А что будет в музыкальном корпусе?

Квакер однажды смотрел, смотрел на Ваню как — то непонятно и вдруг сказал строчку старой песни:

— Что? — не понял Ваня.

— Говорю: не твое это дело — военная музыка.

— С чего ты взял! — ощетинился Ваня. Как — то обидно стало: почему Квакер вдруг полез в его дела? Те, в которых Ваня и сам еще не может разобраться…

— А чего хорошего? Думаешь, сделают тебя дирижером кремлевского оркестра? Научат пиликать на флейте, и станешь рядовым капельдудкиным в гарнизонной музыкальной команде…

Ваня ощетинился еще старательнее:

— Ну и что? Не всякий музыкант — Башмет или Ростропович. Обычные тоже нужны. Что здесь плохого?

— Да ничего, — миролюбиво согласился Квакер. — Только если человек любит это дело. А тебе оно, как я понимаю, по фигу…

Квакер явно не хотел сказать плохого. И Ваня не хотел ссориться. Он ответил:

— А что делать — то? Меня и не спросят…

— Упрись…

— Ну, упрусь… А что взамен?

В самом деле — что? Если обычная школа, то ведь все равно…

«Эй, Повилика, там за тобой приехали!» И домой… И вечер все с теми же уроками. Или с дисплеем Интернета, где, как ни старайся, не найдешь родную душу. И к тому же: «Ваня, я много раз объясняла, что это очень дорого. А твой папа, как всегда, не спешит с алиментами…» Или телевизор с осточертевшей стрельбой, набившими оскомину мультиками и задерганными гитаристами, которые понятия не имеют о музыке. И с обязательными девицами без юбок…

Ваня перешел желтый луг и оказался у электромачты с оборванными проводами. Под мачтой лежал в клевере бетонный блок. На блоке сидел Никель.

Он сидел, наклонив плечи и голову и в опущенных руках, между колен, держал книжку «Мифы Эллады». У Вани с собой тоже была книжка. Разумеется, «Завещание чудака». Никель и Ваня разом посмотрели друг на друга. Никель улыбнулся. Не из вежливости, а хорошо так: видно, по правде был рад, что они встретились.

Ваня спросил:

— Можно, я тут посижу?

Никель торопливо подвинулся, хотя места на плите было на десятерых. Оба сразу поняли, какой получился анекдот. Засмеялись. Ник даже откинулся назад, вскинув колени. Книжка раскрылась, в клевер упал из нее фотоснимок. Тот самый — Саша Юхманов, мальчик в простреленном берете. Никель, кажется, смутился, но Ваня тут же сказал:

— А у меня тоже… вот… — Потому что в книгу Жюля Верна вложена была такая же фотография.

Сели рядом. Оба положили снимки себе на колени. Саша смотрел приветливо и словно ждал чего — то.

— Мы будто втроем, да? — сказал Никель.

— Да. И мы, и он… или его душа…

Почему Ваня сказал про душу?

Другому бы не сказал, но Никелю… Ване всегда чудилась в нем загадка. Словно Никель, побывавший на краю, больше других понимал в тайнах бессмертия душ, в загадках вечности…

Ник не ответил, только кивнул — понятливо так. И опять согнулся, опустил снимок между колен.

Ваня набрался смелости. Показалось, что подходящая минута для вопроса:

— Ник… а страшно было перед операцией? Ведь будто… уходишь куда — то…

Никель посмотрел сбоку и ответил… вполне легкомысленно:

— Да ни капельки! Делают успокоительный укол, говорят, что все будет в порядке, и тебе — до лампочки… Я даже и не помню, как давали наркоз. Запомнил только, как везли по коридору в операционную, а потом проснулся уже в палате. И врач говорит — все в порядке…

Ваня разочарованно молчал. Не оказалось никакой тайны.

Никель, кажется, понял его.

