– Вы так думаете, милорд?

– Ба! В жизни всякое бывает. В любом случае я не представляю, где они найдут армию, даже если у них и возникнет такое желание.

– Надеюсь, вы не ошибаетесь, милорд, – пробормотал Мика, но тут же покачал головой, словно хотел сказать: «Хотя я не очень-то верю».

Оказалось, что Мика не ошибся: именно в этот момент, в нескольких лигах у них за спиной, некий господин уже просил, чтобы его имя сообщили лорду Адрону. В руке он держал листок бумаги, всего лишь обрывок, который к тому времени, когда дело подойдет к своему завершению, изменит судьбу каждого, кого наша история касается.

Как только посетитель сообщил свое имя, его немедленно проводили в ту комнату, где он уже бывал, а лорд Адрон поднялся ему навстречу, поклонился и внимательно оглядел с ног до головы.

– Добрый день, граф Шалтре, – сказал он.

– Добрый день и вам, ваше высочество, – ответил лиорн, низко кланяясь из уважения к сану драконлорда, но не так низко, как мог бы, поскольку приехал в качестве посланца его величества.

Адрон, который сумел правильно оценить его приветствие, сказал:

– Вы хотите мне что-то передать?

– Имею честь, ваше высочество, – ответил Шалтре.

– Я жду.

– Вот сообщение, которое я уполномочен вам передать: вы должны собрать и возглавить армию из тысячи воинов, чтобы захватить неких беглецов.

– Беглецов? Иными словами, преступников?

– Я не сказал, что они преступники, ваше высочество, однако их необходимо арестовать или убить.

– Ну и сколько же всего беглецов?

– В настоящее время шестеро.

– Шестеро? Вам требуется тысяча воинов, чтобы схватить шестерых беглецов?

– Нужно прочесать горы, ваше высочество.

– Ага, значит, вам необходимо произвести разведку. Уверяю, это задание гораздо лучше выполнят несколько следопытов, нежели тысяча солдат.

– После того как следопыты найдут беглецов, может потребоваться много солдат, чтобы доставить их, ваше высочество.

– Выходит, они очень опасны, милорд?

– Исключительно.

– И каковы их имена?

– Я не знаю всех имен, но одного зовут Кааврен, а другого – Аттрик.

– Значит, речь идет именно об этих господах?

– Именно.

– Они беглецы?

– Так оно и есть.

– Я их знаю. Они у меня гостили и покинули мой дом два дня назад. Боюсь, сейчас они уже далеко отсюда – солдатам их будет не догнать.

– Нет, ваше высочество. У нас есть основания считать, что они поехали по дороге в сторону Плавучего моста.

– Ну и что с того?

– По причинам, которые известны только им самим, они выбрали длинный маршрут – быть может, для того, чтобы поберечь лошадей. Если мы сможем выступить в течение часа и вы поведете солдат через перевал, то уже через девять часов мы будем там, где они сейчас.

– Вы прекрасно знаете местность, граф.

– Ваше высочество очень добры.

– Жаль, но я должен вам отказать.

– Как отказать?

– Они были моими гостями, более того, среди них есть человек…

– Чье имя не следует называть, ваше высочество. Что ж, не всех необходимо арестовать или убить – вот почему вы должны сами выступить во главе войска. Вы ведь не хотите, чтобы свершилась ошибка.

Адрон нахмурился, пытаясь понять суть сложных политических интриг, стоящих за этим требованием императора. Наконец, так и не решив проблемы, он сказал:

– Тем не менее я повторяю, что вынужден отказать его величеству в этой просьбе. По той причине, что еще во время своего пребывания в городе Драгейре получил следующие сведения: люди с Востока собирают войска возле Пепперфилда, и, чтобы помешать вторжению, я должен вести свою армию именно туда.

– Разрешите напомнить вам, ваше высочество, что вы не являетесь маркизом Пепперфилдом.

– В настоящий момент маркиза Пепперфилда не существует. Однако заверяю вас, люди с Востока не станут откладывать свое вторжение только из-за того, что его величество никак не может принять решение.

