— Я тебя слышу, Госпожа нитей! Чего ты от меня хочешь?

— Ты умеешь судить людей?

— Великолепно! — ответил он. — Могу с первого взгляда сказать, сколько у человека денег и какую сумму он готов отдать за безделушку.

Атропос улыбнулась:

— Ну, на такое способен любой цыган. Предположим, тебе нужно принять решение, касающееся его жизни?

— Человек делает то, что должен. Но мы не любим убивать. Такая необходимость возникает редко.

— Хорошо, я не буду темнить. Я Судьба. У меня есть три аспекта, я должна заменить один из них до конца сегодняшнего дня. Мы рассматриваем тебя в качестве одной из возможных кандидатур, но не уверены, что готовы предложить такую службу мужчине вообще и тебе в частности. Если тебя наше предложение заинтересовало, ты должен убедить нас — всех троих… и, вполне возможно, мы будем вести себя не слишком милосердно. Мы не дадим тебе подумать; время поджимает, и если ты категорически против, нам придется отправиться на новые поиски.

— Цыгане способны быстро оценить новую ситуацию, — не моргнув, ответил Николай. — Ответьте на три моих вопроса, и я отвечу на все ваши.

— Спрашивай.

— Какой аспект?

Атропос дотронулась до своей полной груди.

— Нужно заменить меня — Атропос. Я перерезаю нити жизни.

— Получу ли я полную свободу?

— Нет. Тебе придется постоянно заботиться о благополучии всего Гобелена Жизни, об интересах остальных аспектов и инкарнаций. Нити никогда не перерезаются случайным образом, это очень серьезное дело. Но, при соблюдении законов, ты будешь иметь определенную свободу. Никто не станет оспаривать твое мнение.

— А у меня будет время для музыки, танцев и рассказов?

— Если захочешь.

— Тогда считайте, что меня ваше предложение заинтересовало.

Атропос посмотрела на него:

— Ты ничего не спросил ни про волшебство, ни про бессмертие, ни про власть.

— Нет никакой необходимости. Я знаю, что такое инкарнация. Я знаю, каким могуществом они обладают. Я знаю, что они бессмертны ровно столько, сколько пожелают. Я знаю, они могут выбирать внешность, что один из аспектов Судьбы всегда молод и прекрасен.

— Тебе от этого не будет никакого прока, — предупредила Атропос. — Только один аспект владеет телом, два остальных становятся всего лишь мыслями. Ты никогда не сможешь прикоснуться к Клото.

— Зато какое удовольствие находиться рядом с ней!

— В таком случае пусть она первая задаст тебе свои вопросы, — мрачно предложила Атропос.

Появилась Клото, обманчиво юная и задорная.

— Итак, ты любишь танцевать… А как твою любовь соотнести с таким серьезным делом, как перерезание нитей жизни?

— Чего стоит жизнь без радости и веселья? Каждому смертному постоянно приходится решать серьезные проблемы. Отдохнуть от них мы можем лишь в невинных удовольствиях, даруемых нам жизнью — музыка, танцы и радости соблазнительной плоти вроде твоей.

Казалось, на Клото его слова не произвели никакого впечатления.

— Если бы ты знал, что завтра должен умереть, ты стал бы танцевать сегодня?

— Да! Я постоянно смотрю смерти в лицо, в особенности сейчас, когда моя жизнь почти подошла к концу, и потому наслаждаюсь каждой дарованной мне минутой. Не может быть лучше смерти, чем со скрипкой в руках, песней на устах и красавицей, на которую ты смотришь.

Клото все еще сомневалась:

— Я хочу посмотреть, как ты танцуешь.

— Мне нужна партнерша.

Клото поколебалась несколько секунд — ей явно не хотелось отвлекаться от своих расспросов и самой принимать участие в танце.

— Давай я! — вскричала Вита. — Мне кажется, он здорово танцует!

— Ладно, — согласилась Орлин и передала ей тело.

— Я буду с тобой, танцевать! — вскричала Вита. — Только я не знаю тананы!

— Учись! — сказал Николай и встал в первую позу. Его совершенно не удивило ее появление ниоткуда. — Встань напротив меня, смотри мне в глаза. А теперь повторяй то, что делаю я. — Он показал, и возникло ощущение, будто он сбросил лет сорок.

