной картечью.

— Впрочем, я умею веселить и взрослых. — Старик хаотично задвигал костлявыми руками, изображая жонглирование. — Многие из них смеялись так, что за животы хватались. Видите ли, Евгений Федорович, я клоун. Правда, немного болел в последнее время, но теперь в полном порядке и готов с новыми силами делать свою любимую работу. Я старый добрый клоун! Встречайте меня!

За дверью послышалось ворчание Саура, а пальцы Федорыча еще крепче сжали ружье. Все происходящее казалось ему бредом.

Между тем старик подмигнул и вдруг предложил:

— Позвольте мне взять вон тот нож, и я покажу вам фокус.

— Стоять! — заорал егерь.

Он вышел из вязкого транса и теперь был в ярости на себя за проявленную нерешительность.

Старик с улыбкой посмотрел на хозяина избушки и заявил:

— Кстати, я вспомнил свое имя.

— Заткнись! Повернись! Руки за спину! — проревел Федорыч, и тот покорно зашаркал ногами.

Когда егерь шагнул к нему, до него донеслись слова незнакомца:

— Меня зовут Артур Малы…