– И все же вопрос о вторжении с Востока прежде всего касается Империи, поэтому многие будут удивлены, если вы введете свои войска в Пепперфилд.

– А вот люди с Востока удивляться не станут.

– Значит, вы полны решимости вести свои войска в Пепперфилд и отказываетесь выполнить просьбу его величества?

– Проклятие! Таковы мои намерения. Я загнал двух лошадей, чтобы поскорее сюда вернуться и заняться приготовлениями к походу.

– Однако это невозможно, ваше высочество, – заявил Шалтре.

– Невозможно?

– Когда его величество обращается к кому-то с просьбой…

– Речь идет о просьбе, а посему я имею право ее отклонить – выбор за мной. И хотя я совсем не хочу оскорбить его величество, тем не менее…

– А если речь идет не о просьбе, а о приказе?

– Тогда совсем другое дело. Будучи герцогом Истмэнсуотчем, я обязан повиноваться.

– Именно.

– Ну?

– Считайте, что вы получили приказ.

– И все же вы недавно говорили, что речь идет о просьбе.

– Да, это была просьба, ваше высочество, – до того момента, пока вы не отказались. Теперь она превратилась в приказ.

Адрон внимательно посмотрел на лиорна:

– Полагаю, у вас есть доказательства воли его величества?

– Ваше высочество соизволит взглянуть на эту бумагу?

Адрон нахмурился, но взял протянутую Шалтре бумагу и прочитал: «Лорд Адрон, мы повелеваем вам следовать указаниям Шалтре относительно всех вопросов, связанных с арестом Кааврена из Каслрока и его спутников. Тортаалик». Адрон проверил подпись, печать, стараясь, чтобы на его лице не отразилось никаких чувств. Наконец он молча поклонился, потому как сомневался, что может говорить вполне уверенно.

– У вас есть еще вопросы, ваше высочество? – спросил Шалтре.

После короткой паузы Адрон сумел взять себя в руки и ответил:

– Мы выступим через час, милорд.

– Я буду ждать ваше высочество снаружи.

Теперь мы вернемся к нашим друзьям, которые ничего не ведали об этом разговоре. К тому моменту, когда начало темнеть, они добрались до места, находившегося в двух милях от Пепперфилда. Аттрик заявил, что они с Катаной должны устроить поединок тем же вечером, но Кааврену удалось убедить его подождать до рассвета, чтобы все могли спокойно отдохнуть.

Следует отметить, вечер выдался довольно холодный, поскольку друзья поднялись высоко в горы. Однако дров оказалось в избытке, поэтому, позаботившись о лошадях, они разожгли большой костер и поужинали хлебом и сыром. Тазендра помалкивала и казалась печальной. Все устроились поближе к огню, завернувшись в плащи и одеяла, но разговор не клеился – было понятно, что завтрашний день положит конец дружеским отношениям, во всяком случае между некоторыми из них. Время от времени Катана бросала испытующие взгляды на Аттрика, словно размышляя о том, какая дружба могла бы их связать, если бы они встретились при других обстоятельствах. Аттрик, в свою очередь, избегал смотреть на Катану, будто уже не хотел вступать с ней в смертельную схватку, но не имел права нарушить долг чести.

Наконец Кааврен вздохнул и сказал:

– Друзья мои, должен признаться, меня беспокоит то, что я делаю. В Драгейре идея отправиться в дальнее путешествие казалась мне привлекательной: покрыть себя славой, стать героями, – но теперь, когда мы здесь, все кажется таким сложным.

– Что ж, – отозвалась Тазендра, – вы правы. Но должна честно признаться, не понимаю почему.

– Дело в том, – промолвил Айрич, – что мы ввязались в политические игры Империи, причем руководствовались собственными интересами, не пытаясь ей служить. Мы совершили ошибку, и я признаю себя в том виновным.

– Ба, – вмешался Пэл. – Конечно, мы оказались в центре интриг, но в этом нет ничего плохого, если император силен; именно таким способом дворянин и должен доказать свою силу, прославиться. Когда же император проявляет слабость, те, что ему служат, могут обнаружить лишь собственную слабость.