Мила отшатнулась, держась руками за окровавленные губы. Олег сплюнул в воду розовый сгусток.

— А ты мог бы выпить кровь, когда твоя жажда станет совсем невыносимой? — Мила взяла влажную салфетку и прижала ее к кровоточащей губе.

Олег молчал. Он смотрел вниз и видел, как со дна котла начинает подниматься вереница крохотных пузырьков. Подошвы ног начали чувствовать тепло. Парень попытался толкнуть бак, но тот оказался слишком тяжелым.

— Ладно, — сказала Мила, так и не дождавшись ответа. — Я не обижаюсь на тебя. В сущности, ты просто ребенок. Ты должен сказать мне спасибо за то, что Артур не выдрал тебе ногти и зубы. Что это за суп — с такими вот приправами? А я тебя пожалела. Милая Мила писателя сварила! — Она резко развернулась и почти бегом выскочила из камеры.

Катя старалась отводить глаза, но они все время возвращались к этим проклятым банкам с фотографиями Олега.

«Они его разрубят, как Слона, и расфасуют по банкам».

— Дядя Витя, вы на меня все еще злитесь? — спросил Артур.

Виктор сплюнул, затем вкрадчиво сказал:

— У тебя на ногах цепь.

Артур с недоумением уставился вниз, словно до фразы Виктора ему и в голову не приходило, с чего это ему так неудобно ходить.

— Ну да, — неуверенно произнес он, переступив пыльными тапками. — Она говорит, так нужно.

— Значит, не хочет тебя отпускать, верно?

Артур озадаченно смотрел на Виктора, пытаясь сообразить, куда он клонит.

— Она… — начал он, но Виктор перебил его:

— Мила знает о том, что ты убил своего отца?

— Я не убивал, — испуганно залепетал Артур, лицо которого стало напоминать горелую, растрескавшуюся покрышку. — Я любил своих родителей!

— Ты убил его и повесил на крюк в подвале, а всем сказал, что он просто исчез, — жестко проговорил Виктор. — Ты в курсе, что твой отец и она были любовниками? Эта женщина обожает его даже сейчас!

Артур шумно сглотнул.

— Я…

— Ты в такой же заднице, как и мы, — подвел итог Виктор. — Она убьет тебя. Можешь не сомневаться.

Запавшие глаза старика на мгновение вспыхнули нехорошим блеском. Темный язык просунулся сквозь шелушащуюся трещину, облизнул грязные губы.

— Помоги нам освободиться, — голос Виктора прозвучал почти как приказ.

Катя затаила дыхание. Артур шаркнул ногой, приблизился к Виктору. Его скрюченные пальцы шевельнулись как колючие лапы насекомого.

— Развяжи нас, — повторил Виктор.

— Если вы окажетесь на свободе, дядя Витя, то тут же попытаетесь меня убить, — заявил Артур, сжимая узловатые пальцы в кулаки. — Я же вас насквозь вижу. Думаете, я все забыл? Нет. Я помню ту далекую ночь. Как будто это произошло вчера. — Он присел на корточки перед пленником. — Вы должны быть благодарны Миле. Она спасла от меня вашу жену и детей много лет назад. Извините…

Плечи Виктора дрогнули, но он сумел взять себя в руки.

— Значит, я ей в ножки должен поклониться? — холодно спросил он, в упор глядя на маньяка.

— Это вовсе не обязательно, — неожиданно проговорила Мила.

Она втащила в помещение связанного человека с мешком на голове. Мужчина вертелся, что-то нечленораздельно мычал. Мила нанесла ему два коротких, но сильных удара. Человек обмяк, распластался на полу. Она сняла мешок.

— Я ведь и предположить не могла, что этот болван решит перейти в атаку, — с удовлетворением глядя на бесчувственного Павла, сказала Мила. — Катя, прости меня, что я не углядела. Артур!..

Старик нервно улыбнулся и засеменил к Миле.

— Подними его наверх и раздень. Брюки можешь оставить.

Артур торопливо кивнул и, кряхтя, принялся перетаскивать Павла к цепям, спускающимся с потолка.

Мила подошла к столику, уставленному стеклянными банками, взяла одну и придирчиво оглядела со всех сторон. После чего она зачем-то подковырнула ногтем уголок фотографии, очевидно, проверяя, насколько надежно она приклеена.