Вита следовала его указаниям, сначала смущенно, затем более уверенно. Вскоре девушка уже легко исполняла некоторые па тананы и постепенно становилась все соблазнительнее и соблазнительнее. Бедра Виты двигались быстро, равномерно — в подражание страстному слиянию двух тел. Ее грудь вздымалась и трепетала, словно сама собой. Но самое сильное впечатление производили движения головы, в особенности глаза. Она смотрела на своего партнера из-под опущенных ресниц и разметанных волос, чуть наклонив голову вбок, а Николай отвечал ей такими откровенными взглядами, что Вита в какой-то момент даже вспыхнула от смущения.

Джоли знала, что цыгане считаются народом, обожающим плотские утехи; теперь она убедилась в том, что это чистая правда. Они превратили сексуальное влечение в искусство, причем абсолютно лишенное стыда: они просто не знали, чего нужно стыдиться. Джоли почувствовала, какой восторг испытывает Вита; почти с таким же удовольствием она занималась любовью с Роком!

Тем временем Клото наблюдала за происходящим. Осторожность постепенно сменилась интересом, а затем и возбуждением. Ее тело повторяло движения Виты. И вот она поняла, что больше не может оставаться на месте, — сделала шаг вперед, присоединилась к танцу.

У Клото отлично получалось; довольно скоро стало ясно, что она опытная танцовщица. Она быстро схватывала суть движений, которые не сразу давались Вите, а ее роскошное, соблазнительное тело давало ей дополнительные преимущества.

Орлин, смотревшая на инкарнацию, вдруг грустно проговорила:

— Она любовница Нортона?

— Ты же умерла, — напомнила ей Джоли. — Он по-прежнему тебя любит, но ты не можешь быть с ним.

— Я не имею права ревновать, — согласилась Орлин. — И все равно…

Николай без проблем справился с изменившейся ситуацией. Теперь он танцевал с двумя молодыми женщинами, ухаживал за обеими и сумел обеих заставить почувствовать себя безмерно желанными. Он мог бы без проблем раздеть любую из них и сделать с ними все, что пожелал бы, ни та, ни другая не стали бы протестовать; как раз наоборот, с радостью приняли бы его любовь. Обе стали пленницами тананы и радовались этому. Обе забыли об ограничениях, накладываемых на человека обществом, обе отдались танцу.

Неожиданно Николай замер на месте. И снова стал древним стариком.

— Вот как я хотел бы умереть, — повторил он. — Чтобы меня окружали красивые, задыхающиеся от желания женщины. Я не боюсь смерти, когда танцую. А еще лучше, если есть музыка и соответствующая одежда.

Клото и Вита переглянулись. И в самом деле, обе тяжело дышали, скорее от возбуждения, чем от усталости.

— Я должна научиться танане! — воскликнула Клото. — Ему восемьдесят лет, и он сумел такое со мной сотворить… Я должна научиться!

Но тут ее место заняла Лахесис.

— Один голос ты получил, Николай, — сказала она. — Однако мне не двадцать; и потому меня беспокоит кое-что еще, кроме физического выражения чувств.

Николай прищурился.

— Орб! — воскликнул он. — Ты ее мать!

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Лахесис.

— Я цыган. И вижу фамильное сходство. Орб была красива и обладала музыкальным даром. Однажды она мне сказала, что ее мать считалась самой красивой женщиной своего поколения. Я не видел никого прекраснее Орб. Ты… как ты выглядела в ее возрасте?

Лахесис изменила внешность, превратилась в ослепительную юную красавицу.

— Вот так, когда была Ниобой.

— О, она не обманула меня! — выдохнул Николай. — А ты обладаешь тем же музыкальным даром, что и она?

— Нет. Она получила его от отца. А теперь перестань мне льстить, и мы посмотрим, можешь ли ты стать одним из наших аспектов.

— Я и не пытался тебе льстить! — с самым невинным видом запротестовал Николай. — Ты же знаешь, я сказал чистую правду.

— Цыган может заморочить голову кому угодно! — заявила Лахесис, но не вернула себе прежний облик. Николаю удалось ее очаровать, даже несмотря на то что она старалась быть осторожной.