– Николая убили! – сказал Крайнев.

– Ах ты!.. – раздалось из кузова, и Седых спрыгнул на дорогу.

– Перетащим в кузов! – сказал Крайнев. – Ты сядешь за руль. Офицер за рулем – это подозрительно.

– Слушаюсь!

Вдвоем они вытащили тело подполковника из кабины. Иван помог поднять его в кузов. Снял с себя шинель, положил под голову Октябрьского и накрыл лицо полой. Иван ничего не сказал, но глаза у него влажно блестели. Седых сел руль, Крайнев пристроился рядом, и грузовик покатил по дороге.

– Через два километра сворачиваем на проселок! – сказал Крайнев.

– Помню! – отозвался Седых.

– Как Эльза? – спросил Крайнев.

– Спит. Как дал ей товарищ подполковник таблетку, так и заснула. Лоб не горячий. Не переживайте, товарищ майор, к обеду будем в бригаде, а там врач…

Крайнев кивнул и достал сигареты. Смертельно хотелось спать…

Сталин слушал доклад молча. Не перебивал, не задавал вопросов, молча вертел в пальцах пустую трубку, которую то клал на зеленое сукно стола, то снова брал в руки. Было в этом молчании нечто зловещее, что заставляло присутствующих внутренне ежиться. Василевский, Абакумов, Пономаренко – все они сидели, опустив головы. Судоплатов докладывал стоя. Сталин не предложил ему сесть, как обычно, и в этом тоже просматривалось нерасположение Верховного. Начальник 4-го управления НКВД СССР смотрел на вождя сверху вниз. Он видел склоненную седую голову и сухие кисти, торчавшие из обшлагов френча. Левая кисть была заметно суше правой.

Судоплатов закончил и умолк. Сталин молча дал ему знак сесть. Сам встал, прошел к письменному столу. Молча стал набивать трубку табаком из разорванной папиросы «Герцеговина Флор». Это привычное занятие позволяло ему все обдумать, прежде чем говорить. Решение вождя должно быть безошибочным и мудрым, каждое слово – выверенным. Сталин зажег спичку, раскурил трубку и вернулся к столу для приглашенных.

– Итак, – сказал он, пыхнув дымом, – подытожим. Абверу удалось втайне от нашей разведки создать школу, подготовившую шестьдесят девять профессиональных шпионов. Это тридцать три разведывательные группы. Я правильно понимаю, товарищ Судоплатов!

– Так точно! – вскочил генерал.

– Сидите! – Сталин сделал жест трубкой, как будто придавливал офицера чубуком. Судоплатов подчинился. – Тридцать три группы! – повторил Верховный. Цифра напомнила ему семинарскую юность. – В то время как для срыва летнего наступления в Белоруссии достаточно одной. Если верить вашему докладу, Павел Анатольевич, группы готовы, возможно, немцы начали их заброску. Так?

– Так точно!

Генерал снова вскочил, но Сталин усадил его тем же жестом.

– Информация достоверная?

– Ручаюсь, товарищ Сталин!

– Что собой представляет Петров?

– Воюет с первого дня войны. В 1941 был ранен, попал в окружение, но пробиваться к линии фронта не стал, а создал в Городском районе партизанский отряд. В марте 1942 года отряд полностью очистил от немцев Город и район, которые оставались свободными от оккупантов до прихода Красной Армии.

– Помню! – сказал Сталин. – Отрядом командовал старший лейтенант Саломатин, а создал некто Брагин. Так, Пантелеймон Кондратьевич?

– Так точно! – сказал Пономаренко, в который раз поражаясь нечеловеческой памятливости вождя.

– Нам тогда доложили, что под фамилией Брагина скрывается другой человек.

– Это был капитан государственной безопасности Петров! – сказал Судоплатов. – После того как отряд Саломатина получил указание Центрального штаба партизанского движения перебазироваться в другой район, Петров оставил отряд, где его пребывание не диктовалось необходимостью, сумел перейти линию фронта и добраться до Москвы. Благополучно прошел проверку и служил инструктором в спецшколе диверсантов. Подал несколько рапортов с просьбой направить на фронт. По всем получил отказ. После чего самовольно сел в самолет с очередной группой и выбросился в тылу немцев.