— Хороший мальчик, — проговорила женщина, ставя банку на место. — Но уже не тот. К сожалению, годы, проведенные в психушке, дали о себе знать. Это несмотря на то, что последние пару лет Артурчику вообще ничего не давали. Я платила за это медсестре хорошие деньги. Увы! — Она подошла к стене, где стоял высокий шкаф, открыла одну из многочисленных полок и вытащила оттуда рулон полиэтилена.

— Хорошо, что я вовремя подоспела в тот день. Этот егерь оказался алчным человеком. К счастью, его жадность спасла Артурчику жизнь. Будь этот старик законопослушным гражданином, он вызвал бы полицию, и все мои усилия оказались бы бесполезными. Но мальчик так испугался меня, когда увидел в окно, что у него начался приступ. Мне пришлось все делать самой. — Мила шагнула к Виктору и приподняла его голову за подбородок. — Ты не должен ни в чем винить парня. Оказавшись на свободе, он никому не причинил вреда. Я заявляю это со всей ответственностью.

— Это уже не играет роли, — сквозь зубы произнес Виктор, и Мила одарила его чарующей улыбкой.

— Ты любишь цветы, Катя? — поинтересовалась она, повернувшись к девушке.

— Нет.

— Почему? — Мила искренне удивилась и вытащила из другого отделения комода какой-то плоский футляр. — Ты красивая, молодая. Все девушки любят цветы. Как тебе тюльпаны?

— Мне их жалко, — выдавила Катя, понимая, что Мила ждет от нее ответа.

— В этой жизни многое умирает для того, чтобы подарить радость другим, — философски заметила женщина. — С точки зрения обы-вателя, это несправедливо. Но даже комар просто так не кусает. — Она уселась на стул перед Виктором, открыла футляр, извлекла скальпель, подышала на лезвие, затем тщательно протерла его ватой.

Катины глаза расширились.

— Знаете, когда был жив Сережа, мы любили развлекаться таким образом. Он вырезал из дерева фишки, как в лото, понимаете? Одинаковой формы и размера. А я на каждой из них выжигательным аппаратом изображала опознавательные знаки. Дыбу, колесование, пресс для черепа, испанский сапог, грушу [5], сажание на кол. Кстати, Артур довольно неуклюже тогда в лесу проделал это с девчонкой. Она умерла буквально через час. А вот Сережа!.. — Глаза Милы засветились при упоминании о Малышеве-старшем. — Он был в этом плане виртуоз. Кол должен быть тонким и острым, чтобы, проходя сквозь тело, он не задел жизненно важных органов. Тогда человек сможет прожить три-четыре дня. Нам удалось этого добиться.

— Замолчите! — надрывно закричала Катя.

— Так вот, каждая фишка означала определенное наказание, — невозмутимо продолжала Мила. — Они хранились в специальном мешочке, и мы вытаскивали их наобум, таким образом решая судьбу приговоренного. Кстати, у нас была и бонусная фишка. Это гильотина, своего рода выигрыш. Быстро и безболезненно. Люди, которые находились тут месяцами, мечтали вынуть ее. Так вот, представляете, со временем Сережа стал угадывать их. Он чувствовал фишки как профессиональный шулер — карты! Их значение передавалось ему через пальцы. Это стало уже неинтересно, потому что возникла предвзятость. Тогда мы предоставили делать выбор тем людям, которые готовились к встрече с Господом. Но с вами все будет по-другому. Я уже приняла решение. — Она поднялась. — О «красном тюльпане» мне рассказал Сережа. Об этом он узнал во время войны в Афганистане. Мы, в общем-то, и познакомились там. Я была медсестрой, он служил в мотопехотном полку. Мы были молоды! В тот же вечер он овладел мною. Боже, это был потрясающий любовник! — Она небрежно повертела скальпель и бросила взгляд на Артура.

К этому времени он не без труда подтянул к потолку тело Павла и начал разрезать ножницами его одежду.

— О «красном тюльпане» ходили легенды, — помедлив, сказала Мила. — Советские бойцы, которых в ходе боя брали в плен, смертельно боялись такой кончины. Приговоренного подвешивали за руки, после чего надрезали кожу вокруг тела и заворачивали ее до пояса. Если не задеть важные сосуды, то человек может прожить несколько часов. Существовала разновидность этого наказания — «красный тюрбан». В этом случае кожу надрезали у живота, заворачивали наверх и завязывали лоскуты над головой как тюрбан. Но «тюльпан» нам с Сережей нравился больше.