Разберу на молекулы бред и построю иные мечты…
Неевклидны движения душ, искривилось пространство в тебе.
Стало маетно в райском саду… коль решился на дерзкий побег.
Что ж, счастливой дороги, беглец… постарайся отмыть сапоги,
чтобы грязью растоптанных лет не испачкать себя и других.
Я тебя не могу удержать… да, пожалуй, уже не хочу.
Не поверишь, мне больше не жаль… ну, за новую жизнь, по чуть-чуть.
2011
Ветреное
Зима кружится сукою у ног, запенивает стылые барашки… Бессмысленно вцепляться в день вчерашний – безжалостно его проглотит ночь. И будут падать звёзды за окном, и разлетаться в легкие кристаллы… сугробы снежных звёзд. Мы перестали смотреть в глаза друг другу. И темно отныне в наших дымных зеркалах.
А за окном поёт усталый ветер… неужто хватит силы до рассвета? Наверное, побился об заклад, что сможет разогнать толпу теней и подсказать ненужные ответы. Мне ветер пропоёт: надежды нееет… и веры нееет…
Да кто ж поверит ветру…
2011
Предел терпения
Ах, это ты? глазам своим не верю!
Принёс лимон, улыбку и коньяк.
Вчера ушел, в сердцах шарахнув дверью –
Я думала, обвалится косяк.
Забрал часы, трусы, зубную щётку,
рычал, плевался, челюстью скрипел
и разорялся прямо до икоты
о том, что есть терпению предел!
что ты дошёл до этого предела!
Но ты же, милый, сам туда попёр,
без компаса, решительно и смело –
и налетел на каменный забор.
Ведь ты же видел, там висят таблички
«Проход закрыт» и «Не влезай – убьёт!».
Не изменяя пагубной привычке,
ты поступил как раз наоборот.
Бодал непрошибаемую стену,
пытался закарабкаться наверх.
Входи уж… пожалею, непременно.
Да понимаю – больно. Смех и грех.
2011
Бесслёзное
Она о чём-то плакала… о чём?
бесслёзно, незаметно и беззвучно…
И безнадёгой распластались тучи,
от них мозжит проклятое плечо,
а в щели слишком дует из окна
ненужностью, болезнью и печалью,
и холодно душе в дырявой шали –
морозит застарелая вина…
Она молилась, глупо и смешно,
бессвязно, горячо и неумело.
Наивная мольба её летела
в беззвёздную простуженную ночь.
О чём молилась? плакала о ком?
то ведает единственно Всевышний.
Вот только Он безверия не слышит.
И тает валидол под языком…
2011
По следу
Я шла по следу за тобой, я чуяла – ты где-то рядом. Витала в воздухе любовь и шкуру ворошила рябью. Ты был хитёр, ты путал след… но ведь и я не лыком шита. Твой отпечаток на земле нас повязал незримой нитью. Отчаянная круговерть не уведёт меня от сути. Мой чуткий и сторожкий зверь, ты не уйдёшь от гончей суки. Мне предназначен этот след, в азарте взлаиваю сладко… Я нагоню тебя, беглец, вцеплюсь в тебя любовной хваткой.
Будь проклято моё чутьё! ты не укрылся от погони… Предсмертно вскинуто ружьё в чужих безжалостных ладонях…
2011
Песочное
Тревожный стук безбашенных часов особенно заметен ближе к ночи, и слышится, как время камень точит, перетирая крошево в песок. Бесцветная прозрачная печаль, как бриллиант в воде, неразличима. Дороги привели к воротам Рима, но на воротах крепкая печать.
Рассыплется песочная строка невзрачной горсткой мимолётных истин. Открытый счет с рождения исчислен, но не спросить итоги у песка.
Куражится пространство за окном… а, может быть, мне это только снится? Там, на балконе, вялая синица колотит клювом мёрзлое пшено. Как жаль, что я не в силах приманить к кормушке белоплечего орлана…
А он парит над склонами вулкана и слушает, как точится гранит…
2011
Бомжик
Вчерашний бомж, расставшись с батареей, грохочет миской с раннего утра. Не обожрался бы до диареи… он думает, что здесь кошачий рай. Худющий, от рождения голодный, бесправно помяукал в нашу дверь.
А ты хотел скотину с родословной… да посмотри, как счастлив этот зверь! Умён, бродяга, ничего не скажешь, наводит с нашим кобелём мосты. А Клеменс, дурачок, доволен даже. Смотри, смотри – они уже на ты! Он сам решил, помоечный котяра, что независимость – тяжёлый крест. Понатерпелся от судьбы ударов – и не уйдёт теперь из райских мест.
Да пусть живёт у нас… ведь ты не против побыть его счастливою судьбой? и, может, он, уйдя в Страну Охоты, замолвит добрый мяв за нас с тобой…
2011
Глобальное
Он видел, как пылали облака,
когда валилось солнце в океан.
На диком пляже чёрного песка
валялся одноразовый стакан.
И он (ну, не стакан, само собой,
а тот, который наблюдал закат)
задумался о бренности земной
и как-то опечалился слегка.
Использованный лопнувший стакан,
отброшенный небрежною рукой,
уйдёт под толщу чёрного песка
и сохранится на века. На кой?
А он (мыслитель) канет в перегной,
на нём взрастёт бессмысленный бурьян.
Он в небо закричал: «Пошто?! На кой
так вечен одноразовый стакан?!».
Искрился вулканический песок,
меланхолично угасал закат.
Гонял по пляжу лёгкий ветерок
нетленный одноразовый стакан…
2011
Белое
Такая тишь – до хруста и до звона, густая, хоть бери её в ладони… И белый след на ярко-синем своде – наверно, резвый ангел пролетел на реактивной тяге (в свете моды)… размытый росчерк в мёрзлой высоте. Собачий лай и скрип полозьев нарты теряются в безмолвии сугробов. И кажется – остановился глобус. Какое там, к чертям, начало марта! Снега, снега – без края и до бога. И в вечном беге кашляют собаки, в немое небо тянется дорога, и чудится дыхание галактик. Молочный свет окрашен синевой (так вот какого цвета удивленье!). В душе звенит смешное откровенье: белее снега нету ничего. И пыль снежинок сыплется за ворот…
А где-то ждёт усталый серый город…
2011
Не уводи меня из темноты…
Ты уводил меня из темноты, ты нёс меня на свет в своих ладонях,
ты мне шептал про синюю бездонность… и верил в эти странные мечты.
Но не бывает небо голубым – оно чернее самой чёрной смоли,
лишь дыры звёзд просвечивают болью. Задёрни тучи! я хочу забыть…
забыть твои растерянность и страх, когда, дожив со мною до рассвета,
ты видишь, что меня с тобою нету – ты снова держишь пустоту в руках.
Ты слеп со мной. Во мне ты тоже слеп. Ты не умеешь – не глазами видеть.
Ищи свой свет… я, право, не в обиде. Оставь меня моей надёжной мгле.
Не уводи меня из темноты. Моя дорога в стороне от рая.
Я просто тьма.
При свете – умираю.
Я не умею из себя уйти…