— Я ждал знаешь чего? Думал, что, когда операция на сердце, серьезная такая, душа взлетает под потолок и наблюдает оттуда. И ты видишь себя будто со стороны. Про это много всяких историй… Я потом спросил Андрея Евгеньевича, нашего доктора. А он засмеялся. Говорит, что такое бывает лишь в состоянии клинической смерти, когда человек больше, чем наполовину, уже на том свете… «А у тебя, — говорит, — душа крепко сидела внутри, расставаться с телом не хотела, поэтому и кончилось все хорошо…» Я говорю: «Но значит, душа все — таки есть?» А он засмеялся опять: «У хороших людей обязательно есть. А у кого нет — они не люди, а биороботы…»

— Дед говорил, что существуют всякие энергетические поля, — вспомнил Ваня. — Их природа еще неизвестна, но они есть. И, может, как — то связаны с нашими душами… Например, Всеобщее информационное поле…

— Конечно. Он зря не скажет, — согласился Никель.

Они посидели молча минуты две, слушая всякое стрекотанье в траве и гудки на недалеком шоссе. И девчоночий сердитый голос на берегу Тараскульки:

— Витька, я скажу маме, что ты опять лазал на тот берег!

— Ну и что? Тут глубина меньше, чем по пузо!

— Вот мама даст тебе по пузу! С другой стороны!

— Ябеда!..

Никель и Ваня подняли глаза, чтобы глянуть друг на друга и улыбнуться по поводу такой перепалки. И улыбнулись. И увидели, что через желтые цветы к ним идет Лорка.

Лорку привез Квакер. На багажнике своего велосипеда. Потому что Лоркин велик «стал совсем утиль и надо горбатиться неделю, чтобы довести его до ума». Так объяснил Квакер. Но, скорее всего, он просто понимал, что путь в тридцать километров по ухабистым обочинам — это не для «девицы, похожей на кузнечика в юбке». Впрочем, Лорка приехала в мальчишечьих бриджах и не менее мальчишечьей майке — безрукавке — с пиратской рожей на животе.

Остатки ее расплетенных и остриженных косичек лохматились и курчавилась. А плечи крупно шелушились от загара. Ваня пошел навстречу. Снял с Лорки невесомый пластик кожи и пустил по ветру.

— Хочешь, я всю шелуху с тебя счищу, как с молодой картошки?

— Хоть бы «здрасте» сказал, — притворно надулась Лорка.

— А это и есть «здрасте»…

— Лорка, ты как нас нашла? — спросил с плиты Никель.

— Да я еще с прошлого года знаю, что это твое любимое место!

— Вот как! И теперь всем звонишь об этой тайне!.. Убирайтесь отсюда оба! — Ник прекрасно понимал, что Ване и Лорке хочется побыть вдвоем.

— Может, вместе побродим? — сказал Ваня из вежливости.

— Идите, идите. Не мешайте читать про древних греков. Это были благородные герои, не то что некоторые…

Лорка и Ваня посмеялись и пошли. По плечи в желтых цветах.

Лорка сказала, что вернулась в Турень вчера утром. И в это же время приехал из Каменска Квакер.

— Теперь он болтает с Трубачами, а я, Ваня, сразу пошла искать тебя…

— Ты молодец!

— Да… Ваня, Квакер ключик привез. Такой замечательный…

— Ух ты! Пошли скорее, я хочу посмотреть!

— А не надо идти, он у меня… — Лорка вытащила из брючного кармана спичечный коробок, выдвинула ящичек.

— Ух ты… — опять сказал Ваня. Серебристый ключик сверкал, будто в кадре фильма про всякие волшебные шкатулки. Разлетались маленькие лучи. Длиною ключик был сантиметра три, а еще на полсантиметра торчало из стерженька тоненькое прямое жало.

— Стальной волосок. Да, Лор?..

— Конечно. Как в песенке… Теперь все будет…

— Что будет? — шепнул Ваня.

— Ну… как мы хотели. Повернул ключик — и всё по правде…

Ваня осторожно выложил ключик на ладонь. Покачал, как бабочку.

— Ваня… — сказала Лорка щекочущим шепотком.

— Что?

— А пусть это будет ключик не только для волшебного фонаря. А?.. Пусть еще для острова Гваделорки…

Сперва радость прокатилась по Ване горячим шариком. Однако почти сразу выскочило опасливое «но»…

— Но…

— Никому ведь это не помешает, — чуть виновато объяснила Лорка. — Бывают ведь ключики, которыми можно открывать не одно, а много волшебных дверок. Никто не обидится, если узнает… Мы будем брать его иногда, а потом возвращать всем… А можно просто считать, что он всегда у нас…

«В самом деле… И я буду так считать — там… когда уеду».

— Лорка, ты правильно придумала! Пускай так и будет…