– Опытные специалисты рвутся воевать, а мы держим их в тылу, – сказал Сталин. – Сами же за линию фронта отправляем неумех, которые сразу проваливаются. Отправь мы Петрова годом раньше, возможно, узнали бы о «Валгалле» своевременно.

Судоплатов и Абакумов подняли опущенные головы. Сталин сказал «мы». Это означало, что вину за несвоевременную заброску Петрова он не возлагает на кого-то конкретно.

– Почему ваши люди ничего не знали? – Сталин посмотрел на Пономаренко.

– В N действовало комсомольское подполье, но в 1942 году его разгромили, – сказал начальник Центрального штаба партизанского движения. – Дети, вчерашние школьники, никакого понятия о конспирации.

– Почему не послали в помощь опытных разведчиков?

– Посылали, товарищ Сталин! – сказал Судоплатов. – Две группы. Обе погибли. В N чрезвычайно сильны СД и абвер, что не удивительно, если учесть, что неподалеку от города обосновалась разведывательная школа.

– Но Петров смог оставить немцев в дураках?

– Смог, товарищ Сталин!

– Почему?

– Признаться, мы сами не рассчитывали на такой результат. Заброска Петрова не готовилась заранее, он действовал спонтанно. Тем не менее сумел продержаться в N полгода. Полагаю, сыграли роль личные качества Петрова: интуиция, умение перевоплощаться, склонность к импровизации.

Сталин довольно кивнул. Признание Судоплатова подтверждало верность лозунга: «Кадры решают все!» А также неумение многих занимающих высокие посты людей находить и выдвигать такие кадры.

– Насколько я понимаю, – сказал Сталин, – мы можем гордиться успешной разведывательной операцией Красной Армии. Полгода в глубоком тылу немцев действовали наши разведчики. Добытая группой информация оказалась чрезвычайно ценной, враг понес значительный урон в живой силе и технике. Группа благополучно вернулась на базу.

– Подполковник Октябрьский погиб! – напомнил Судоплатов.

– Случайность, которая не влияет на правильность вывода! – сказал Сталин. – Согласны?

– Так точно!

– Представления о награждении готовы?

– Никак нет!

– Почему?

– Хотел дождаться возвращения группы в Москву.

– А если не вернется? Идет война.

Судоплатов не ответил. Этого не требовалось: вопрос прозвучал, как упрек.

– Летчику-истребителю, сбившему двадцать самолетов врага, мы присваиваем звание Героя Советского Союза, – продолжил Сталин. – Летчик-штурмовик становится героем за восемьдесят боевых вылетов, снайпер, уничтоживший сотню гитлеровцев, также получает Золотую Звезду. Это правильно. Разведчик, чья добытая с риском для жизни информация помогла уничтожить тысячи фашистов, а также большое число их военного снаряжения, остается без награды. Вот это неправильно. Так, товарищ Судоплатов?

– Майор Петров отправился за линию фронта самовольно, – сказал Судоплатов. – Он грубо нарушил воинскую дисциплину и подлежал суду воинского трибунала.

– Он не в тыл побежал, не так ли? Воинская дисциплина свята, нарушителей мы строго караем. Для провинившихся офицеров существуют штрафные батальоны. Многие из осужденных честно искупают вину кровью. С тех, кто особо отличится, не только снимают судимость, но и представляют их к наградам. Например, первым ворвался в траншею врага, взял «языка» или уничтожил огневую точку противника. Неужели майор Петров сделал меньше?

– Представления будут готовы сегодня же! – сказал, вставая, Абакумов.

– Можно и завтра! – сказал Сталин. – Садитесь! Пора вернуться к этой «Валгалле». Какие будут предложения?

– Уничтожить! – сказал Василевский, раскрывая папку с фотоснимками. – Одним налетом авиации.

– Покажите! – сказал Сталин, подходя.

Василевский стал раскладывать на столе фотографии.

– Данные авиаразведки совпадают с информацией разведгруппы. Школа расположена в здании бывшего монастыря поселка Орешково. У монастыря толстые стены, наверняка имеются подвалы. Но если поднять в воздух эскадрилью тяжелых бомбардировщиков с ФАБ-1000, ни одна живая душа не уцелеет.